Объединение Южной Осетии и Северной: когда и зачем?
На девятую годовщину геноцидной агрессии режима М. Саакашвили против Южной Осетии в нашей республике, как обычно, проводился ряд мероприятий по этому поводу, и одним из них стал круглый стол в Госкомитете информации и печати аккурат за день до исторической даты признания. Таковое состоялось, как известно, 26 августа подписанием президентом РФ Д. Медведевым соответствующего Указа.
Круглый стол получился, на мой взгляд, весьма и весьма показательным — чего организаторы вряд ли ожидали. Но всё лучшее делается импровизацией в этом лучшем из миров… По горячим следам я даже поместил на своей странице в «Фейсбуке» небольшой комментарий, а дальше думал-гадал, писать ли об этом мероприятии что-либо серьёзное. Лень боролась с долгом несколько дней и таки победила бы, если бы вдруг, внезапно, не нагрянул коллега Модест Колеров: «Напиши».
Ну, чуть легче от того, что не первый раз. Первый раз я осмелился предложить коллеге Колерову свой текст о приснопамятной и пресловутой конференции в Цхинвале 8—9 августа 2014 года. Сейчас, стало быть, пишу второй раз. И главное отличие теперешней ситуации от той заключается в принципиально новой внутриполитической реальности в РЮО — Его Величество Народ пожелал сменить президента: вместо Леонида Тибилова нынче на высшей должности пребывает Анатолий Бибилов.
Новый президент посетил круглый стол, выступил сам и принял активное участие в обсуждении вопросов. Следовательно, мероприятие оказалось президентского уровня. (Выглядел он, на мой взгляд, весьма уставшим. То есть отпуск не отразился благотворно на его внешнем виде. Хотя я, что и говорить, знаю о том, что для высших должностных лиц «отпуск» — понятие весьма условное, эвфемизм для обозначения другого формата работы, часто более напряжённой.) Кстати, среди прочего он сказал и о том, что признание РЮО самой Грузией возможно и неизбежно. Говорил и о серьёзных внутренних резервах для наполнения бюджета; да, такие резервы есть, если у государства найдётся смелость повернуть кое-какие финансовые потоки из частных карманов в государственную казну. Разумеется, сказал он и о том, что РЮО должна быть в составе России, и Осетия — объединена. Вспомнил он и основателя нашей республики Тореза Кулумбегова, и — внимание! — добавил, что и Алана Чочиева надо назвать, «почему бы и нет». Этим самым он задал позицию конструктивного, взаимоуважительного диалога на круглом столе, пусть даже и дискуссионного, между «независимцами» и «воссоединителями», представители которых одинаково присутствовали на мероприятии. Государство в лице президента и организаторов круглого стола, таким образом, продемонстрировало готовность к спокойному, содержательному обсуждению главной дилеммы для Южной Осетии: развиваться ли ей как независимому государству, отодвинув задачу воссоединения рассечённой малой родины осетин за исторический горизонт, — или же входить в состав России и не спеша провести процедуру воссоздания единой Осетии. Добрая воля президента (следовательно, государства) в отношении «независимцев» была проявлена совершенно открыто и предельно понятно. В отличие, замечу, от прошлой власти, при которой сторонники воссоединения подавлялись либо изгонялись из учреждений и организаций, подвергались цензуре, лишались доступа к СМИ, и сама идея воссоединения была властью старательно табуирована в публичном дискурсе.
Вёл круглый стол Юрий Вазагов, талантливый журналист и растущий политолог (тьфу-тьфу, не сглазить). Регламент поначалу не устанавливался, и первые 4—5 выступающих говорили без ограничений. Я делал, как обычно, короткие заметки. Вот Геннадий Кокоев, например, утверждал, что мы могли бы обеспечивать себя овощами, фруктами, молоком и даже мясом, а миграцию объяснял отсутствием рабочих мест; охотно верю — можем (вспоминается при этом, что сам он — да, работал министром экономики…). Впрочем, я считаю главным в его выступлении другое: он напомнил, что мы по сей день,
Константин Кочиев (госсоветник) высказал соображение о том, что признание нашей республики было «хорошо продуманным шагом», и рассуждая о РЮО, начертал путь к «состоявшемуся мощному государству»; впрочем, более интересным в контексте мероприятия было его утверждение о том, что «в Грузии начинают рассуждать» о нашем признании (я пока такого не замечал — кто это там такой смелый?).
