Гражданская война — путь обмана: Шенкурск

Война — это путь обмана, и окрестности уездного города Шенкурска в январе 1918 года стали полем не только кровопролитных боев, но и военной хитрости красных и белых.

В Шенкурске в 1918 году больше, чем где-то в Архангельской губернии, не любили большевиков. Здесь сильны были кооператоры и эсеры, а Советская власть в начале 1918 года конфисковала типографию Союза смолокуренных артелей (1650 членов), арестовала членов правления Союза и ввела чрезвычайный налог. Кооператоры пользовались влиянием — уезд был единственным в губернии, способным прокормить себя зерновыми, — зажиточная жизнь вошла в привычку.

Следующий гвоздь в гроб своей власти большевики вбили летом 1918 года объявив мобилизацию. Поступали сигналы о подготовке высадки интервентов в Архангельске, в Ярославле восстали офицеры Союза защиты Родины и Свободы — в результате недельных боев центр города был разрушен до основания. Но время для мобилизации было крайне неудачным — крестьянам приходилось выбирать между полями и призывом.

В те времена военкомы призывали 10% от списочного состава и успокаивались. Но обиженные шенкурята решили проучить большевиков. 21 июля они восстали, арестовали губкомиссаров, уездный актив РКП (б) и осадили в казармах исполком и военкома с 34 красноармейцами. Время было еще миролюбивое, и единственным убитым оказался непричастный паренек. Осажденные через 4 дня сдались и отправились в тюрьму. Но прибывший из Архангельская с частями «железной» ярославской бригады член губисполкома Павлин Виноградов в приказе от 3 августа уже запустил маховик репрессий: «За каждого погибшего члена Губисполкома, исполкома и других заложников… будут расстреляны 10 человек из числа пленных и заложников, принадлежащих к лагерю контрреволюции и буржуазии» (1).

Организатор антибольшевистского восстания в Архангельске 1 августа 1918 года капитан второго ранга Г. Е. Чаплин раскрывал еще одну сторону этих событий: «Надо было… разгрузить Архангельск от красных, и случай пришел мне на помощь… уезд (Шенкурский, — прим. автора) настроен против большевиков, …лишь не хватает руководителей, чтобы брожение вылилось в открытое восстание… мною было отправлено в Шенкурский уезд двенадцать лучших моих офицеров, и вскоре во всем уезде вспыхнуло восстание… В результате ярославская бригада… покинула город» (2).

Бригада ушла из Архангельска, белые свергли Советскую власть и 16 августа уже были и в Шенкурске. 2 сентября в город вступил отряд шотландцев продвигающийся к Вельску. Но с полпути пришлось вернуться — сил было мало, а большевики оказывали сопротивление по нарастающей. Интервенты решили укрепиться в антибольшевистском Шенкурске и оказались в очень уязвимом положении.

Уничтожение полутысячи интервентов в Шенкурске, да еще после окончания Первой мировой войны, могло бы создать правительственный кризис в Лондоне и Вашингтоне. Ленин, очевидно, решил сделать шенкурский гарнизон заложником переговоров с США и Великобританией, начатых в декабре 1918 в Стокгольме, — для начала сильно потрепать его, создать угрозу уничтожения, но не доводить до конца — чтобы не усилить «партию войны» в Лондоне и Вашингтоне. С этой целью штаб 6-й армии РККА разработал, а РВС утвердил, план шенкурской операции. В документах таких задач нет, все вроде бы свидетельствует о намерении уничтожить врага. Но за «напугать и отпустить» свидетельствует расстановка сил по приказу, где на самом важном участке — пути отступления интервентов — оказались 100 крестьян Шеговарского партизанского отряда. И это не случайность и не саботаж — командарм-6 А. Самойло не был ни предателем, ни профаном. Он был не только самым опытным штабистом на Севере, но и военным разведчиком — специалистом по отводу глаз.

