«Бог наш — Бог бедных»

Франциск Ассизский (1182—1226) — религиозный подвижник и поэт ХII века, прозванный «Зерцалом Христа». За заслуги по возрождению католицизма он был причислен Папой Римским Григорием IX к лику святых. Франциск был одинаково близок и к грешникам, и к праведникам, и сумел создать один из крупнейших и влиятельнейших нищенствующих монашеских орденов в Европе.

Беззаботная юность

Франциск (Франческо) Ассизский родился в городе Ассизи итальянской провинции Умбрия. Он был долгожданным первенцем в семье Пьетро Бернардоне деи Морикони — богатого купца, торговавшего сукном из Прованса на территории герцогства Сполето.

Мать Франциска — мадонна Пика, происходила из знатного французского рода и долго мечтала о ребенке. Отчаявшись произвести на свет наследника, родители отправились в паломничество в Иерусалим к Храму Гроба Господня, и вскоре то, о чем они молились, произошло: на свет появился сын.

Роды у мадонны Пика начались, когда муж был в отъезде. При крещении в соборе святого Руфина мать дала ему имя Джованни (Иоанн), но сеньор Бернардоне настоял, чтобы мальчик носил имя Франческо (Франциск), в честь Франции — родины его матери. Есть также версия, что и мать Франческо при крещении звалась Иоанной, однако, отцу это имя не нравилось. Пьетро Бернардони не хотел, чтобы сын его был мистиком и аскетом, как св. Иоанн Креститель.

В отличие от грубоватого, прагматичного и расчетливого отца, мадонна Пика была воспитана в лучших традициях французской аристократии и привила сыну любовь к поэзии, музыке и живописи Франции и Италии. Франциск владел французским, итальянским и латынью. Она видела, что сын ее, хоть и был заводилой во всех мальчишеских играх, но отличался от других детей.

Счастливые родители баловали Франциска и надеялись, что сын продолжит отцовский бизнес. Отец частенько брал сына с собой в поездки во Францию, отчего тот проходил школьные предметы кое-как, зато вполне освоил манеры французских подростков. Когда Франциску исполнилось 14 лет, отец и вовсе забрал его из школы при церкви святого Георгия, чтобы он вместе с братом помогал отцу в лавке. Хорошие манеры, легкий нрав и обходительность помогали Франциску найти общий язык со всеми клиентами. Он умел и заманить их в лавку, и поторговаться, не упуская собственной выгоды.

До 23 лет образ жизни Франциска — любителя поэзии, роскоши и светских развлечений вполне соответствовал людям его круга. В компаниях молодых повес он также был заводилой, стремившимся перещеголять своих сверстников во всех забавах, или… создать впечатление, что это так. И как поклонник итальянских трубадуров и французских труверов (поэтов ХII-XIV века, сочинявших эпические и лирические произведения), мечтал о подвигах и славе, подобной рыцарям Круглого стола.

В то время католическая церковь испытывала серьезный кризис веры со стороны паствы, запуганной Страшным Судом. Зато ее виднейшие деятели были более заняты политикой и разделом сфер экономического влияния, нежели богословием и дарованием утешения страждущим.

Однако все эти проблемы до поры до времени было далеки от Франциска. Он радовался беззаботной юности и статусу короля вечеринок среди молодежи, и почти не задумывался о том, нравственно ли он живет. Он легко зарабатывал деньги.

Первой «ласточкой» будущего предназначения пылкого юноши был случай с нищим, зашедшим в лавку попросить денег. Занятый с богатыми клиентами Франциск не дал ему ни лира, а накричал и выгнал из лавки. Но вскоре он задумался о том, что будь нищий послан к нему состоятельным покупателем, он бы вел себя совершенно по-другому. Раскаявшийся Франциск догнал старика, дал ему денег и попросил прощения за свое поведение.

Тогда никто и подумать не мог, что, благодаря Франциску Ассизскому его родной город станет местом паломничества верующих и туристов. В наше время на месте дома Бернардоне расположена Новая церковь (piazza Chiesa Nuova). Итальянцам удалось сохранить хозяйственные постройки, склад и часть дома его родителей. Вся жизнь Франциска была связана с Ассизи, потому и погребли его в 1226 году, а в 1228 канонизировали именно в старинной церкви св. Георгия. В наше время на этом месте находится базилика святой Клары — его верной последовательницы.

Между миром и войной

В 1201 году после смерти императора Генриха VI обострились противоречия между городами Ассизи и Перруджо, то есть между сторонниками политических течений гвельфов (Guelfen / Welfen) (сторонников власти Папы Римского) и гиббелинов (противников Папы).

Противоборство между этими политическими партиями длилось несколько веков, и начавшись с Флоренции, охватило весь Апеннинский полуостров, включая Ассизи, вставшую на сторону гвельфов, и Перруджо, принявшего позицию гиббелинов. Оба города процветали, благодаря своим купцам и их торговым связям, и издревле были конкурентами, что, разумеется, подлило масла в огонь.

Полный романтических мечтаний о бранных подвигах, подобных паладинам и рыцарям Круглого Стола, и не имеющий военного опыта Франциск отправился на войну. Она закончилась победой Перруджо на берегу Тибра — на склоне горы Коллестрада в ноябре 1202 года.

Франциск участвовал в последнем сражении, попал в плен и тяжело заболел. Целый год он провел в тяжелейших условиях, наблюдая страдания пленных, так же, как и он, подвергавшихся унижениям и побоям, питавшихся впроголодь и страдавших от недугов. Всех товарищей по несчастью, даже тех, кого подозревали в предательстве, он пытался утешить, помочь сохранить бодрость духа и надежду, проявляя необыкновенную для военного времени эмпатию. С пленными обращались намеренно сурово, дабы вынудить их связаться с родными, которые заплатят выкуп.