Ирина Гаглоева («Медиацентр «ИР», площадка для тусовочек «независимцев», куда не своих давно не пускают; мне, например, она честно сказала, что меня там видеть не желают, за что вот прямо здесь и сейчас, пользуясь случаем, выражаю ей искреннюю благодарность) схватила меня за живое озвученной мыслью о том, что у нашего народа «в критические моменты срабатывает какая-то прагматичность» и принимаются исторически правильные решения — я ведь и сам, в своей лексике, эту мысль неоднократно высказывал и писал.
Как всегда, на красивом родном осетинском языке выступил Юрий Габараев, он нынче не только депутат парламента, но и председатель ЦК партии «Единая Осетия». Дмитрий Медоев, хотя и пришёл с опозданием из-за неотложных дел, тем не менее беспроблемно вписался в общий разговор, в частности, сделал некоторые сравнения и аналогии РЮО с Абхазией; сказал и о том, что там (как и в Грузии) издаётся много научной литературы по затрагиваемым вопросам, и, обращаясь ко мне, спросил, как у нас дело с научными изданиями. Я пробурчал в ответ что-то малопонятное; здесь ниже я об этом вас проинформирую.
На выступлении Дмитрия Медоева, хотя он аж целый министр иностранных дел девять лет признанного государства, собравшиеся с чего-то вдруг решили установить регламент, и говорил он в самом деле недолго. После него под установленный таки регламент попал и я.
Поэтому я постарался своё выступление максимально ужать.
Коротко напомнил о том, что провозглашение республики было необходимой и единственно спасительной мерой политической защиты для обеспечения выживания южных осетин. Подчеркнул, что общественно-политический авангард, готовивший и осуществлявший это решение, хорошо понимал его значение и необратимость: имели место ситуативные манёвры, но принцип уже не менялся. То, что мы совершили с 1990 по 2008 год, было невозможным — но мы это сделали, и наше чудо исторического творения поистине увенчалось феноменальным результатом.
Впервые в своей практике публичных выступлений я высказался о нашем, о своём поколении. Поколению, к которому я имею честь принадлежать, есть что предъявить и передать идущему нам на смену юному поколению; уверен, что молодёжь имеет все основания гордиться такими старшими и быть им благодарной. Отдаю себе отчёт в том, что лучше бы об этом сказал кто-либо из представителей того самого молодого поколения, которое родилось и выросло в провозглашённой, отвоёванной и отстроенной нами республике — из моих уст это прозвучало, что и говорить, не вполне скромно в оптике традиционного осетинского æгъдау. Простите, просто назрело.
Далее я предупредил о внесении элемента дискуссионности в обсуждение и обратил внимание присутствующих на то, что при наименовании празднуемого дня часто совершается подмена понятий — в наших СМИ, где господствуют «независимцы» (и тема воссоединения лишь в последние дни начала несмело мелькать в газетах), праздник называется «Днём признания независимости»; например, в спецвыпуске самой лучшей госгазеты «Республика» так и пишется в анонсе на обложке: «Девять лет признания независимости Южной Осетии». Но ведь сам Указ Д. Медведева называется «О признании Республики Южная Осетия»? И в тексте Указа написано «признать Республику Южная Осетия в качестве суверенного и независимого государства» — то есть признаётся-то государство. С атрибутами, разумеется, суверенности и независимости. Такая подмена — хорошо известный приём работы с общественным сознанием. Равно как и отвлечение общественного внимания на другие темы — сохранения осетинского языка, переименования Осетии в Аланию, на сельское хозяйство и т. д.
И вот в этот самый момент своего выступления я был грубо прерван сидящим напротив меня Юрием Дзиццойты; до меня никто никого не прерывал, соблюдался порядок работы и общекультурные приличия. Юрий Дзиццойты, как и его соратник-«независимец» Вячеслав Гобозов, на той трёхгодичной давности конференции в отношении других «воссоединителей» попытался меня атаковать и загнобить. Здесь необходимо сказать ещё и том, что это не первый случай публичного хамства данного «независимца» в мой адрес: точно так же он вёл себя на некоем давнем мероприятии в «Медиацентре» — и после этого Ирина Гаглоева как раз и перестала меня туда приглашать.
Ну что тут сказать? Коллеги частенько упрекают меня в мягкости, всепрощенчестве, да я и сам нет-нет, да и смиренно вздыхаю и примирительно киваю в ответ на иные резкости… Но тут, батеньки вы мои, прежде чем объединяться, хочешь не хочешь, а приходится размежеваться. И Юрий нарвался на то, что военные называют ответно-встречным ударом.