К печали Александра Александровича, ему пришлось «водить за нос» своих нижестоящих командиров. «Молодым Бонапартам» невозможно объяснить все тонкости игры, ведущейся с классовыми врагами — Англией и США. Проще было ввести в заблуждение, чем и занимался в ходе операции искушенный Самойло — то чуть придерживая приказы идти вперед (Филипповскому после Высокой Горы), то указывая что надо не торопиться, а закрепиться на позициях (беседа начштаба 6 армии Петина с комрайона Лисовским по телефону), то прямо запрещая атаковать отступающих (ответ на телеграмму Солодухина с этим предложением). В итоге в эти дни президент США Вильсон и премьер Великобритании Ллойд-Джордж объявили о созыве конференции на Принцевых островах, на которой предлагались выгодные для Ленина прекращение боевых действий и вывод иностранных войск из России.

После войны обман не закончился — в заблуждение уже вводили советских граждан и историков — в 1958 году А. Самойло опубликовал воспоминания «Две жизни», где свалил вину за вырвавшихся из окружения интервентов на расстрелянного в 1938 году комиссара 6-й армии Н. Кузьмина и на свою ненастойчивость: «винил самого себя: недостаточно категорично эта цель (уничтожение гарнизона, — прим. автора) была поставлена перед исполнителями… Несостоятельным здесь оказалось и поведение Кузьмина и начальника оперативного отделения… Они же… оказались и лично слабыми и не сумели повлиять на начальников колонн» (3). Хотя было ясно, что результат был заложен расстановкой сил, а не «врагом народа» Кузьминым.

Внезапность — часть военной хитрости. За день до операции командиры интервентов в Шенкурске доказывали генералу Айронсайду, что наступление красных начнется нескоро: «Грехэм не считал что наступление (красных, — прим. автора) неизбежно…Одгаард также полагал, что никакого наступления не готовится» (4). А назавтра 1300 бойцов 160-го полка РККА штурмовали Усть-Паденьгу, войска Няндомской колонны красных атаковали на западе в тылу интервентов деревню Тарня, на следующий день с востока к Шенкурску подошел отряд Петра Солодухина. Создать информационный туман, прикрывающий выдвижение тысяч бойцов, — дело непростое. Половина наступающих были партизанами из окрестных волостей, все местные знали, что делается, но держали язык за зубами. Точнее, болтали там, где считали безопасным, а с интервентами и белыми земляками — ломали шапки, продавая кур и молоко, давая подводы в повинность. Русский адъютант Айронсайда Писков, прикинувшись новобранцем, разговорился с местными в Шеговарах: «Они хвастались тем, что вскоре избавятся от всех иностранцев. По общему мнению, на Шенкурск готовилось большое наступление» (5).

Неприятные открытия для интервентов шли по нарастающей. 20 января в 50 метрах от передовой американского взвода в Лукьяновской поднялись в атаку сотни красных бойцов в белых маскхалатах, артиллерия красных стреляла точнее, чем канадские ветераны-артиллеристы Первой мировой, пушек и бойцов у большевиков оказалось в три раза больше. А главное, что красные, о которых английский генерал Пуль говорил: «У них нет знаний в военном деле, нет офицеров, чтобы вести войска» (6), умеют осуществлять наступательные операции корпусного уровня.

Командование интервентов недооценило противника и не приготовилось к окружению и осаде. Запасы в городе были на 5 дней, укрепления из окопов и одного ряда колючей проволоки не годились для длительной обороны, в Шенкурск уже просочились большевики. Они, собственно, из него и не уходили — маскируясь под мирных обывателей. Командующему войсками полковнику Грехэму ничего не оставалось, как показать искусство обмана, накопленное британцами за века колониальных войн.

