Президент Дональд Трамп примет в Белом доме египетского лидера Абдель Фаттаха ас-Сиси. Это будет уже вторая их личная встреча, первая состоялась в сентябре 2016 года на полях Генеральной Ассамблеи ООН. Согласно сообщению радиостанции «Голос Америки», США и Египет заключат соглашение об укреплении сотрудничества в борьбе с радикальным исламским терроризмом. Помимо того, как считает старший научный сотрудник Центра исследований Ближнего Востока имени Рафика Харири при Атлантическом совете Х. А. Хеллиер, «оба президента испытывают глубокую антипатию к политическому исламизму, считают, что проблемы безопасности — это вопросы первостепенного, второстепенного и третьестепенного внимания в политике». Существует и фактор личной симпатии между Трампом и ас-Сиси. А сам Трамп считает, что «египетский лидер в борьбе с террористами предпринял смелые шаги по ряду деликатных вопросов после того, как стал президентом в 2014 году».

Иван Шилов ИА REGNUM
Время фараонов

Напомним, что президент США Барак Обама после того, как в 2013 году египетские военные во главе с генералом Сиси свергли режим «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), заморозил оказание помощи Каиру, что с воодушевлением было воспринято в Турции. «Меня многие осуждают за то, что я выступаю против ас-Сиси, — говорил турецкий лидер Реджеп Эрдоган. — Если я поверил демократии и воле народа, я всегда буду продолжать борьбу против тех, кто игнорирует человеческую волю. Настоящий президент Египта — это Мухаммед Мурси». Ранее Анкара приветствовала устранение в Ливии правительства Муаммара Каддафи, а потом и свержение президента Египта Хосни Мубарака. Западные эксперты констатировали, что в тот момент турецкие власти почувствовали «ритм истории», момент для расширения своего влияния в регионе, прежде всего, в направлении мусульманского мира, ведущей державой которой является Египет. Турция пыталась через Каир перехватить инициативу в масштабах всего Ближнего Востока. Так была обозначена геополитическая «вилка» между Египтом и Анкарой, что сопровождалось ухудшением отношений между Турцией и Израилем и раскручиванием кризиса в Сирии. Но Анкаре стоило бы тогда понять, что огонь разгорается вдоль ее собственных границ.

Сейчас турецкие эксперты не скрывают, что вмешательство Анкары во внутренние дела Египта доходило до того, что любое событие там воспринималось и принималось так, словно оно произошло на территории Турции. Анкара отказалась от официального признания нового египетского режима, назвав происшедшее не «народной революцией», а «военным переворотом». В свою очередь Каир высказывал подозрения относительно существования альянса между «Братьями-мусульманами» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и правящей турецкой Партией справедливости и развития. Однако вопреки прогнозам Анкары, администрация Обамы, дистанцируясь от ас-Си, не поддержала Эрдогана. Сам египетский лидер заявлял, что «Турция стала государством, имеющим проблемы с соседними странами, которое потеряло всех своих союзников в регионе». И потому после прихода к власти в Вашингтоне миллиардера Трампа Анкара предпринимала невероятные усилия для того, чтобы добиться приема Эрдогана в Белом доме прежде других ближневосточных глав государств, мотивируя это будто бы тем, что Турция является «единственным союзником США по НАТО в регионе».

Президент Турции в ходе телефонного разговора поздравил Трампа с избранием президентом США и заявил о возможности встречи с ним до инаугурации нового американского президента в декабре 2016 года, когда Эрдоган намеревался посетить ежегодную встречу мусульман в Чикаго. Однако Трамп только в февраля 2017 года впервые поговорил по телефону с Эрдоганом, в ходе разговора заверив его, что «США поддерживают Турцию как стратегического партнера и союзника по НАТО». Потом ожидания встречи между двумя лидерами Анкара стала связывать с запланированным в Турции на 16 апреля референдумом по поправкам в Конституцию, рассчитывая, что Вашингтон таким образом поддержит Эрдогана. Турцию один за другим посетили директор ЦРУ Майк Помпео, председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Джозеф Данфорд, председатель сенатского комитета по вооруженным силам Джон Маккейн, госссекретарь Рекс Тиллерсон. Но по своему характеру эти визиты носили технический характер, когда стороны обсуждали конкретные проблемы, связанные с сирийским вопросом.

И вот на днях президент Турции заявил, что его встреча с президентом США намечена на май, то есть после референдума. Эрдоган объясняет это тем, что «в США есть практика не встречаться с иностранными политиками из стран, которые готовятся к выборам, в течение 60 дней до голосования». Но некоторые турецкие политики так не думают. «Пробить» Трампа Анкаре не удалось даже после того, когда, следуя конъюнктуре момента, на Мюнхенской конференции по безопасности 18−19 февраля турецкий министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу присоединился к антииранской риторике своих израильского и саудовского коллег. Министр заявил тогда, что Тегеран «хочет превратить Ирак и Сирию в шиитские страны». И это прозвучало несмотря на то, что на сирийском направлении Турция состоит в альянсе с Россией и Ираном. В то же время советник турецкого президента Таха Генч заявил, что Анкара не поддерживает идею Каира о создании на Ближнем Востоке так называемого «арабского НАТО», уточняя при этом, что «данная инициатива президента Египта Абделя ас-Сиси получила одобрение со стороны администрации США».

Комментируя эту ситуацию, турецкая газета Yeni Safak предполагает, что на повестке дня Белого дома «может быть закулисный план, побуждающий арабские государства изменить их позицию в отношении Дамаска, вне зависимости от того, какими были их отношения с Сирией и Турцией». А по оценке некоторых турецких экспертов, если Вашингтону «придется делать выбор между ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и Асадом в сирийском вопросе, они, естественно, предпочтут Асада, а если придется делать выбор между Турцией и Египтом, то предпочтение будет отдано Египту», что, кстати, вполне согласовывается с процессами, происходящими на Ближнем Востоке под влиянием России и Ирана. Это признак того, что в политической архитектуре Ближневосточного региона назревают радикальные изменения такого уровня, когда с Турцией как «проблемной страной НАТО» может быть разыгран «геополитический гамбит» — жертва внешне сильной фигуры ради лучшей позиции.

Неудивительно, что турецкие эксперты сейчас с разочарованием пишут, как «стратегия Турции на Ближнем Востоке зашла в тупик, и именно поэтому Эрдоган добивается срочной встречи с Трампом», в то время, когда представитель американской администрации сообщил о желании президента «перезапустить» отношения с Каиром», переводя Анкару в третий дивизион большой ближневосточной игры.