Ультиматум Ирану: превратности метода
Оружие это, правда, не всегда эффективное и порой сильнее бьет по имиджу предъявляющей стороны, чем пугает их противников. Совсем свежий пример — Северная Корея, где «эпопея требований» США к Пхеньяну закончилась письмом Трампа. Президент был вынужден объяснять северокорейскому лидеру причины своего поступка: отказа от встречи с Кимом в Сингапуре. Хотя обычно «объяснения» Америки адресатам доставляют US Air Force и US Navy. Объяснять — значит оправдываться. На Востоке это еще означает «потерять лицо».
Но Северная Корея — это эпизод, не меняющий основного расклада сил в регионе. Куда более масштабные, а возможно, и трагичные последствия может иметь другой ультиматум США — адресованный Ирану.
Иранская «гроза»…
Давно пора признать, что на Ближнем/Среднем Востоке давно идет полноценная война региональных игроков. Пусть ее сейчас и называют «войной прокси», войной союзников России и США. Но для сидящих под бомбежками название значения не имеет. Как и для сидящих в штабах: сирийские или саудовские генералы да принцы совсем не намерены рвать на себе тельняшки во имя исполнения желаний своих геополитических патронов. У них свои интересы.
Линии фронтов и коалиции этой войны уже давно сложились: (1) Иран, Ирак, Сирия, Южный Ливан, Йемен под властью хуситов с одной стороны и (2) Израиль, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, остальной Йемен — с другой. Вообще-то это насилие политики над историей: евреи и ваххабиты в одном лагере!
За последний год первая коалиция значительно усилилась. За счет Сирии: там правительственные войска освободили Южный Дамаск, Восточную Гуту, Восточный Каламун, Северный Хомс и явно готовятся «разобраться» со своими оппонентами на юге страны, в Дераа. В любом случае, Сирия в 2018 году — это вам не Сирия-2017. И власти Башара Асада внутренняя «умеренная оппозиция» сейчас практически не угрожает.
В новых условиях перед Вашингтоном, как перед геополитическим патроном второй коалиции, стоят четыре первоочередные задачи:
— защита Израиля: как «непотопляемый трансокеанский авианосец» Вашингтона Штаты будут защищать Израиль «по определению»;
— препятствование доставки ближневосточных углеводородов на европейский рынок;
— препятствование деятельности ближневосточной «оси сопротивления» (Иран — Сирия — Хезболла), которая «сегодня остается сильной и победоносной…» и нынче «возвращается к своему главному приоритету» (Хасан Насрулла, лидер ливанской организации «Хезболла»). А приоритетом «оси» всегда являлась борьба с Израилем;
— препятствование России, чьи позиции знатно укрепились в Сирии, а интересы распространились еще дальше, в Африку (Ливия, Центрально-Африканская Республика).
Весь этот комплекс задач Вашингтон попытался решить самым простым способом: предложил Тегерану капитулировать. Потому что американские требования, которые новый госсекретарь США Майк Помпео изложил во время выступления в The Heritage Foundation (Фонд «Наследие»), иначе как «ультиматум о капитуляции» рассматривать просто невозможно.
И «иранские новации» американцев — это не порыв души, а новый политический проект, «принятый к исполнению» уже достаточно давно. Как минимум до 13 октября 2017 года, когда президент Трамп заявил, что «больше не будет заверять Конгресс в том, что ядерная сделка с Ираном соответствует американским интересам».
Иранская «ядерная сделка» — это JCPOA, «Совместный всеобъемлющий план действий» по ядерной программе Ирана. По сути — договоренность о прекращении создания ядерного оружия в обмен на отмену экономических санкций, терзающих несчастную Персию со времен Исламской революции 1979 года.
8 мая 2018 года Трамп вообще объявил о выходе США из JCPOA, создав тем самым кризис, но, заодно, и перспективу новых переговоров. Но вместо переговоров предъявил ультиматум. Который и озвучил Помпео 21 мая в «Наследии».
Двенадцать выдвинутых Тегерану требований можно разделить на два блока: «Ядерный» и «Пространственный». Первый из них (пункты 1 — 4) это:
— отчет по состоянию ядерной программы;
— отказ от обогащения плутония;
— предоставление доступа ко всем ядерным объектам;
— прекращение создания баллистических ракет.
