Станут ли русские Курилы вновь разменной монетой?
Попытки нынешнего руководства России найти взаимоприемлемые формы расширения торгово-экономического сотрудничества с Японией в условиях выдвижения последней территориальных претензий к нашей стране весьма напоминают ситуацию более чем полуторавековой давности. Тогда тоже заинтересованное в закупках продовольствия и иных товаров в Стране восходящего солнца царское правительство вело затяжные переговоры о судьбе все тех же Курильских остров и Сахалина. И Япония добилась от России территориальных уступок, получив принадлежавшие русской короне сначала южные, а затем и все Курильские острова вплоть до Камчатки. Кстати, тогда японские представители на переговорах не называли южные Курилы своими «исконными территориями», ибо знали, что они с 1786 года официально входили в состав Российской империи.
Во время многочисленных дебатов с японскими политиками, учеными и журналистами мне не раз доводилось слышать о том, что Япония получила южные Курильские острова не в результате войны, а по мирному соглашению с правительством России, на основе Симодского трактата 1855 года, а посему-де имеет право требовать их возвращения. При этом мои собеседники не хотят принимать во внимание доводы о том, что этот трактат и содержавшиеся в нем уверения в мире и дружбе между двумя странами были многократно нарушены японцами, и сам документ давно потерял свою юридическую силу. Тем не менее в нашей стране исторический факт имевшей место полтора столетия назад попытки территориального размежевания двух стран никто не отрицает и не искажает в угоду современным переговорным или иным позициям. Подтверждением этого может служить предлагаемый читателю очерк.
* * *
В середине XIX века западные державы, в первую очередь США, активизировали свои попытки заставить Японию отказаться от продолжавшейся около 300 лет политики самоизоляции и допустить в страну иностранцев. Не желала уступать западным державам в вопросе об установлении отношений с Японией и Россия. Царское правительство, спустя полвека после неудачной миссии Н. П. Резанова, решает направить к японскому правителю новое российское посольство. На сей раз сложная дипломатическая миссия была возложена на опытного военного и дипломата Е. В. Путятина, имевшего звания вице-адмирала и генерал-адъютанта. Зная о намерении американцев действовать угрозой и силой, в Петербурге решили, наоборот, добиваться задуманного без всякого принуждения, действуя исключительно дипломатическими методами. Об этом свидетельствует инструкция, данная главе российской миссии правительством. Инструкцией предписывалось воздерживаться «от всяких неприязненных по отношению к японцам действий, стараясь достигнуть желаемого единственно путями переговоров и мирными средствами». Известный японский писатель Сиба Рётаро особо отмечал, что «Путятин, в соответствии с полученными им инструкциями, всегда был в отношениях с японской стороной чрезвычайно тактичен и деликатен».
Весьма разумным был и план вступить в переговоры с японским правительством после того, как прояснится отношение Эдо (старое название Токио — А.К.) к американским требованиям об «открытии» Японии. Другими словами, российская миссия намеревалась воспользоваться уже созданным прецедентом. В этом случае японцам было бы трудно ссылаться на изоляционистские законы страны.
10 августа 1853 года русские корабли прибыли в японский порт Нагасаки. Как и в случае с посольством Рязанова, японцы не спешили приступать к переговорам, стремясь отделаться от Путятина, взяв его измором. Но были и объективные причины затягивания начала переговоров. Именно в это время японская дипломатия находилась в состоянии шока от поведения американского коммодора М. Перри, прибывшего без разрешения японского правительства в Эдо и направившего на город пушки своих кораблей. К тому же умирает сёгун (верховный военный правитель — А.К.) Иэёси. В этой обстановке Эдо хотел избежать или хотя бы отсрочить переговоры с русскими. С другой стороны, российский посол считал недостойным месяцами ожидать аудиенции столичных чиновников. Тем более что он получил сообщение о начале русско-турецкой войны. 11 ноября вице-адмирал извещает японцев о своем решении направиться в Шанхай. Одновременно он сообщает губернатору, что из Китая он вновь зайдет в Нагасаки и, если к тому времени уполномоченные для официальных переговоров столичные чиновники не прибудут, российская эскадра незамедлительно направится в Эдо.