Этого он вынести не смог (как обычно у них: «Нас-то за что?!»), вскочил и, приговаривая «ужас, ужас!..», демонстративно покинул круглый стол.
Заверяю вас, что все до единого присутствующие, включая операторов телевидения, отлично поняли, что сей демарш был направлен не столько против моей скромной персоны (Юрий Дзиццойты уже много лет со мной не здоровается — со времён его активного сотрудничества с упомянутым Аланом Чочиевым в начале 90-х гг. прошлого века), сколько против идеи воссоединения Осетии как таковой. Но поняли ещё и то, что сия демонстрация неприятия самой темы воссоединения была чётко адресована и главному присутствующему лицу — президенту Анатолию Бибилову, победившему на выборах сильного противника именно потому, что народ поверил в него как воссоединителя осетин в составе России.
Президент, что и говорить, воздержался от комментариев произошедшего. Да и все мы, оставшиеся в конференц-зале, тактично сделали вид, что ничего не произошло, и продолжили работу — в том числе и я, спокойно закончивший своё выступление.
Думаю, у многих из читающих эти строки возник закономерный вопрос: и что, Юрий Дзиццойты, позволяя себе такие выходки, так-таки ничего не боится? Смелый, что ли? Отвечаю: нет, не смелый, иначе был бы с теми активистами, которые посчитали своим святым долгом взять в руки оружие и выйти защищать родину. А иначе зачем красиво говорить в микрофон о свободе, правах, родине? Я ведь не упрекаю тех соотечественников, которые не лезли на трибуны, но и не брали в руки оружия; но если ты вещаешь народу о том, какой должна быть его судьба, так изволь взять на себя личную ответственность за свой народ. Впрочем, насколько свой? Многие коллеги по университету хорошо помнят заявление Юрия Дзиццойты, сделанное им в ходе выступления перед профессорско-преподавательским составом в 1990 году: «У нас нет интеллигенции, у нас есть люмпен-интеллигенция». Я, признаться, ушам своим тогда не поверил. Но в самом деле — зачем же рисковать своей драгоценной жизнью, защищая быдло с люмпен-интеллигенцией во главе? И ведь тогда тоже никто ему не возразил.
Он просто привык к безнаказанности.
Так, например, в бытность его заместителем председателя парламента РЮО, после некоторых его поистине вопиющих интервью и публикаций посольство России в Южной Осетии вынуждено было направлять в министерство иностранных дел РЮО ноты (!).Тут поневоле вспоминается широко известный в нашем обществе факт — Юрий Дзиццойты много лет, до 2004 года, был директором цхинвальского филиала тбилисского отделения Фонда Сороса. Н-да… Они у меня есть — эти, с позволения сказать, документы эпохи. Я получил их через личную агентуру, давным-давно внедрённую мною в указанное министерство (равно как и во все другие министерства, ведомства, учреждения и организации), и мои информаторы мне ещё много чего в связи с этим живописали. И попрошу не сомневаться в моих информаторах —уверяю вас, это очень честные и скромные люди, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не имеют намерения оскорбить кого-либо; эти люди многократно проверены мною на деле.
Так вот, если бы хоть малейшую толику того, что позволял себе в политике Юрий Дзиццойты, заметили бы за мной — о, представляю, что люди этой политической линии, которую я несмело обозначаю как «линию Алана Чочиева», со мною бы сделали! Они разорвали бы меня на части, как разорвана сегодня Осетия, единства которой они всеми силами и способами стараются не допустить. В 2004-м им почти удалось меня посадить, а в 2012-м — облить грязью с самой высокой трибуны. Что ж, к счастью и спасению нашему, есть и другая линия — позволю себе назвать её «линией Нафи Джусойты», так что я в этом смысле, слава Богу, тоже не одинок в этом мире.
Но вернёмся же на круглый стол. Упомянув о подмене понятий как приёме работы с общественным сознанием, я вновь сказал о насаждении концепта «независимости РЮО» — в аспекте социометрии: дело в том, что давно изучено — в распространении идей критической точкой является 5% сообщества. Чтобы убедить эти 5%, нужно довести сообщение (идею) до 50% сообщества; и, наконец, при переходе 20% идея начинает самостоятельную жизнь, можно уже интенсивно не транслировать её через СМИ и соцсети. Развивать дальше анализ на этом направлении на круглом столе я не стал, ввиду ограниченности регламента, но здесь выскажу свои соображения.