«Пространственный» блок (пункты 6−12) это прекращение всех действий в: Ираке, Йемене; Сирии; Афганистане; «других частях света», а также прекращение поддержки Хезболлы и агрессивных действий против Израиля, Саудовской Аравии и Объединенных Эмиратов.
Ну, и еще плюс освобождение граждан США из иранских тюрем (пункт 5).
В обмен Штаты обещают прекратить все компоненты санкций и предоставить доступ к к передовым технологиям. Но только после того, как увидят фундаментальные шаги Ирана в требуемом направлении.
Итак: разоружение и сдача политического контроля над сопредельными регионами в обмен на обещания. Разве не капитуляция?
Но «режим мулл», о котором с яростью говорил Помпео, так просто не проймешь, он почти четыре десятка лет жил под санкциями, и всё равно — без особых проблем подавил неплохо подготовленные массовые выступления в январе этого года. Поэтому уверен — Тегеран эти условия не примет. Не для того Иран пробивался в «ведущие игроки региона».
Но неожиданный результат «иранского ультиматума» оказался в другом.
…и европейское «эхо»
В своем выступлении 21 мая Майк Помпео «просил и призывал наших союзнков и партнеров» присоединиться к действиям США. Просить-то просил, но «тех, кто будет вести в обход запрета дела с Ираном, мы будем призывать к ответу».
Экономика Европы, по всей вероятности, испугается возможных санкций и свернет свою деятельность в Иране. Об уходе оттуда уже заявили British Petroleum, французская Total, немецкая Wintershall, датские Torm и Maersk Tankers — и это только в нефтяном секторе. И их нужно понять: «Да, это шантаж, когда Трамп грозит европейским предприятиям штрафом за сотрудничество с Ираном. Однако реальная политика предполагает сознание реальной ситуации. Зависимость от доллара ещё больше, чем торговля с Америкой, а бизнес с Ираном в сравнении с ними ничтожен» («Франкфуртер альгемайне цайтунг») .
Зато взбунтовалась европейская политика.
Европейский союз на высшем уровне заявил, что он полностью привержен продолжению, полному и эффективному осуществлению JCPOA, пока Иран также соблюдает свои обязательства. Президент Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер был даже груб: «Пока иранцы уважают свои обязательства, ЕС будет придерживаться соглашения, которому он был архитектором. Соглашения, которое было единогласно ратифицировано Советом Безопасности ООН и которое имеет важнейшее значение для сохранения мира в регионе и в мире. Но американские санкции не будут иметь никакого эффекта. Поэтому у нас есть обязанность. Комиссия и Европейский союз, делаем все возможное, чтобы защитить наш европейский бизнес».
Более того… По итогам Софийской (Болгария) встречи глав государств и правительств ЕС (17 мая 2018 года) Европейская комиссия запустила «формальный процесс по активизации Блокирующего статута путем обновления списка санкций США по Ирану, подпадающих под его сферу действия». Блокирующий статут (1996 год) — это защита от последствий «внетерриториального применения законодательства, принятого третьей страной».
Иными словами, теоретически Европа наплевала на угрозы американских санкций и даже с какой-то мятежной демонстративностью заявила о начале двух программ:«Укреплять текущее отраслевое сотрудничество с Ираном, а также помощь Ирану, в том числе в энергетическом секторе» (читай — продолжение сотрудничества) и «Изучить возможность одноразовых банковских переводов в Центральный банк Ирана» (читай — торговля в евро).
Возмущенных эмоций европейских лидеров тоже хватало, но самой трогательной была Ангела Меркель, механически цитировавшая В.И. Ленина: «Мы пойдем другим путем».
Каким? Диапазон оценок, и даже появляются такие, каких и предположить нельзя было еще несколько месяцев назад: «США оказались в группе одиночек, в компании с Израилем и Саудовской Аравией. В другой группе — Китай, Россия, Европа и Иран». Пусть это пока мысль обычного корреспондента Эдварда Люка, но все-таки это корреспондент Financial Times, одного из важнейших мировых бизнес-изданий.
Кстати, а что делать России? А России стоит заказать самовар и наблюдать, с удовольствием перебирая содержимое кошелька. Потому что жизнь и Трамп доказали, что самый доходный политический бизнес — это не миротворчество. И даже не война. Это угроза войны.
Потому что с момента начала «иранской грозы» (октябрь 2017-го) стоимость нефти марки brent увеличилась с 57,75 до 78,51 доллара за баррель. А в дальнее зарубежье Россия в 2017 году прокачала 238,721 миллиона тонн…