Получив в Шанхае информацию о ходе Крымской войны и складывавшейся международной обстановке, Путятин 22 декабря возвращается в Нагасаки. Видимо, должным образом восприняв предупреждение о направлении российских кораблей в Эдо, японское правительство сочло за лучшее направить в Нагасаки своих уполномоченных представителей во главе с чиновником тайного надзора Х. Цуцуи.
В последний день 1853 года в городском управлении Нагасаки был устроен прием в честь русской миссии, а с 3 января 1854 года переговоры наконец-то начались. Среди российских исследователей нет единства по поводу того, что являлось главной целью миссии Путятина — установление торговых отношений и получение права на посещение японских портов или установление между двумя государствами границы. «Открытие» Японии было необходимо России в первую очередь для того, чтобы за счет торговли с этой страной ослабить проблему обеспечения увеличивавшегося в дальневосточных районах российского населения продовольствием и товарами повседневного спроса. Естественно, для налаживания добрососедских отношений немаловажным было и определить линию прохождения границы с тем, чтобы исключить инциденты и недоразумения по этому поводу. Поэтому спор о приоритетности той или иной задачи едва ли существенен, ибо речь шла об установлении дипломатических отношений, включающих урегулирование всех вопросов, включая территориальные. В связи с этим следует отметить пассивность японской стороны, для которой в тот период пограничное размежевание не являлось насущной задачей. Более того, японские представители довольно откровенно говорили, что не готовы к обсуждению этой проблемы. За этим, кроме всего прочего, скрывалась боязнь из-за неопытности в ведении международных переговоров оказаться в проигрыше.
Отвечая на предложения Путятина рассмотреть весь комплекс двусторонних отношений, представлявший правительство Т. Кавадзи говорил: «У вашей страны и нашей страны своя территория, свой народ, и, хотя у нас нет взаимного общения, мы мирно сосуществовали. Для того чтобы сейчас заново провести пограничную линию, надо, прежде всего, изучить документы, обследовать местность, привести достоверные факты и после этого обеим сторонам, направив своих представителей, еще раз обсудить вопрос и установить взаимную границу. Этого в один день сделать нельзя… Что касается вопроса о дипломатических отношениях и торговле, то издавна в нашей стране существует на это строгий запрет. Летом этого года Америка тоже добивалась установления торговых связей. Поскольку в настоящее время обстановка в мире коренным образом изменилась, то нельзя упорно цепляться за старые законы. Если дать разрешение вашей стране, нельзя отказать в таком же разрешении Америке. Если разрешить вашей стране и Америке, то необходимо будет дать такое же разрешение и остальным странам. Наши возможности для этого слишком малы.
К тому же в нашей стране только что назначен новый сёгун, а для такого решения надо собрать на совет удельных князей. Поэтому раньше чем через три-четыре года ответ дать не сможем. Если вопрос решится, то мы сообщим вам».
Долгие и утомительные беседы с Кавадзи результата не давали — японцы упорно отказывались идти на уступки в вопросе о начале торговли с Россией. Тогда Путятин решил изменить направленность переговорного процесса, сосредоточив внимание на территориальном вопросе. Он, видимо, полагал, что достижение договоренности по проблеме прохождения границы на устраивающих японцев условиях, позволит развить успех и побудить партнеров по переговорам к изменению их жесткой позиции по поводу торгового обмена.
Международная обстановка складывалась не в пользу России, и миссии Путятина в частности. В условиях начавшихся военных действий против Российской империи Великобритании и Франции российская эскадра не могла неопределенно долгое время в безопасности находиться у японских берегов. В дальневосточные воды России была направлена объединенная англо-французская эскадра в составе 6 судов (212 орудий), которая неоднократно под прикрытием пушечного огня предпринимала попытки высадить десант на восточное побережье Камчатки и захватить Петропавловск. Английские и французские военные корабли создавали постоянную угрозу и для российской дипломатической миссии. Путятин оказался перед выбором: или вернуться в Россию ни с чем, тем самым предоставив американцам и западноевропейским державам преимущественное право на выгодную торговлю с Японией и использование ее портов своими торговыми и военными судами, или искать компромиссное решение.
