С момента распада глобального геополитического образования под названием Советский Союз мир со времен Второй мировой войны перешел из одной системы биполярной конструкции к поиску новой модели сбалансированности интересов ведущих акторов мировой политики.

Разбитое стекло

Формирование однополярной мироконструкции при гегемонии США, что ясно отмечал тот же Збигнев Бжезинский в своей книге «Великая шахматная доска», так и не увенчалось успехом. Можно сказать, шахматная партия США с остальным миром не состоялась, что само по себе утопично, поскольку если мир рассматривать как шахматную доску, на которой множество игроков с их статусом и функциями, то невозможно согласиться на окончательную партию без перспективы повторения игры с новым соперником. В современной политике это может означать катастрофу с применением ядерной угрозы. Оппоненты однополярной конструкции мироздания выступают сторонниками многополярного мира, где каждый полюс имеет свои векторы развития и притяжения, свои политические традиции и элитарные стереотипы (типа Россия и постсоветское пространство, Турция и тюркский мир, европейская триада Великобритания — Франция — Германия и ЕС, Китай и Центральная Азия и т.д.).

Первым публичным политиком, кто поставил под сомнение монополярную конструкцию современного мира, стал президент Российской Федерации В. В. Путин, который в своем знаменитом выступлении на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности 10 февраля 2007 г. высказался против американской гегемонии, ведущей к несбалансированным международным отношениям и вытекающим из этого проблемам и противоречиям.

Однако и идея многополярного мира оказалась настолько противоречивой во внешнем и внутреннем проявлениях, что и в этой конструкции обозначились серьезные трещины. Слишком много претендентов на роль центра в полюсе, слишком немало оппонентов центростремительных процессов.

Некоторые аналитики полагают, что современный мир нуждается в новых ялтинско-потсдамских соглашениях, что определит правила международных отношений в долгосрочной перспективе в ХХI в. Однако настолько высока динамика международных событий и противоречий, сползающих к локальным и масштабным региональным конфликтам, что нет пока и тени определения ведущих соучастников подобных соглашений. Мировое сообщество пока что не придумало ничего нового, что может заменить ООН, хотя авторитет и данной международной организации постепенно теряется в водовороте нового передела мира.

США по-прежнему остаются ведущей мировой экономикой и военной силой. Нет практически ни одного мало-мальски значимого геополитического процесса и региона, где Соединенные Штаты не имели бы присутствия и не влияли бы на ход событий. Америка крайне не заинтересована в реинтеграционных процессах с решающим участием России с ее харизматичным лидером. Однако та же Америка аналогичным образом не желает и геополитического усиления Китая, что может бросить вызов мировой гегемонии США. Вашингтон заинтересован в столкновении интересов Китая и России в борьбе за Центральную Азию, что будет истощать обоюдные силы и усиливать англосаксонское лидерство. Но эта перспектива может стать реальностью лишь после новой конструкции на Ближнем Востоке.

Начиная с 2003 г. американские политики и политологи стали более расширительно толковать географию Ближневосточного региона — «Большой Ближний Восток», включая сюда те же бывшие советские республики Закавказья, а также страны Северной Африки, Афганистан и Пакистан. Основными авторами данной концепции стали Г. Киссинджер, Г. Допрет, Д. Рамсфельд, Д. Чейни, К. Райс, Р. Перл, П. Вулфовиц, М. Гроссман и др. Суть американского проекта сводится к «реконструкции» Ближнего Востока на юго-запад и северо-восток с целью формирования нового сообщества, отвечающего национальным интересам США и их стратегического союзника Израиля.

Американо-израильская концепция «Большого Ближнего Востока» была отрицательно воспринята в большом арабском мире. Президент Сирии Б. Асад, лидер Ливийской Джамахирии М. Каддафи, премьер-министр Кувейта шейх С. ас-Сабах и другие арабские лидеры оценили данный проект как политику, нацеленную на обеспечение интересов США и Израиля в ущерб странам Арабского Востока, то есть установление со стороны Вашингтона и Тель-Авива геополитического контроля над регионом и геоэкономического господства над энергетическими и логистическими ресурсами арабских стран.