По моим оценкам, «независимцам» удалось достичь критических 5%. Более того, за прошедшие пять лет шёл медленный рост этой политической группы, потому что власть этому благоволила. Рост шёл за счёт не определившихся, колеблющихся процентов сограждан, в первую очередь, к сожалению, молодёжи: иных молодых людей «независимцам» старшего возраста удалось сориентировать на дело неслыханное — на борьбу против единства собственного народа. Вместе с тем сторонники воссоединения стабильно держатся на уровне приблизительно 85%, не уменьшаясь, но пока и не увеличиваясь.
Новая власть (которая, между нами, доверительно — ну о-о-очень далеко ещё не новая…), следовательно, по этой кардинальной политической позиции имеет весьма проблемное наследие. С одной стороны — придётся останавливать и поворачивать вспять эту негативную тенденцию, сформированную властью предыдущей, и делать это по возможности мягко, управляемым скользящим компромиссом (не давить же на «независимцев», не вышвыривать с работы и загонять в информационное подполье, мы же не хотим использовать их методы, не так ли?). С другой стороны, за прошлые годы сложился сильнейший перекос в верхнем эшелоне: «независимцы» там представлены в гигантской диспропорции по отношению к их электоральному проценту. Не потому ли прошлая власть не проводила полноценных социологических исследований по этой проблематике, да и результаты тех, которые проводились, по сей день засекречены?
Дело здесь в том, что с точки зрения системного выстраивания основного контура внутренней политики (всегда известным образом связанной с политикой внешней) некоторый оптимальный процент «независимцев» полезен, даже нужен. Как политический инструментарий, если хотите. Согласно требованию полноты процесса.(В скобках, набравшись смелости, добавлю, что есть ведь и какой-то процент наших сограждан, стремящихся вернуть Южную Осетию в состав Грузии: например, часть грузин Ленингорского района. Но они политически не представлены.) Эту мысль я высказал под завершение своего выступления на круглом столе, как бы политологически подкрепляя начальный посыл президента. Знаю, что многие мои соратники по борьбе за воссоединение Осетии откажутся её понимать; ну, извините.
Но другой вопрос тут поднимается: как вести диалог, как выстраивать компромиссные конструкции с Юрием Дзиццойты и иже с ним — если они вот так себя ведут? Ведь это умышленное провоцирование конфронтации. Ни президенту, ни парламентскому большинству, ни партии «Единая Осетия», ни заведомо превалирующей части общества это не нужно. Конфронтация нужна им — «независимцам», потому что при любом ином ходе событий они неминуемо вернутся в то состояние, из которого были выведены прошлой властью — в маргиналы. А раз так, то логичен простенький прогноз: провокации, с высокой вероятностью, ещё будут.
Продолжу, однако, о круглом столе. Выступил Вадим Сиукаев (министерство обороны), подчеркнувший, что в августе 2008 года мы выдержали вооружённую борьбу с многократно превосходящим врагом. Но больший интерес вызвала его информация (касающаяся интеграции военных структур РЮО и РФ) о зарплатах военнослужащих 4-й российской военной базы, расквартированной в РЮО: солдат без специальности получает 27—30 тысяч рублей, со специальностью — 40 тысяч, а командир отделения — 55—60 тысяч. Тут надо понимать, что при этом молчаливо предлагается сравнить эти зарплаты с аналогичными зарплатами в нашем сильно независимом министерстве обороны (равно как и в МВД), о чём в прошлые годы тоже предпочитали вслух не говорить — иначе как впарить (это словечко я почерпнул у коллеги Алексея Мартынова) молодым парням с оружием, что «независимость» — это хорошо, а входить в состав России — «ужас, ужас!».
Игорь Плиев (легендарный югоосетинский ОМОН) в своём выступлении настоятельно рекомендовал воздерживаться от контактов с грузинской стороной — ну, за исключением острых медицинских случаев. В сопроводительном комментарии президент поддержал его, напомнил о Дмитрии Санакоеве — бывшем руководителе «параллельного правительства», созданного грузинскими властями и дислоцировавшегося в анклаве Кехви — Тамарашени, и сказал о том, что вместе с тем наша республика, её народ всегда должны оставаться открытыми внешнему миру. Кстати, дал пояснения и по грядущему открытию ТрансКАМа и форме участия в РЮО в эксплуатации этой стратегической автомагистрали.