Для того чтобы вывести переговоры из тупика, вице-адмирал решил продемонстрировать более гибкую позицию. Намек на возможность некоторых уступок содержался еще в послании Путятина Верховному совету Японии от 18 ноября 1853 года, в котором сообщалось: «Гряда Курильских островов, лежащая к северу от Японии, издавна принадлежала России и находилась в полном ее заведывании. К этой гряде принадлежит и остров Итуруп, заселенный курильцами и отчасти японцами. Но русские промышленники в давние времена имели поселения на сем острове: из этого возник вопрос, кому владеть им, русским или японцам…»
Путятин фактически предложил японцам провести границу между Итурупом и Кунаширом, который в этом случае отходил к Японии. Это воодушевило японских переговорщиков, ибо, опасаясь присоединения России к США и западноевропейским государствам с целью совместного давления на Эдо, японское правительство в тайне не исключало варианта размежевания, по которому все Курильские острова, включая Кунашир, признавались российскими. В 1854 году в Японии была составлена «Карта важнейших морских границ великой Японии», на которой линия ее границы на севере проведена жирной чертой по западному и северному побережьям о-ва Эдзо (Хоккайдо). Отсюда следует, что при благоприятных обстоятельствах Путятин мог отстоять права России на южнокурильские острова, с которых русские были вытеснены силой.
Японцы же по правилам торга первоначально выдвинули заведомо неприемлемые условия, потребовав ухода русских с Сахалина и передачи во владение Японии всех Курильских островов. Путятин же твердо настаивал на том, что граница должна проходить по проливу Лаперуза, то есть весь Сахалин надлежало оставить за Россией. Тем самым изначально создавалась тупиковая ситуация. Скорее всего, это делалось японцами сознательно с тем, чтобы лишить русскую миссию надежд на быстрое нахождение компромисса по территориальному размежеванию и убедить ее больше не поднимать этот вопрос. Естественно, Путятин отверг необоснованные притязания. Однако он терпеливо, приводя исторические факты о принадлежности данных земель Российской империи, продолжал настаивать на необходимости установления между двумя странами официально признанной границы. При этом он не мог выходить за рамки определенных Петербургом переговорных позиций.
Возможность определенных территориальных уступок Японии ради установления с ней торговли допускалась царским правительством. Однако предусмотренные уступки рассматривались как максимум того, на что могла пойти Россия. На наш взгляд, отказ от прав России на южные Курилы мыслился как своеобразная компенсация Японии за ее согласие признать российским весь Сахалин, обладание которым в Петербурге считалось фактором особой геополитической важности. Владение Сахалином позволяло контролировать устье Амура и прилегающие к нему обширные стратегически важные пограничные районы на континенте. Пределы возможного компромисса с Японией по территориальному размежеванию были определены в специальном документе царского правительства.
В «Дополнительной Инструкции» МИД России послу Е. В. Путятину от 24 февраля 1853 года, в частности, говорилось:
«По сему предмету о границах наше желание быть по возможности снисходительными (не проронивая однако наших интересов) имея в виду, что достижение другой цели — выгод торговли — для нас имеет существенную важность.
Из островов Курильских южнейший, России принадлежащий, есть остров Уруп, которым мы и могли бы ограничиться, назначив его последним пунктом Российских владений к югу, — так, чтобы с нашей стороны южная оконечность сего острова была (как и ныне она в сущности есть) границиею с Японией, а чтобы с Японской стороны границиею считалась северная оконечность острова Итурупа.
При начатии переговоров о разъяснении пограничных владений наших и японских, представляется важным вопрос об острове Сахалине.
Остров сей имеет для нас особенное значение потому, что лежит против самого устья Амура. Держава, которая будет владеть сим островом, будет владеть ключом к Амуру. Японское Правительство, без сомнения, будет крепко стоять за свои права, если не на весь остров, что трудно будет оному подкрепить достаточными доводами, — то, по крайней мере, на южную часть острова: в заливе Анива у Японцев имеются рыбные ловли, доставляющие средства пропитания многим жителям прочих их островов, и по одному этому обстоятельству они не могут не дорожить означенным пунктом.
Если Правительство их при переговорах с Вами явит податливость на другие наши требования — требования по части торговли, — то Вам можно будет оказать уступчивость по предмету южной оконечности острова Сахалина, но этим и должна ограничиться сия уступчивость,
При объяснении обо всем этом, Вам полезно будет поставить Японскому Правительству на вид, что при положении, в котором находится сей остров, при невозможности Японцам поддерживать свои права на оный — права, никем не признаваемые, — означенный остров может сделаться в самом непродолжительном времени добычею какой-нибудь сильной морской державы, соседство коей едва ли будет Японцам так выгодно и безопасно, как соседство России, которой бескорыстие ими испытано веками.