Арабские лидеры заявили о необходимости исключения внешнего (американского) вмешательства во внутриполитические процессы демократизации в собственных странах, что данные процессы должны характеризоваться «самодемократизацией». Понятно, что на Востоке судьба многих (если не всех) политических реформ оказывалась формальной и половинчатой, но другой угрозой стали тенденции радикальной исламизации политической системы, что наглядно проявилось после событий «арабской весны» в том же Египте и Йемене, а теперь в Ираке и Сирии.

Как известно, 2003 г. стал знаковым в американской стратегии на Ближнем Востоке и началом второй иракской войны с целью установления геополитического контроля над Багдадом, нефтеносным районом Мосула и Киркука, а также энергетическими коммуникациями Ирака в западном направлении. Саддам Хусейн был харизматичным и успешным лидером для иракского государства, но именно это обстоятельство и стало его личной трагедией.

США вместе с Великобританией и Израилем для инициирования широкой дестабилизации на взрывоопасном мусульманском Ближнем Востоке сделали ставку на обострение внутрирелигиозных противоречий в исламском мире между суннитами и шиитами, а также содержательно поддержали этнополитическую проблему курдского народа сначала в Ираке, а теперь и в Сирии.

Следующей знаковой геополитической акцией стала Ливия и уничтожение ливийского аналога Хусейна в лице Муаммара Каддафи. Ливия практически распалась на полунезависимые племенные образования, а вслед за этим ливийская нефть стала терять обороты на внешних рынках. Примерно такая же картина сложилась в Ираке, раздираемом суннитами, шиитами и курдами.

Наконец, новой региональной точкой хаотического беспорядка становится приграничная с Израилем Сирия. Внутренний развал сирийского государства фактически повторяет историю Ирака — исламисты солидаризируются вокруг знамени суннизма и шиизма, а курды рассчитывают на свой успех с последующей консолидацией с братьями в Ираке и Турции. Тель-Авив же в свою очередь заявляет, что Голанские высоты, вот уже практически 50 лет удерживаемые Армией обороны Израиля, являются неотъемлемой частью израильского государства и являются для него вопросом стратегической безопасности.

То обстоятельство, что военные конфликты и столь важные геополитические процессы происходят вблизи границ Турции и Ирана, не может оставить в стороне Анкару и Тегеран.

Турция, к сожалению, втянулась в проект формирования ИГИЛ (запрещено в РФ. — Ред.), предоставив в качестве мест базирования собственную юго-восточную территорию в приграничных с Сирией районах в надежде на консолидацию с суннитскими арабскими нефтеносными монархиями и определенные геополитические преференции по приграничным территориям с компактным расселением тех же тюркоязычных туркмен (или, как сейчас любят произносить на английский манер, туркоман), а также транзит катарского газа через Турцию в Европу.

Увы, Р. Эрдоган поощрял деятельность МИТ и ГРУ по рекрутированию и размещению на своей территории части боевиков ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) из тюрко-исламских стран и регионов постсоветского пространства (включая и тюрко-исламские регионы Российской Федерации). Наконец, Анкара в этой жесткой схватке интересов желает не допустить возможность военно-политической консолидации курдов Сирии, Ирака и Турции. После же нормализации отношений Турции и России Анкара приступила к более радикальным действиям: военное вторжение в район Мосула в Ираке и проведение операции «Щит Евфрата» в Сирии.

Президент Турции Р. Эрдоган в своих публичных выступлениях последних месяцев более предметно стал вспоминать историю 100-летней давности, обвиняя Запад (а точнее Великобританию) и Кемаля Ататюрка (за слабость и соглашательство) в установлении «несправедливых» внешних границ для Турецкой Республики по итогам Первой мировой войны. Эрдоган прямо заявляет, что Алеппо и Мосул были территориями Османской империи, историческая справедливость должна восторжествовать, и Турция обязана вернуть данные стратегические территории в свои границы.

