Венесуэла: накануне переворота в стране
Борьба за власть в Венесуэле перешла в решающую стадию — обмена тяжелыми ударами. Стороны уже не напоминают боксеров-легковесов, указывающих легкими касаниями перчаток уязвимые места в защите противника и как бы предупреждая: веди себя прилично, а не то… Период разговоров и уговоров завершен, теперь противоборствующие команды бьют друг по другу, не экономя силы в расчете, что следующего удара может уже и не потребоваться.
Первое лицо государства, как и положено ему по статусу, выстрелило первым: поздним вечером 29 марта Конституционная палата Верховного суда подтвердила де-юре ситуацию, которая, в принципе, уже существовала де-факто, объявив, что Национальная Ассамблея, находящаяся под контролем оппозиции, лишена полномочий. За два дня до этого президент Николас Мадуро объявил, что депутаты парламента потеряли право депутатской неприкосновенности, однако народные избранники просто так не сдались, обратившись в высший орган юстиции за восстановлением справедливости. Не то, чтобы рассчитывая, что суд пойдет против главы государства, но больше исходя из необходимости следовать букве закона. Сделано это было в расчете на помощь зашевелившейся Организации Американских Государств (ОАГ), которую оппозиционные политики попросили активировать Межамериканскую Демократическую Хартию (Inter-American Democratic Charter — англ., Carta Democrática Interamericana — исп.), поскольку «угроза демократическим институтам в стране приобрела реальные очертания».
Межамериканская Демократическая Хартия — документ, принятый ОАГ 11 сентября 2001 года на Ассамблее, проводившейся в Перу. Хартия, по мысли ее создателей, должна являться инструментом, «предотвращающим попытки покушения на демократические режимы в государствах-членах организации и усиливающим устойчивость демократических завоеваний». На деле это — не более чем декларативный документ, громко звучащий, но не имеющий под собой никакой юридической базы, допускающей вмешательство общественности остальных государств-членов ОАГ во внутренние дела той страны, где эта самая «угроза демократии» существует. Некоторые аналитики склонялись к мнению, что, призывая к активации МДХ, оппозиция всерьез надеялась, что ОАГ вмешается и защитит законодательную власть Венесуэлы от исполнительной. Бо́льшая же часть экспертов уверена в том, что это был просто удар кулаком по столу без расчета на далеко идущие последствия, но в надежде испугать противника настолько, чтобы он тут же сдался на милость победителя.
«С 5 января 2016 года, когда новый состав Ассамблеи приступил к работе, исполнительная власть в лице президента и подчиненных ему структур 69 раз атаковала решения, принимавшиеся Национальной Ассамблеей, нарушая при этом Конституцию, отменяя принятые парламентом законы и отказываясь отчитываться перед парламентом по расходам бюджетных средств, — отметили в своем обращении в ОГА утратившие иммунитет депутаты. — Лишение неприкосновенности законодателей есть прямое подтверждение неуважения исполнительной властью статуса депутата и законов, касающихся власти в Венесуэле».
Утро следующего дня началось с бурного митинга, устроенного депутатами Национальной Ассамблеи на ступенях здания, в котором они заседают.
«Это фактически государственный переворот! — произнес в микрофоны председатель Ассамблеи Хулио Борхес, готовый, по выражению некоторых венесуэльских журналистов «в приступе ярости прилюдно разорвать принятый правительством документ». — Мадуро принимает решения те, какие ему вздумается, не считаясь ни с кем и ни с чем! Как это еще можно назвать, если не государственный переворот?»
Верховный суд, по мнению главы законодательной власти, «пошел на поводу у президента, хотя дело юстиции — отстаивать права народа, тех самых 14 миллионов венесуэльцев, что отдали свои голоса за нас, депутатов Национальной Ассамблеи».
Объективно говоря, решение президента о сложении полномочий Ассамблеей, легитимность которого была подтверждена Верховным судом, стало простой формальностью, подтвердившей то, что случилось на практике еще месяцы назад: парламент превращен в декоративный орган, существующий лишь для себя и формального соблюдения институциональной схемы государства.
«Оставить депутатов без неприкосновенности — это смертельный удар по парламенту, — считает профессор конституционного права Центрального Университета Венесуэлы Педро Альфонсо дель Пино. — Депутат без иммунитета уязвим на политической арене, и не отважится на решения, требующие проявления недюжинной смелости. Это — последняя пуговица, наглухо застегивающая военный мундир».