Вообще желательно, чтобы Вы устроили сей вопрос о Сахалине согласно с существующими выгодами России. Если же встретите непреодолимые со стороны Японского Правительства препятствия к признанию наших прав на Сахалин, то лучше в таком случае оставить дело это в нынешнем его положении.
Вообще, давая Вам сии дополнительные наставления, министерство иностранных дел отнюдь не предписывает оных к непременному исполнению, зная вполне, что в столь далеком расстоянии и в совершенном неведении хода настоящих дел в Японии, ничего нельзя предписать безусловного и непременного.
Вашему Превосходительству остается следовательно полная свобода действий».
Итак, хотя Путятину было разрешено в крайнем случае пожертвовать южными Курилами, он, действуя по обстановке, был волен как использовать данное позволение, так и продолжать отстаивать российские права на эти земли. Вице-адмирал, похоже, все же рассчитывал склонить японцев к признанию Сахалина владением России, а потому сознательно не уступал по Итурупу, стремясь использовать этот остров как «приз» для японцев в случае их согласия с российской позицией по сахалинскому вопросу. При этом Путятин был исполнен решимости добиться успеха порученной ему миссии. Он противился предложению японской стороны отложить вопрос о заключении российско-японского договора «на три-четыре года». Однако и бессмысленное пребывание в Японии не входило в планы русской миссии.
В обстановке, когда переговоры по сути дела зашли в тупик, Путятин решает вновь на время покинуть японские берега с тем, чтобы получить сведения о событиях в европейской части России, ходе Крымской войны. Нельзя исключать, что при этом целью паузы было дождаться результатов американо-японских переговоров, а затем иметь дело с уже «открытой» Японией. Не случайно перед отплытием вице-адмирал, вручая членам японской делегации проект договора, заявил о желании получить от японской стороны письменное подтверждение того, что «если право на торговлю и различные преимущества будут предоставлены другим великим державам, то, чтобы таковые распространялись и на Россию». Просьба Путятина была выполнена. 23 января 1854 года во время прощального визита японские уполномоченные вручили главе российской миссии документ, в котором говорилось:
«1.Когда впоследствии правительство японское откроет свои порты для торговли, тогда Россия будет допущена ранее к этой торговле, чем какая-либо другая нация.
2.Если бы впоследствии Япония открыла торговлю для других наций, то в уважение соседства все права и преимущества, как торговые, так и всякого другого рода, которые будут предоставлены другим нациям сверх данных России, в то же время будут распространены и на российских подданных».
Суть документа состояла в том, что после «открытия» Японии России будет предоставлено право наибольшего благоприятствования. Теперь многое зависело от того, чем завершатся переговоры японцев с американцами. Придя 1 февраля в порт Наха (о-в Окинава), Путятин узнал, что двумя днями раньше отсюда направилась в залив Эдо американская эскадра.
Во избежание столкновения с военными кораблями находившихся в состоянии войны с Россией Великобритании и Франции вице-адмирал решил вернуться к российским берегам. По пути он зашел в Нагасаки и предложил обсудить вопрос о Сахалине во время его прихода в залив Анива. Затем российская эскадра вошла в устье Амура.
Вскоре стали известны результаты американо-японских переговоров. 31 марта 1854 года в городе Канагава (Иокогама) был подписан договор, по которому Япония открыла для торговли с США порты Симода и Хакодатэ. Город Симода был определен как место пребывания американского консула. В октябре были установлены отношения и между Японией и Великобританией. Период трехсотлетнего затворничества нации Ямато завершился.
Путятин вновь оказался перед выбором. С одной стороны, были созданы условия для заключения долгожданного договора об установлении торговых отношений с Японией на весьма выгодных, аналогичных американским, условиях, а с другой — новый поход к японским берегам был сопряжен с немалым риском быть атакованным англо-французской эскадрой. Сложность состояла и в том, что в отличие от японо-американских соглашений, которые касались в основном прав на посещение портов, заключение российско-японского договора требовало разрешения сложной территориальной проблемы. Путятин понимал, что быстро эту проблему на устраивающих Россию условиях разрешить не удастся. Конечно, если действовать по американскому методу, шантажируя японское правительство началом военных действий, можно было заставить Эдо согласиться с признанием Сахалина и южных Курил российскими. Однако Путятин отвергал методы силового давления. В рапорте генерал-адмиралу великому князю Константину он писал: «Имея другие повеления, я никак не намерен и не могу следовать их (американцев) примеру и потому буду продолжать действовать в отношении к японцам по принятой мной системе кротости и умеренности».
Путятин счел необходимым воспользоваться сложившейся ситуацией и, не теряя времени, вновь отправился в Японию с тем, чтобы добиться от японского правительства выполнения данного обещания установить отношения с Россией на уровне не ниже, чем с США. Дабы не привлекать внимание англичан и французов и избежать впечатления демонстрации силы, вице-адмирал прибыл в уже открытый для американцев Хакодатэ, а затем в Осаку лишь на одном фрегате «Диана». Однако власти Осаки миссию не приняли. Вскоре из Эдо было получено согласие начать новый раунд переговоров с русскими в расположенном на полуострове Идзу городе Симода. Для ведения переговоров туда были направлены уже известные российскому посольству Цуцуи и Кавадзи.
Вопреки ожиданиям Путятина, японские уполномоченные вновь заняли в отношении японо-российского договора уклончивую позицию. Не имело эффекта и предложение российской стороны не спешить с установлением границы, а сосредоточиться на вопросах открытия торговли. Настроение у вице-адмирала было мрачное — вновь предстояли изнурительные переговоры, перспективы которых не вселяли оптимизма. Ситуация еще более осложнилась, когда в дипломатию неожиданно вмешалась стихия. На следующий день после начала переговоров, 11 декабря 1854 года, в результате мощного землетрясения и цунами фрегат «Диана» потерпел крушение, и команда во главе с вице-адмиралом оказалась на берегу, в полной зависимости от благосклонности японских хозяев. Русским морякам был предоставлен приют в рыбацкой деревне Хэда.
Сложившееся положение не могло не сказаться на ходе переговоров. Японская сторона продолжала настаивать на своих требованиях, в частности по вопросу о включении южной части Сахалина до 50° северной широты в состав Японии. Это требование было выдвинуто еще на переговорах в Нагасаки. Японский автор объясняет позицию представителей Эдо следующим образом:
«Путятин вел с Кавадзи детальные переговоры. Между ними состоялось восемь встреч. Тем не менее вопрос об установлении торговых отношений никак не сдвигался с мертвой точки. С трудом Путятину удалось вовлечь уполномоченных в обсуждение вопроса о границах. Он подчеркнул, что остров Итуруп является русской территорией, но японцы захватили его. Далее он твердо заявил, что весь Сахалин является территорией России. Кавадзи же утверждал обратное. Во время посещения русского корабля подчиненный Кавадзи Накамура Тамэя вместе с переводчиком Морияма Эйносукэ увидел там карту, изданную в Англии, на которой линия государственной границы между двумя странами на Сахалине проходила по 50-й параллели. Об этом он сообщил Кавадзи. На этом основании Кавадзи и предложил Путятину провести пограничную линию именно по 50° с.ш.».
Уступка Японии южной половины Сахалина была чрезмерным требованием, с которым в Петербурге не смогли бы согласиться. Понимая это, Путятин доносил в столицу:
«После окончательной гибели фрегата я крайне опасался, чтобы японцы, воспользовавшись нашим положением, не стали вовсе отказываться от заключения трактата или, по крайней мере, не вздумали бы делать новых притязаний относительно определения границ.
Я до сего не раз находился вынужденным объяснить им, что скорее совсем с ними разойдусь, нежели соглашусь на неуместные их требования; опасения мои были, однако же, излишни, японцы принимали искреннее участие в нашем бедствии и хотя сначала настаивали, чтобы целое племя айносов острова Сахалин было признано японским, но окончательно согласились выпустить эту статью и вообще были умеренные и сговорчивее, чем можно было ожидать…»
Умеренность и сговорчивость японцев, о которой писал Путятин, имела различные причины. Одна из них, на наш взгляд, состояла в том, что в действительности для Японии было выгодно установление добрососедских отношений с могучим соседом на севере. Японское правительство не желало оставаться один на один с американцами, которые с самого начала проявили неуважение к Стране восходящего солнца и явно не собирались иметь с ней дело на равных. Отношения с Россией, которая демонстрировала искреннее стремление к добрососедству, могли стать противовесом своекорыстной политике США, сдерживая их намерение подчинить себе Японию.
С другой стороны, российское правительство не желало усиления влияния США в Северо-Восточной Азии, обоснованно усматривая в дальневосточной политике Вашингтона угрозу интересам России. Не отвечало российским интересам и обретение американцами особого положения в Японии. Можно предположить, что в известной степени «американский фактор» помог русским и японцам прийти к согласию по поводу установления отношений.
Необходимость определения линии прохождения границы на севере все в большей степени осознавали и японцы. В противном случае возникала опасность включения в борьбу за обладание Курилами западных держав. На Эдо произвело впечатление сообщение о том, что направленные в ходе Крымской войны на Дальний Восток английские и французские корабли не только бомбардировали Камчатку, но и совершили нападение на Уруп, разрушив на острове русскую факторию. Следующими «трофеями» могли стать примыкающие к территории собственно Японии южные Курильские острова, а затем и северные районы собственно Японии. О такой опасности предупреждал японцев и Путятин.
Хотя по поводу Сахалина разногласия оказались непреодолимыми, японцы стали склоняться к тому, чтобы, воспользовавшись трудной для русских ситуацией, убедить их пожертвовать не только Кунаширом и Шикотаном, но и Итурупом. Как отмечалось выше, Путятин имел разрешение на такую жертву, но хотел использовать Итуруп как козырь в торге по поводу Сахалина. К сожалению, это не удалось. Самый крупный остров Курильской гряды был отдан Японии ради установления торговых отношений. Это решение Путятина до сих пор вызывает споры среди историков.
Следует отметить, что Путятин не сразу согласился на сдачу Итурупа. Сначала он предложил разделить остров пополам. Однако японцы «убедили» вице-адмирала в нецелесообразности такого решения, припугнув тем, что такое предложение «замедлит переговоры». Они знали, что русская миссия, опасаясь нападения англичан и французов, стремится завершить переговоры как можно скорее и, конечно, использовали эту заинтересованность. Ниже приводится фрагмент из материалов переговоров Путятина с японскими уполномоченными:
«Путятин: Курильские острова с давних времен принадлежали нам, и на них находятся теперь русские начальники. На Уруп Российско-Американская компания ежегодно посылает суда скупать меха и проч., а на Итурупе Русские имели свое заселение еще прежде, но так как он теперь занят Японцами, то нам и предстоит поговорить об этом.
Японская сторона: Мы считали все Курильские острова издавна принадлежащими Японии, но так как большая часть из них перешла один за другим к вам, то об этих островах нечего и говорить. Итуруп же всегда считался нашим, и мы полагали это дело решенным, равно как и остров Сахалин или Крафто, хотя мы и не знаем, как далеко последний простирается к северу.
Так как мы не имеем точного понятия о Сахалине, то желательно бы знать, как Вы приблизительно полагаете провести на этом острове границу.
Путятин: Я считаю справедливым оставить за Японией те места, на которых Японские подданные имеют свое поселение. Вся же остальная часть Сахалина должна считаться принадлежащею России. Японскому Государству могут по справедливости принадлежать только те места, право на которые оно подтвердит верными документами и докажет, что они ей всегда принадлежали.
Вам должно принять во внимание, что северная и средняя часть Сахалина никогда не были под вашей властью, что даже на самой южной оконечности острова вы появились недавно и еще не имеете там прочных заселений, следовательно, вам будут возвращены только те места, которые вами действительно заселены прежде других.
Во многих местах острова мы имеем уже в настоящее время свои посты и даже пользуемся ломкою каменного угля в копях, которые находятся гораздо южнее половины острова. При посещении этих мест Русскими они не нашли в них ни одного Японца, а встретили их только в самой южной части острова, в заливе Анива, и то в малом числе. Японское правительство не может иметь притязаний на места, которыми мы пользовались, и, следовательно, России бесспорно должна принадлежать гораздо большая часть острова, нежели Японии.
Я думаю теперь заключить вопрос о Сахалине условием, что только те земли могут быть возвращены Японии, которые давно ей принадлежали, и перейду теперь к вопросу об острове Итуруп.
Так как в прежние времена Русские имели свои поселения на Итурупе, но впоследствии по разным обстоятельствам оставили их и теперь остров занят Японцами, то я полагаю разделить его пополам, так чтобы половина принадлежала нам, а другая Японии.