После этого он, президент, извинился перед ведущим Юрием Вазаговым и председателем госкомитета информации Марией Котаевой, перед присутствующими, сославшись на занятость и необходимость работы по намеченному графику президентских встреч и совещаний, и уже было привстал, чтобы покинуть круглый стол, но тут случился ещё один нежданчик: Дина Алборова (кафедра политологии ЮОГУ) интонационно очень живо к нему обратилась с просьбой подождать ещё, так как «я очень хотела, чтобы Вы послушали и меня тоже — присядьте, пожалуйста!». Президент внял столь эмоциональной просьбе и сел обратно на своё место.
Дина Алборова тоже упёртый «независимец», но у неё хорошие дети, доброжелательный нрав и жизнерадостная манера общения, за что я ей многое спускаю. Она ещё раз затронула тему дороги и грузов, которым предстоит пересекать территорию нашего признанного государства, сказала и о хионизме (осетинское жаргонное словечко для обозначения родственничества и кумовства в госучреждениях), с которым президент обещал перед выборами нещадно воевать, и под конец своего выступления посетовала на то, что журналистам власть частенько не давала свободно работать, выразив надежду и даже уверенность, что «практика борьбы с журналистами будет закончена». Тут дьявол, который прячется в деталях, хотел было начать выяснять — кто именно боролся с журналистами, с какими именно журналистами, и что за вопросы пытались эти журналисты освещать, но были пресечены в этих благородных порывах… — но и его самого лишили слова и наступили на хвост, и очень интересная тема преследований журналистов осталась нераскрытой. По крайней мере пока. Обменявшись с Диной парой поясняющих реплик, президент всё же откланялся, а раз так, то и ведущий Юрий Вазагов всех поблагодарил и завершил мероприятие.
Расходившиеся участники круглого стола с долей юмора выражали Дине Алборовой своё восхищение тем, как она добилась внимания Анатолия Бибилова, шутливо обещая ей большое будущее, с такими-то возможностями. Со своей стороны, подтверждаю: у Дины действительно есть гипнотический дар убеждения властей и начальств. Так, например, был такой эпизод в не столь уж далёком прошлом, когда меня не отпустили на международную конференцию в Белоруссию на пару дней (помню, там от России выступали тамошний посол от официоза и коллега Сергей Маркедонов от экспертного цеха, может и ещё кто) — а её без запинки отпустили на полгода в Америку! «Что дэлатбудэм?» — спрашивали меня по этому поводу ехидные сослуживцы; «Завидоватбудэм!» — стоически отвечал я.
Круглый стол, конечно, не место для расследования темы о давлении на журналистов, равно как и не место для полемики как таковой по тем или иным вопросам; не место он и для озвучивания научно-публицистических текстов, потому я в своём выступлении всего лишь обозначил «независимцев» как социальную группу с весьма показательными характеристиками и далее не стал об этом распространяться. Но вот сейчас подумал: может быть, здесь изложить свои соображения об этой группе? Большая статья получается для REGNUMа, но если так, то коллега Модест Колеров, конечно, имеет полный карт-бланш на редакторскую правку.
* * *
Итак, социоантропология «независимцев», эскизно:
Почти никто из них не воевал. Есть единичные исключения — такие, как Тимур Цховребов — которые подтверждают правило. Тимур при этом единственный из них всех, кто соприкасался с настоящей политикой (а не с безответственной говорильней), и потому вполне точно чувствует допустимую меру конфликтности. Другие «независимцы», даже занимавшие высокие должности и вроде бы участвовавшие в политике, на самом деле пока ни разу не принимали политически ответственных решений;
Большинство радетелей нашей «независимости» живут, вот тебе раз, за пределами Южной Осетии, о которой они столь рьяно пекутся, и живут вполне комфортно и обеспеченно; при этом замечено, что особо активны те, кто проживает на Западе или связан с Западом по роду своей деятельности;
Общий образовательный ценз — невысокий, по крайней мере, в сравнении с «воссоединителями». С нашей стороны — ряд блестящих учёных, докторов наук (Нафи Джусойты был членкором), с их стороны мне известен пока только один доктор исторических наук — Руслан Бзаров, давний симпатизант и защитник Алана Чочиева.