Правда, Р. Эрдоган «забывает», что тот же Кемаль Ататюрк в 1923 г. был вынужден согласиться с такими границами в Лозанне, поскольку Османская империя потерпела поражение в той же Первой мировой войне от стран Антанты и, дабы избежать полной катастрофы по секретному соглашению Сайкса — Пико 1916 г., пошел на подписание Лозаннского договора. При этом тот же Кемаль-паша блестяще переиграл шахматную партию с Советской Россией и Западом и смог сохранить за Турцией стратегические греческие и армянские территории, помешав становлению сильной Греции в Южной Европе и независимой Армении с выходом к Черному морю в Малой Азии.

Иран, будучи флагманом мирового шиизма, не может оставаться в стороне от многостороннего наступления международной коалиции на Ирак и Сирию, а в перспективе и Ливан. Усиление позиций суннитов и ослабление шиитов неминуемо влечет наступление Израиля. Иран вынужден использовать военные формирования КСИР и «Хезболлах» для участия в боевых действиях против ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в той же Сирии. Иран после снятия части санкций в начале 2016 г. получает возможность серьезного выхода на мировые рынки нефти и газа, где Европа является одним из главных импортеров. Иран, который из-за позиции Саудовской Аравии сокращает южный транзит через Персидский залив, не особо намерен наращивать трафик через конкурентную Турцию, пытается наладить сбалансированный северный маршрут вывоза энергетических товаров на рынки Европы. И в этой связи актуализируется маршрут через Армению и Азербайджан.

Я уже неоднократно в той или иной степени касался вопросов армянской геополитики в контексте ближневосточных процессов и иранского транзитного проекта. То, что назначение нового премьер-министра Армении Карена Карапетяна по времени совпало с газотранспортными проектами по связке Иран — Армения — Грузия — Европа и Россия, на мой взгляд, не является случайным событием. К. В. Карапетян не просто обозначил важным тезисом своей программы на краткосрочную перспективу оптимизацию цен на газ в сторону понижения для рядовых потребителей и создание конкурентных условий для бизнеса, но и начал масштабный геополитический проект по вовлечению Армении в региональную транзитную политику. Последний визит руководителя российского «Газпрома» Алексея Миллера в Ереван в октябре 2016 г. по вопросу газовых тарифов и свопового варианта купли-продажи иранского газа между Арменией и Грузией закладывает начало названного проекта. Одномоментное парафирование в Тегеране меморандума между Ираном и Арменией (госкомпанией «Энергоимпекс») по газовому транзиту явилось ответом на долгий процесс соответствующих ожиданий. Эксперты полагают, что газовое соглашение между Арменией и Ираном будет главным предметом повестки в ходе ожидаемого визита президента ИРИ Рухани в Ереван.

Армения, расширяя торгово-экономические связи с Ираном и сопровождая эти отношения военно-техническим сотрудничеством, может более активно развивать ту же связку по линии Иран — Армения — Россия — ЕАЭС, а также Иран — Армения — ЕС — США. Данная системная модернизация экономической и военно-технической политики будет способствовать укреплению обороноспособности и безопасности Армении и региона Южного Кавказа в целом. Турции не будет позволено нарушать данный вектор американской и российской региональной политики. В то же время участие и углубление Турции в приграничные военные конфликты в Сирии и Ираке могут с течением времени нанести непоправимый удар территориальной целостности самой Турции через широкую дестабилизацию на юго-востоке страны со ставкой на курдов и возвращение армянского вопроса в плоскость актуальной дипломатии и международного права.

Как теряется актуальность ялтинско-потсдамской фундаментальной системы международных отношений, так и российско-турецкие соглашения 1921 г. должны уйти в историю ХХ в.