После окружения Шенкурска 24 января офицеры гарнизона весь вечер убеждали обывателей, что будут защищать город. Милиция получила приказ выселять жителей окраин для подготовки к боям. Уважаемый местный белый командир Максим Ракитин говорил: «Самое худшее, что может быть, — два-три дня осады города и что во всяком случае он оставлен войсками не будет» (7). Шенкурский казначей А. А. Козмин: «Вечером в Казначействе был поставлен воинский караул… заходили два-три офицера и также уверяли, что положение города вполне устойчивое…(мы) легли спать на взятых матрацах… вошел… какой-то офицер. Он позвал находившихся в Казначействе солдат, велел выносить им пулеметы и ящики с патронами. Офицер сказал: «Успокойтесь, ничего не случилось, можете оставаться на местах спокойно»… кассир решил выйти в город… увидел, что на прилегающей… улице выстроены в походном порядке войска и обозы и передовые отряды начали выступать из города…(кассир) тотчас побежал в Казначейство и сообщил мне об этом… Положение было ужасное… медлить нельзя было ни секунды… Случайно я увидел на одной из боковых улиц стоявшего с санями крестьянина и насильно приказал ему ехать к Казначейству. В это время начал выступать из города и обоз. Какой-то офицер сказал: «бросьте ваш сундук, мы в Шенкурске оставили больше чем на десять миллионов всякого имущества, что ваши два миллиона» (8). С белыми успели уйти около 500 обывателей, имевших в хозяйстве подводы и сани, — из 1700 горожан. Разыгрывались сотни человеческих трагедий!

Ночью перед отступлением полковник Грехэм отправил в другую сторону ненадежный батальон шенкурских мобилизованных. Его отправили… в наступление на восток, на колонну Солодухина: «Шенкурский батальон, который мобилизовали из окрестных сел, был направлен вдоль Кодимского зимника, чтобы противник не наступал нам на каблуки. Этот последний маневр был своего рода тестом на лояльность батальона, так как возникло подозрение, что большая часть его сочувствовала большевикам» (9).

Цинично решались три задачи — удаление ненадежной части, ее фильтрация — свои вернутся, и демонстрация отхода ложным путем. Часть мобилизованных попали в руки большевиков и пополнили шенкурскую тюрьму, часть перешла к красным, часть — вырвалась из ловушки к белым.

И третье — интервенты «разбросали монеты на дороге». Не буквально — они оставили в неприкосновенности огромные склады всякого имущества, в том числе спиртного, и, как докладывал казначей, советовали оставить и деньги. Расчет был прост — изголодавшиеся красноармейцы, увидев деликатесы, торопиться с преследованием не станут. М. Филипповский тремя днями ранее объяснял задержку наступления от Высокой Горы: «При занятии Горы были обнаружены продукты: белый хлеб, консервы всяких сортов, огурцы, искусственный творог, молоко, конфекты, шоколад, кофе, печенье, сухари, белые галеты, пряники, сигары, сигаретки; все это красноармейцы использовали: солдаты кушают с шутками, дразня аппетит, хотят, чтобы скорее Шенкурск» (10). В Шенкурске дошло до грабежа и пьянки — 5 февраля, спустя 10 дней после ухода интервентов, 800 бойцов Солодухина еще не выступили на преследование: «Филипповский, 5 февраля находясь в Шенкурске, узнав о пьянстве Солодухина, приказал… арестовать Солодухина, что мы выполнить отказались ввиду явной возможности столкновения частей, что при нашем положении принесло бы нам неисчислимые бедствия»(10).

К вечеру 25 января многокилометровая колонна выбившихся из сил солдат и горожан пришла в село Шеговары, считая, что обманула противника. На всем пути их сопровождали сигнальные огоньки большевистских разведчиков с колоколен близлежащих деревень.

Переговоры Литвинова с представителями президента США, переговоры В. Ленина, заместителя госсекретаря США У. Буллита и М. Литвинова, как обратная сторона боевых действий, продолжались и дальше. США то отказывались от мирной конференции на Принцевых островах, то посылали в Москву делегацию, то стояли насмерть у шенкурской деревни Выставка — но в марте вывели с фронта войска.

Примечания: