Украина и выборы в Швеции

Историки будущего еще будут ломать голову: КАК? Как страна, еще недавно бывшая любимицей Европы и всего демократического лагеря, за несколько лет смогла превратиться в enfant terrible, «ужасного ребенка» для своих соседей? Как она смогла поссориться со всеми соседями, и речь идет не только о «восточном монстре»? Как она смогла лишиться своего транзитного значения, зато превратить маленькую Беларусь в крупнейший восточноевропейский транспортный хаб?

Казалось бы: на Украине у власти те, кто заявляют себя националистами. Во всяком случае, пришли к власти на националистической волне. Но тогда победы (Австрия, Италия, Венгрия) или укрепление позиций (Франция, Германия, Голландия) националистических политсил Старого Света должны только укреплять украинскую роль в европейском спектакле… А на деле евросоюзовский «молодняк» готов (Польша, Венгрия, Румыния) вцепиться в горло Киеву, а «старики-гранды» из Западной Европы откровенно игнорируют его интересы. Может быть, потому, что где-то «национализм» неправильный?

Национализм в Европе — это национализм политический, борьба национальных государств против засилья брюссельской бюрократии, лишающей смысла национальные правительства как таковые. Зато вменяющий им в обязанность, например, прием мигрантов. А мигранты усваивать европейские правила и ассимилироваться не хотят, зато в «тахарруш» с местными дамочками поиграть — всегда и с удовольствием. Это игра такая, когда толпа мужчин пытается изнасиловать одинокую женщину. Хотя еще считаные годы назад ассимиляция проходила, и успешно: попробовал бы кто-то во французском футбольном пабе назвать Зинедина Зидана «не французом»: вмиг огреб бы по голове пивной кружкой.

Украинский национализм — этнический, базирующийся на трайбалистическом принципе превосходства происхождения по крови и непризнании «инородческого компонента» в государстве. И это роднит украинских националистов скорее с мигрантами в Европе, чем с европейскими националистами. Поэтому успехи правых радикалов в Европе — это политический минус для украинских националистов. Хотя, в теории, они являются просто эталонными праворадикалами! Да уж, у истории забавное чувство юмора.

А теперь о Швеции. Исторически Швеция и территория Украины связаны куда более тесно, чем может показаться на первый взгляд. Киевские князья брали в жены дочерей шведских конунгов, шведские мотивы присутствуют в сюжете («лев дерущийся») и колористике (желтый, синий) украинского флага, казаки и шведы вместе дрались с поляками Яна Казимира и русскими Петра I — в общем, есть что вспомнить. В новейшее время именно Швеция была инициатором евроинтеграционых процессов на Украине («Восточное партнерство»), а в 2015 году именно шведский министр Карл Бильдт стал вторым в списке лучших лоббистов Украины в мире (между Далей Грибаускайте и Джоном Маккейном). Но у Швеции начались проблемы.

Прошедшие 9 сентября выборы в шведский парламент (риксдаг) показали нарастание националистических настроений и в этом «скандинавском рае». Ничего удивительного: 400 000 афро-азиатских мигрантов, которых Швеция привечает с 2012 года, — на «душу коренного населения» это больше, чем в любой другой европейской стране. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Нет, изменений на политическом олимпе не произошло: больше всего голосов получили социал-демократы действующего премьера Стефана Лефевна, 28,4% голосов, 101 место в риксдаге. Вместе с «партией зеленых» (Miljöpartiet), своим постоянным партнером по т.н. «красно-зеленой» коалиции, и сотрудничающей с коалицией «партией левых» (Vänsterpartiet) у премьера 40,6% голосов, или 144 места. Минус 15 мест в сравнении с каденцией 2014−2018 годов.

Оппозиционный Альянс, четыре правоцентристские партии (умеренные, центристы, либералы и христианские демократы), набрал 40,3%, получив 143 парламентских «штыка». Плюс два места.

А вот евроскептическая и антимигрантская партия «Демократы Швеции» (ДШ) набрала 17,6% голосов и увеличила свой актив на 13 парламентских мандатов.

Могла и больше, но в начале 2015 года у «демократов» произошел раскол, и из партии вышло молодежное крыло, сформировав свою «Альтернативу для Швеции». Это был сильный удар, поскольку от демократов в «Альтернативу» ушло четыре депутата — Олле Фельтон, Джефф Аль, Анна Хагвалл и даже Микаэль Янссон, экс-лидер (в 1995—2005 годах) партии «Демократы Швеции».

Кроме того, лидер партии Йимми Окессон допустил явный промах в самый канун выборов, не пожелав публично ответить на вопрос: кто из политиков, по его мнению, сильнее — Макрон или Путин?

В Швеции, исторически обиженной еще Российской империей и регулярно пугающейся русских подводных лодок, это просто недопустимо в приличном обществе. Подозрения в «скрытом путинизме», судя по предвыборным опросам, стоили шведским демократам 2−3% голосов. Хотя практически всю свою активную политическую историю демократы изо всех сил старались откреститься от этого ярлыка, заявляя, что «носители власти в Кремле во главе с Путиным руководствуются паранойей и империализмом».

С 9 января «ДШ» стали «золотой акцией» шведской политики. И хотя лидер социал-демократов Стефан Лефевн, как и главный оппозиционер Ульф Кристерссон, («Умеренные») заявляют, что ни при каких обстоятельствах не будут сотрудничать с «Демократами Швеции», но — куда они денутся? Все-таки это более 17% риксдага при минимальном разрыве между правящей и оппозиционной коалицией.

Но в связи с усилившимся значением националистов, на ближайшее обозримое будущее Швеция станет более изоляционистской, евроскептичной и антимигрантской страной. Что совсем не вяжется с евроинтеграционными, безвизовыми и финансово меркантильными устремлениями Украины. Ибо повторюсь: европейский национализм программно противоположен украинскому. Особенно в современном его исполнении.

Нет, Украина не потеряет вербальную поддержку Швеции. Но это будет уже совсем не та Швеция Карла Бильдта, которой она была еще недавно. Скорее это будет как в ситуации с «Северным потоком — 2», когда посол Швеции в Киеве Мартин Хагстрьом резюмировал: «Правительство Швеции критически относится к данному проекту…» Но приняло решение «…дать согласие на определение трассы для прокладки «Северного потока — 2» в шведской исключительной экономической зоне в Балтийском море».

Киев