В России определенная часть экспертов и политиков по инерции стереотипного мышления полагает: мол, то, что невыгодно Западу (а точнее США), то обязательно поможет России. Нередко данная модель политического примитивизма проецируется на российско-турецкие отношения (типа Эрдоган такой смелый, что скоро чуть ли не пошлет те же США далеко за океан, выйдет из НАТО и наконец вступит в ЕАЭС и ОДКБ).

Утопичность данных рассуждений удивляет не только аморальностью поведения некоторых политиков (например, того же В. В. Жириновского, который пару месяцев назад столь агрессивно обвинял во всем президента Эрдогана и грозился Турции новым военным походом с использованием армян, курдов, кого угодно, только не себя лично, а после известного письма турецкого лидера стал восхвалять Турцию и видеть в ней чуть ли не стратегического союзника), но и политической близорукостью отечественных тюркологов.

Безусловно, Россия, как большая держава, не может и не должна отказываться от прагматичной политики со своим турецким соседом. Вместе с тем Россия, как великая держава, должна понимать границы допустимого и предмет собственных геополитических интересов, в которых Турция как вчера, так и сегодня остается серьезным конкурентом (если не сказать больше).

Расширение российско-турецких экономических связей имеет свойство стимулировать взаимную зависимость от конъюнктуры рынка, создает условия для более уверенного выдвижения собственной позиции.

Россия не может стать полюсом геополитического притяжения для Турции. Она пока что старается форсировать данный процесс с Азербайджаном, но успех его во многом зависит от самой России и ее отношений с Арменией. Не Турция должна будет вовлечь Азербайджан в российские проекты, а, наоборот, армяно-азербайджанская проблема.

Опыт 1920-х гг. сегодня малоперспективен, поскольку у России нет глобального геополитического проекта Октябрьской социалистической революции и наступающей Красной армии. Турция же, при всех своих проблемах с США и ЕС, остается членом НАТО и выходить оттуда не собирается. Турция сегодня не находится в состоянии проигравшей мировую войну и не пребывает в антагонизме с тем же Западом. Турция рассматривает себя в качестве самостоятельного полюса в тюркском мире, для реализации чего уже предприняла немало усилий в минувшие четверть века после распада СССР. Тому показатель — Совет тюркоязычных государств, который, в отличие от ЕАЭС, является не экономическим, а политическим интеграционным образованием.

Турция, несмотря на внешнее восстановление отношений с Россией, по-прежнему остается серьезным геополитическим конкурентом, а ее политика представляет ряд угроз безопасности Российского государства.

Во-первых, с ноября 2015 г. по июль 2016 г. Турция осознала те экономические и военные потери, которые она понесла от обострения отношений с Россией из-за сбитого бомбардировщика Су-24. В частности, стремительно сократился поток российских туристов в Турцию, основной турецкий экспорт — товары сельского хозяйства оказались под российскими санкциями. Российский МИД вынужден был приостановить безвизовый въезд и выезд в Турцию сроком на 90 дней. Россия развернула систему ПВО (С-400) в небе над Сирией и фактически установила бесполетную зону для турецких ВВС. Российская пропаганда начала активное наступление против Турции с обвинениями в пособничестве ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и туркменским экстремистам. Российская дипломатия стала акцентированно проявлять отношения и поддержку курдским политическим силам в Турции (включая приглашение в Москву и встречу с главой МИД РФ Сергеем Лавровым лидера парламентской прокурдской Демократической партии народов Селахатдином Демирташем). В воздухе повисла судьба российско-турецких крупных экономических соглашений по проекту АЭС «Аккую» и прокладке газопровода «Турецкий поток».

Во-вторых, Турция, обострив отношения с Россией, так и не получила особой поддержки США и ЕС, не смогла обеспечить прорыва на пути вступления в тот же Европейский союз и решить положительно вопрос обещанных Брюсселем европейских кредитов на сумму 3 млрд евро по вопросу азиатских беженцев.

В-третьих, Турция осознала, что может оказаться в глубокой изоляции и от России, и от Запада в вопросе возможных территориальных изменений на Ближнем Востоке по части Ирака и Сирии, то есть приграничных с Турцией государств.

В-четвертых, Турция стала понимать, что курдская проблема может подорвать непосредственно и территориальную целостность турецкого государства при участии тех же стран Запада во главе с США и присоединении к данному процессу России. А это неизбежно может привести и к восстановлению армянского вопроса в повестке международной дипломатии.

В-пятых, Турция не могла не понять, что ее достижения на постсоветском тюркоязычном пространстве на Южном Кавказе (Азербайджан) и в Центральной Азии могли быть подорваны стремительным натиском России (в том числе и по карабахскому вопросу).

В-шестых, Турция оценила российско-иранское сближение в регионе Ближнего Востока, что также наносит ущерб интересам Анкары.

Все эти и другие обстоятельства вынудили Анкару пересмотреть свою ущербную политику и попытаться восстановить отношения с Россией. Однако данное изменение не означает, что Турция отказалась от своей стратегии стать центром в тюркском мире и сформировать новый геополитический полюс в ущерб интересам той же России. Более того, как отмечают сами турецкие политики (включая министра иностранных дел Чавушоглу), главными посредниками восстановления отношений с Россией выступили именно Азербайджан и Казахстан, которые достаточно активно воздействуют на ситуацию в тех же ОДКБ и ЕАЭС в протюркских интересах.

Турция, сближаясь с Россией, по-прежнему пытается провоцировать Москву против курдского движения, сосредотачивается на силовом и репрессивном подавлении курдского вопроса в той же Сирии, Ираке и в самой Турции. Военное вмешательство в Сирию и Ирак, а также последние массовые аресты лидера и функционеров парламентской Демократической партии народов тому яркое подтверждение.

Турция продолжает активно развивать отношения с членами Совета тюркоязычных государств, что отчасти не может соответствовать интересам России на Южном Кавказе и в Центральной Азии.

Турция вновь с определенной активностью старается вмешиваться в урегулирование карабахского вопроса на стороне Азербайджана и выдвигает требования вывода армянских войск из зоны безопасности вокруг Нагорного Карабаха.

Год назад в одной из бесед с представителем еврейской интеллигенции России по теме 100-летия Геноцида армян я невольно коснулся проблемы израильско-иранских связей. Как известно, основными противниками Израиля выступают нефтеносные и суннитские страны Арабского Востока, но не богатейший теми же нефтегазовыми ресурсами шиитский Иран. В чем же логика противостояния Израиля с Ираном, тем более что США так или иначе пойдут на полную или частичную расконсервацию Ирана для его выхода на рынок Европы? В свою очередь шиитский Иран никогда не пойдет войной против Израиля, где имеются святыни ислама. Для Израиля становится целесообразным поиск путей налаживания отношений с Ираном, а не конфронтация. И в этом вопросе лучшим посредником может выступить христианский сосед Армения и ее диаспора.

Баку вряд ли способен будет серьезно повлиять на позицию Тегерана в отношениях с Тель-Авивом. Тем более Иран не забывает, как Азербайджан в 2000-е гг. предоставлял свою территорию для активной разведывательно-подрывной работы «Моссада» против ИРИ, диверсионных акций в отношении ряда иранских ученых, задействованных в атомном проекте. Тегеран вряд ли может простить сепаратистские увлечения азербайджанских сил в отношении Иранского Азербайджана при посредничестве тех же израильтян. Азербайджан не может быть серьезным партнером-посредником в связке Иран — Израиль.

Таков современный противоречивый и вечно интересный Ближний Восток, динамика геополитических процессов которого имеет воздействие на глобальные вопросы. На Ближнем Востоке сегодня разворачивается беспощадная война — война идей и систем, государств и армий, разведок и контрразведок. Армении же необходимо вести более национально выверенную и сбалансированную внешнюю политику, но не отступать от своих стратегических приоритетов.

Газета «Ноев Ковчег» — ИА REGNUM