В Киеве заговорили об исторической ответственности немцев. Денег попросят?

Вслед за Польшей об исторической памяти в отношении Германии заговорили и на Украине. Комментируя итоги выборов в немецкий бундестаг, киевская газета «Зеркало недели» пишет: «Бесспорно, Украина должна внимательно отслеживать ситуацию в этой ключевой европейской стране, настойчиво развивать отношения с влиятельными политиками всего политического спектра и местными интеллектуалами, к которым прислушивается общественное мнение, формировать проукраинское лобби, активно привлекать немецкие инвестиции в украинскую экономику и продвигать современный культурный продукт. Большое значение имеет и целевая разъяснительная работа, пример которой, в частности, подала недавняя речь в бундестаге известного историка Тимоти Снайдера об «исторической ответственности Германии перед Украиной». Ведь эта, на первый взгляд, сугубо историческая тема в перспективе во многом будет определять будущее всей Восточной Европы».

Снайдер, американский историк с неоднозначной репутацией, выступил со своей лекцией 20 июня сего года в ходе дискуссии, инициированной Марилуизой Бек, координатором Восточной Европы в партии «Зеленых». И вот о чем шла речь. Историк ввел вопрос исторической ответственности Германии перед Украиной в контекст современной политики, связав его с «вторжением» России на Украину и «оккупацией» ее части, началом переговоров по Brexit, ростом влияния популистов в Европе и «внутренней угрозой» конституционной системе США. «В Европейском союзе существуют множество причин испытываемых проблем, в Соединенных Штатах существует множество причин кризиса верховенства права, и одной из них является неспособность иметь дело с определенными аспектами истории», — заявил Снайдер. Но в первую очередь это касается Германии в ситуации, когда ее демократия стоит «лицом к лицу с популистами». Неправильное понимание истории Берлином, в частности его украинской политики будет иметь «европейские последствия».

Историк делает акцент на Второй мировой войне. По его словам, целью войны, с точки зрения Гитлера, было завоевание Украины, поэтому «бессмысленно» говорить что-либо о Второй мировой, обсуждать идеологические, экономические и политические цели нацистского режима без того, что началась война с Украины. Около 3,5 миллионов мирных жителей Советской Украины стали жертвами немцев с 1941 по 1945 год. Еще около 3 миллионов украинцев, военнослужащих Красной Армии, погибли или умерли. И Снайдер предлагает поэтому «упомянуть о разнице» между Украиной и остальными республиками СССР. Как он утверждает, Гитлер никогда не планировал завоевывать более 10% Советской России, а на практике немецкие войска никогда не занимали более 5% ее территории. Отсюда у американского историка идет противопоставление «страданий» русских и украинцев в пользу последних, и «если речь идет о серьезной исторической ответственности Германии за Восток, то слово «Украина» должно стоять на первом месте».

При этом Снайдер делает хитрый ход в контексте нынешней международной политики. Он настаивает на том, что Берлин не должен «подыгрывать» Москве в ее якобы «противопоставлении» действий России, воевавшей против нацистов, и Украины, чьи националисты сотрудничали с ними. Но дело в том, что если ограничиваться только историей, то в годы Второй мировой войны не было «Украины» и «России», а были союзные республики в составе Советского Союза. А если рассматривать современность, то Киев сегодня сам сделал опорой своей идентичности и государственного строительства те силы, которые не только работали на наци, но и убивали мирных жителей, как украинцев, так и других национальностей, виновны в геноциде поляков в Волыни в 1943 — 1944 годах. Американский историк вроде бы не оправдывает коллаборационизм украинских националистов, однако оговаривается:

«Если мы говорим о нем не в Киеве, а в Берлине, если мы говорим о немецкой исторической ответственности, мы должны признать, что украинский национализм является следствием немецкой войны в Восточной Европе. Украинский национализм был относительно незначительным в межвоенной Польше. Он был оплачен немецким абвером. Украинские националисты были освобождены из польских тюрем именно потому, что Германия вторглась в Польшу в 1939 году. Когда Германия и СССР совместно вторглись в Польшу в 1939 году, уничтожив польское государство, это также уничтожило все легальные политические партии, включая легальные украинские партии, которые до того момента были гораздо важнее украинских националистов».

И в последнем случае Снайдер больно наступает на пятки Варшаве, которая хотела бы застолбить за собой право быть «первой и главной жертвой» Второй мировой войны, из чего вытекают нынешние требования правящей польской партии «Право и Справедливость» (PiS) о репарациях с Германии. Буквально на днях PiS предприняла очередной шаг, создав комиссию из депутатов Сейма и членов Сената. Они займутся оценкой ущерба, который был причинен Польше во время нацистской оккупации. По словам председателя комиссии Аркадиуша Мулярчика, которого цитирует варшавская газета Rzeczpospolita, «мы хотим иметь ясность, какие существуют правовые пути расследования претензий». Между тем, в Германии крайне напряженно следят за новостями из соседней страны, активно поднимающей сейчас вопросы исторической памяти и исторической ответственности.

Немецкие издания считают, что Варшава хочет за современными немцами «закрепить ярлык нацистов, военных преступников и фальшивомонетчиков истории», одновременно дискредитируя собственную оппозицию, противников «Права и Справедливости». Они предупреждают ее: на карту поставлено многое, не просто отношения Берлина с Польшей, но и будущее самого Евросоюза с Польшей. Попытки в этой ситуации заставить Германию признать свою историческую ответственность и перед Украиной не просто подольют масла в огонь, но и способны создать новую интригу, кстати, не самую плохую для немцев. Ведь тогда они могут столкнуть лбами между собой Варшаву и Киев, обещая поочередно то той, то этому начать именно с ним обсуждать проблему репараций. И в то же время, пока Польша выстраивает общение с Берлином по принципу «плати и кайся», пока Украину подталкивают к подобной модели, заводя в тупик прошлого, российско-германский диалог остается устремлен в будущее, поскольку нацелен, при всех текущих сложностях, на конструктивный характер.