Японская сторона: Делить Итуруп нам будет чрезвычайно трудно, и это только замедлит переговоры. Уславливаться о Сахалине нам гораздо легче, ибо он заселен частью Русскими, частью Японцами.
Путятин: Итуруп мы можем разделить на том же основании, как и Сахалин, оставив за вами те места и земли, на которых вы имели постоянные поселения, и удержим за собою те из них, которые принадлежат Айносам (айну).
Японская сторона: Айносы всегда считались подданными нашего Правительства, и, следовательно, все им принадлежащее должно считаться принадлежащим и Японскому Правительству.
Путятин: Когда мы имели поселение на Итурупе, то на приведенном вами основании, Айносы принадлежали и нам, тем более что, кроме Итурупа, они заселяют еще многие из островов Курильской гряды, принадлежащие с давних времен России. Мы не объявляем притязаний на Айносов, обитающих на острове Езо (Хоккайдо), но имеем равное с вами право на Айносов острова Итурупа, и потому и необходимо определить на нем нашу границу.
Японская сторона: Что значит для обширной империи, какова Россия, такой маловажный остров, как Итуруп? Дележ его будет сопряжен для нас с большими затруднениями, а потому не лучше ли, приняв в уважение наши доводы, оставить это дело как оно есть».
В конце концов, Путятин ради установления межгосударственных отношений решил воспользоваться данным ему правом уступить все южные Курилы. 7 февраля (26 января) 1855 года он подписал Симодский трактат, по которому устанавливалось, что «границы между Россией и Японией будут проходить между островами Итуруп и Уруп», а Сахалин объявлен «нераздельным между Россией и Японией». В результате к Японии отходили острова Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп, долгое время входившие в состав Российской империи. Согласно трактату, для торговли с Россией открывались три японских порта — Нагасаки, Симода и Хакодатэ. В точном соответствии с японо-американским договором русские также получали в этих портах право экстерриториальности, то есть их не могли судить в Японии. Впоследствии при подписании в 1858 году в Эдо дополнительного договора более детально были определены условия, на которых должны были строиться торговые отношения двух стран.
В работах современных исследователей нередко встречается критика избранного Путятиным решения, в результате которого Россия фактически отказалась от части своей территории. Для такой критики, на наш взгляд, существуют основания, ибо южные Курилы были отданы без какой-либо компенсации. Такая жертва могла бы выглядеть в какой-то мере оправданной, если бы японцы согласились признать российским весь Сахалин. Но этого не произошло — проблема принадлежности Сахалина осталась неразрешенной. В этой ситуации Путятин имел достаточно прав, в том числе моральных, до конца отстаивать если не все южные Курилы, то уж, по крайней мере, имевший важное стратегическое и хозяйственное значение остров Итуруп.
В оправдание же занятой вице-адмиралом позиции можно еще раз сослаться на крайне неблагоприятные для России международные условия, в которых проходила завершающая стадия переговоров. Можно допустить и то, что предпринятое Путятиным смягчение ранее заявленных территориальных условий заключения договора в известной степени носило субъективный, личностный характер. Как отмечалось выше, глава российской миссии всерьез опасался ужесточения переговорной позиции Японии после кораблекрушения «Дианы» и даже собирался в этом случае покинуть Японию ни с чем. Однако проявленные японцами участие и помощь потерпевшим, вплоть до готовности построить для миссии новый корабль, не могли не породить у Путятина чувства благодарности. Он писал: «Доброе расположение к нам японцев, несмотря на внушения врагов наших англичан, старавшихся во время последнего их посещения Нагасаки очернить все действия русского правительства, выказалось не только в выражении симпатии при нашем бедствии, но и в содействии, оказанном нам для возвращения в отечество». Оказало это влияние на ход переговоров или нет, гадать трудно. Фактом истории является то, что в сложившихся неординарных обстоятельствах Путятин счел возможным максимально использовать предусмотренные инструкцией уступки.
Полувековые усилия российской дипломатии наконец-то увенчались успехом — отношения с Японией были установлены, как сейчас принято говорить, «в полном объеме». Подписанный договор официально именовался «Трактат о торговле, заключенный между Россией и Японией в Симоде 26 января 1855 года». В преамбуле Трактата целью соглашения определялось «поставить между Россиею и Япониею мир и дружбу». Далее следовали статьи договора:
«Статья 1. Отныне да будет постоянный мир и искренняя дружба между Россией и Японией. Во владениях обоих Государств Русские и Японцы да пользуются покровительством и защитою, как относительно их личной безопасности, так и неприкосновенностью их собственности.