С ним мы находимся во взаимоуважительных, коллегиально-корректных отношениях, и тем интереснее мне было услышать его выступление на презентации сборника Яны Амелиной «Не едина и неделима. Осетия после Беслана и «августовской войны» (об этом см.) и моего юбилейного сборника «На пути к воссоединению Осетии» 5 апреля с. г.,
А на следующий день,
Невосприимчивость к научной аргументации (например, и гробовое молчание от «независимцев»). При этом они тщательно избегают публичной научной дискуссии по дилемме. Да что там научной — невосприимчивость просто к здравому смыслу. Ведь совершенно же очевидно, что для положительного решения вопроса о вхождении или невхождении РЮО в состав России достаточно всего лишь одного аргумента, одного соображения, одного произнесённого вслух слова: безопасность! При этом наблюдается когнитивный диссонанс: с одной стороны, «независимцы» уверяют нас в том, что РЮО — независимое государство, которое может и должно самостоятельно развиваться, а с другой стороны — те же люди нам говорят, что если Россия решит принять нас в свой состав, то нас и спрашивать никто не будет — возьмёт и присоединит. На мой взгляд, это уже близко к текстам типа «Как управлять Вселенной, не привлекая внимания санитаров»;
Не имея возможности успеха в научном обосновании своей позиции, «независимцы» (не все, конечно) широко пользуются такими приёмами, как личностные оскорбления, клевета, угрозы. Если кто-то думает, что я преувеличиваю, то готов предоставить поразительную в своём роде выборку из «Фейсбука», в том числе нападки на вашего несме… покорного то есть слугу (из которых «почём продаешь родину?» — самый мягкий). При этом опять же лишь считаные единицы позволяют себе такие неэтичные способы борьбы, выступая открыто — почти все хамят и угрожают, скрываясь за никами-псевдонимами.
Они чрезвычайно сплочены, отлично организованы, имеют жёсткое целеполагание и нетерпимы к иному мнению.
Помню, прочитал у Виктора Милитарёва: «И больше всего наши либеральные интеллигенты мне напоминают тоталитарную секту. Только в тоталитарной секте очевидная до комизма психическая неадекватность и столь же очевидная глупость могут сочетаться с железной дисциплиной. Причем с железной дисциплиной сетевого типа. Когда очередное «есть мнение» распространяется немедленно и с фантастической скоростью, стандартизуя все точки зрения участников такой секты». Почти неотличимо от наших «независимцев», коллеги. «Ужас, ужас».
Всё вышеизложенное в конечном счёте пишется к чему?
К тому, что эйфория от победы Анатолия Бибилова на выборах на время заслонила реалистичное понимание того, где мы политически находимся и какие задачи надлежит решать насущно. Звон фанфар заглушал всё остальное. Так было и сразу после признания нашей республики; но уже тогда старый мудрый Знаур Гассиев вломил «независимцам» с присущей ему в таких ситуациях прямолинейностью: «Если у нас некоторые хотят увековечить отношения между Южной Осетией и Россией как государствами, то это будет наша погибель. Нам нужна единая Осетия, этого можно достичь единственным путём — принять Южную Осетию в состав России и объединить её с Северной Осетией в одну Республику. Даже при благосклоннейшем отношении к нам России я бы не желал Южной Осетии существовать в статусе независимого государства». Сказано это было в августе 2010 года, тоже на круглом столе. На этом круглом столе, о котором я вам повествую, я это цитату зачитал. Потом добавил, что и Торез Кулумбегов высказывался аналогично, но его я цитировать воздержусь, так как не считаю нужным вводить в оборот использованную им терминологию. Однако в данной статье читателям вне Осетии надо пояснить, о чём речь. Дело в том, что Торез Кулумбегов без обиняков тогда заявил, под кинозапись, которая сохранилась: «Кто препятствует стратегической задаче воссоединения Осетии в составе России, тот — враг осетинского народа, кто бы это ни был!» Так вот, термин «враг» мне применять никак не хочется. Разве что после вступившего в законную силу решения суда.
Эйфория и фанфары… Но сейчас эйфория, насколько я вижу, таки прошла. Причём бесследно. И для того, чтобы правильно сориентироваться и понять, что делать, надо положить ладонь на тёплую землю Осетии, а потом приложиться к ней ухом. Тогда те, кто желает услышать — услышат. Они услышат того самого крота истории, который славно роет. Надо только внимательно и чутко прислушаться…
Цхинвал