Упоминание военного мундира в словах профессора вряд ли случайно: вся Венесуэла (во всяком случае, лица, имеющие хоть малейшее касательство к политической жизни страны или просто следящие с интересом за всем происходящим) после восклицания Борхеса о государственном перевороте, выжидающе смотрит в сторону армии. Оппозиция здесь «сама первая начала»: глава парламента, завершая свою пламенную речь на крыльце здания Ассамблеи, пообещал, что «в субботу (речь о 1 апреля — прим. авт.) пройдут марши». Кто именно будет маршировать, Борхес не уточнил. Поднять народные массы на демонстрацию оппозиции проблем не составит, но что под силу шагающей под присмотром бдительных полицейских глаз толпе? Как максимум, пощекотать нервы правителю лозунгами и кричалками. Марши мирного населения нужны для того, чтобы разбудить военных — на чьей стороне они выступят, того и победа ждет. Какова цена этой виктории — это другой вопрос, рассматривать который будут позднее.
В принципе, Николас Мадуро уже подвел ситуацию к тому самому моменту, когда вводить режим чрезвычайного (читай — военного) положения представляется абсолютно логичным и, более того, необходимым шагом. Если, конечно, президент всерьез и надолго настроен удерживать свою власть и держать себя у власти. Маловероятно, что он будет обращать внимание на реакцию международного сообщества или собратьев по ОАГ.
Впрочем, он уже сейчас продемонстрировал, что «маловероятно» — это чересчур мягкая формулировка, далекая от реальной. Реакция руководителей стран ОАГ не заставила себя ждать, реакции же Мадуро на их реакцию им придется ждать бесконечно долго. Президент Венесуэлы у себя в стране, вмешательства во внутренние дела которой он не склонен допустить. И мнение окружающих государств ему не указ. В соответствии с нормами той самой демократии, о которой они так пекутся.
Генсек Организации Американских Государств Луис Альмагро отреагировал почти мгновенно, заявив о том, что решение Верховного Суда Венесуэлы это фактически государственный самопереворот (то есть, переворот, устроенный лицами, находящимися у власти в пользу власти, ими осуществляемой) и «теперь необходимо срочно созвать внеочередную сессию ОАГ, которая должна потребовать от Венеуэлы провести новые всеобщие выборы в стране в течение ближайших 30 дней. А если нет, то Каракас ожидает страшное наказание — его исключат из ОАГ.
Президент Перу Педро Пабло Кучински объявил 30 марта об отзыве своего посла из Венесуэлы, назвав происходящее там «неприемлемым».
США потребовали, чтобы Национальная Ассамблея немедленно была восстановлена в своих правах и приступила к исполнению своих обязанностей, предписанных ей Конституцией. Не забыв при этом заявить о необходимости выпустить политзаключенных и назначить новые выборы.
Из Бразилии сообщили, что «следят с тревогой за развитием ситуации в Венесуэле и осуждают произвол, творимый исполнительной властью».
Президент Аргентины Маурисио Макри призвал венесуэльские власти «восстановить демократический порядок».
Бывший колумбийский президент Альваро Урибе пожелал, как сообщает испанское издание El Confidencial, «чтобы международное сообщество поспособствовало помещению Мадуро и его приспешников из Верховного Суда за решетку».
И так далее, и так далее.
Важным в этом хоре голосов поддерживающее-возмущающейся общественности представляется заявление американских конгрессменов кубинского происхождения, заявивших, что «Мадуро совершил еще один шаг к тирании». Фраза видится посылом венесуэльской оппозиции, подталкиванием ее к более активным действиям. Клин вышибают клином, госпереворот — госпереворотом, а тиранию — последующей после возможного госпереворота (уже без приставки «само-», применявшейся к действиям Верховного Суда) новой тиранией.
В общем, оппозиции пришла пора переходить от слов к делу. По мнению некоторых испанских экспертов, «субботние марши — это побудительный сигнал для армии. Если оппозиции удастся ее разбудить и перетянуть на свою сторону, Мадуро конец». Но пока Николас Мадуро — президент Венесуэлы и главнокомандующий ее вооруженными силами. Которым он может придать особые полномочия, объявив военное положение. Если успеет.