Статья 2. Отныне границы между Россией и Японией будут проходить между островами Итурупом и Урупом. Весь остров Итуруп принадлежит Японии, а весь остров Уруп и прочие Курильские острова к северу составляют владение России. Что касается острова Крафто (Сахалина), то он остается неразделенным между Россией и Японией, как было до сего времени.
Статья 3. Японское Правительство открывает для Русских судов три порта: Симода, в княжестве Идзу, Хакодате, в области Хакодате, и Нагасаки, в княжестве Хизен. В этих трех портах Русские суда могут отныне исправлять свои повреждения, запасаться водою, дровами, съестными припасами и другими потребностями, даже каменным углем, где его можно иметь, и платят за все это золотою или серебряною монетою, а в случае недостатка денег заменяют их товарами из своего запаса. За исключением упомянутых гаваней, Русские суда не будут посещать других портов, кроме случаев, когда по причине крайней нужды судно не будет в состоянии продолжать свой путь. Сделанные в таких случаях издержки будут уплачиваться в одном из открытых портов.
Статья 4. Претерпевшим крушение судам и лицам в обоих Государствах будет оказываться всякого рода пособие, и все спасшиеся будут доставляемы в открытые порты. В продолжение всего их пребывания в чужой земле они пользуются свободою, но подчиняются справедливым законам страны.
Статья 5. В двух первых из открытых портов Русским дозволяется выменивать желаемые товары и имущества на привезенные товары, имущества и деньги.
Статья 6. Российское Правительство назначит Консула в один из двух первых упомянутых портов, когда признает это необходимым.
Статья 7. Если возникнет какой-либо вопрос или дело, требующее обсуждения или решения, то оное будет обстоятельно обсуждено и устроено Японским Правительством.
Статья 8. Как Русский в Японии, так и Японец в России всегда свободны и не подвергаются никаким стеснениям. Учинивший преступление может быть арестован, но судиться не иначе, как по законам своей страны.
Статья 9. В уважение соседства обоих Государств, все права и имущества, какие Япония предоставила ныне или даст впоследствии другим нациям, в то же самое время распространяются и на Русских подданных.
Трактат сей будет ратифицирован Его величеством Императором и Самодержцем Всероссийским и Его Величеством Великим Повелителем всей Японии или, как сказано в прилагаемом особом условии, их уполномоченным, — и ратификации будут разменены в Симоде не ранее девяти месяцев, или как обстоятельства позволят. Ныне же размениваются копии с трактата за подписью и печатями Полномочных обоих Государств, и все статьи его получают обязательную силу со дня подписи и будут хранимы обеими договаривающимися сторонами верно и ненарушимо.
Заключён и подписан в городе Симода, в лето от Рождества Христова 1855, Января в 26 день, или Ансей в первый год, 12 месяца в 21 день».
Трактат подписали Е. В. Путятин, Цуцуи Хидзэн-но-ками и Кавадзи Саэймондзи.
Японские историки позитивно оценивают результаты миссии Путятина, особо отмечая выгодное для Японии разрешение вопроса о принадлежности южных Курил. Подчеркивается и миролюбивая уважительная манера обращения русских с японскими представителями:
«Во время этих переговоров вопрос об определении границы был успешно разрешен благодаря тому, что обе стороны — Япония и Россия признали тот факт, что власть России простиралась до острова Уруп, а власть Японии — до островов Итуруп и Кунашир. Не прибегая к угрозе применения военной силы, Е. В. Путятин добился договоренности путем переговоров. В этом отношении его поведение кардинально отличалось от американской «дипломатии канонерок», проводя которую США добились открытия портов Японии, направив в нарушение запрета ее правительства четыре своих военных корабля непосредственно в Токийский залив и прибегнув к угрозе открыть артиллерийский огонь по замку Эдо.
Российская сторона выразила благодарность Японии за то, что российские военные моряки смогли возвратиться на родину на новом судне, построенном вместо потерпевшего крушение в бухте Хэда…»
Территориальное размежевание на Курилах произошло в пользу Японии. При этом серьезной проблемой для России оставались необоснованные претензии японского правительства на южную половину Сахалина. Вопрос о закреплении этого острова за Россией выдвинулся как один из приоритетных в дальневосточной политике Петербурга.