Истинное лицо войны — страдания и смерть — заставили некогда пылкого юношу сменить порядок приоритетов. Настоящей ценностью оказалась обычная, свободная жизнь, а не роскошь и развлечения. В то время Франциск и не помышлял еще бросать военную карьеру.

«Оружие в землю!»

В 1203 году Пьетро Бернардоне, обожавший Франческо, сумел, наконец, выкупить своего первенца из плена и отправить в загородное имение поправлять изрядно пошатнувшееся здоровье.

Франциск вернулся в Ассизи, попытался вести прежний развеселый образ жизни, но это больше не было ему интересно. Он вновь и вновь уезжал в загородное имение отца и окруженный прекрасной итальянской природой, предавался размышлениям и молитвам.

В семье начали замечать, что Франциск весьма изменился после возвращения из плена. Наверное, современные психологи назвали бы его состояние — синдромом воина: «перруджинским», «вьетнамским», «афганским» или «чеченским» синдромом, понятному многим нашим современникам, воевавшим или побывавшим в плену.

Франциску так и не удалось вжиться в прежнюю мирную жизнь с ее развлечениями, кутерьмой светских вечеринок и явным преобладанием материальных ценностей перед духовными богатствами. Однако четко сформулировать для себя причину своих внутренних терзаний и мучительного раздвоения он еще не мог.

Именно в это время у Франциска случилось первое вещее сновидение: прекрасный дворец, полный богато украшенного оружия, будто бы принадлежащий ему по праву. «Устал от мирской суеты, готовься к войне!» — решил он.

Едва оправившись от болезней и плена в 1203 году Франциск решил продолжить военную карьеру и принять участие в Крестовом походе. Он отправился ко двору военачальника Вальтера (Гуальтиери) III Бриеннского и присоединился к его небольшому отряду, состоявшему из жителей Ассизи.

По пути к месту сражения — на ночевке в городе Сполето он увидел второй вещий сон, указывавший, что Франциск ложно истолковал первое послание высших сил. «Кому ты хочешь служить: господину или слуге?» — вопрошал его голос во сне.

Оказывается, божественное предназначение Франциска — не в военной стезе под началом организовавшего Крестовый поход Вальтера Бриеннского, а в пути к Всевышнему.

Франциск расстался с отрядом и вернуться в Ассизи. Там он пережил массу унижений и насмешек, но продолжил заниматься делами фирмы отца. Однако общение «человека не на своем месте» снедало его.

Во время командировки в Рим по делам фирмы, он неожиданно для всех раздал всю выручку нищим, одному из них отдал свою одежду и начал просить милостыню на ступенях собора Св. Петра. Для отца такое поведение горячо любимого сына было ударом. Он был уверен, что оно является следствием некой непонятной болезни.

К тому же периоду относятся и неоднократно описанные многими авторами встреча с прокаженным, которому Франциск Ассизский не только дал денег, но обнял и поцеловал. В другой раз он отвез все деньги отца в приют для прокаженных, и поцеловал уже каждого из них, преодолевая отвращение и страх, который испытывал ранее, глядя на этих больных.

Проказа — инфекционное заболевание, поражающее кожные покровы и периферическую нервную систему, была особенно сильно распространена в XII — XIV веках. Она считалась неизлечимой, вследствие чего прокаженные становились париями, навеки изгнанными из общества. Столь близкий контакт Франциска Ассизского с прокаженными мог закончиться только заражением, однако, ничего подобного не произошло.

Разрыв с семьей и уход из мира

Франциска пытались отговорить от такого поведения и друзья, и близкие. «Я не хочу воровать, а если бы я не отдал того, что имею, беднейшему, то был бы вором», — отвечает Франциск одному из братьев, когда тот убеждает его не отдавать полуголому нищему последней теплой одежды в зимний холод». (Дмитрий Мережковский «Франциск Ассизский»)

Затем Франциск пожертвовал выручку от продажи отцовского товара на полуразвалившуюся церковь св. Домиана, расположенную близ города Фабио, в которые его часто посылал его отец торговать тканями. В понимании отца, сын эти деньги попросту украл из семьи. Противоречия Франциска с отцом, пытавшимся вернуть его к семейному бизнесу, дошли до крайней степени, и Франциск обратился за защитой и помощью к епископу.

«С его собственной, восторженной точки зрения, он дал своему почтенному отцу высокую, радостную, неоценимую возможность участвовать (не вполне осознанно) в восстановлении церкви Дамиана. Если следовать фактам, сперва он продал своего коня, потом — несколько штук шелка из отцовской лавки, причем на каждой начертал крест, дабы обозначить, что служат они благочестию и милости. Петр Бернардоне видел все в другом свете. Свет вообще не слишком занимал его, особенно свет и пламень духа, охвативший его странного сына. Вместо того, чтобы понять, что Франциска несет нездешний ветер; вместо того, чтобы сказать (как сказал потом епископ), что Франциск поступил плохо ради самой благой цели, он действовал круто в самом прямом, даже юридическом смысле слова. Подобно античным отцам, он применил непререкаемую власть и сам посадил сына под замок, как простого вора», — писал об этом событии — английский христианский мыслитель, писатель и журналист Гилберт Кит Честертон в своей работе «Франциск Ассизский».

Разнообразные авторы описывают разные версии епископского суда и ухода Франциска Ассизского из мира, и его разрыв с семьей. Общее лишь одно — отказ от отца земного во имя отца небесного, и уход с судилища почти нагим во власянице (длинной грубой рубашке из волос или козьей шерсти). Мне кажется, что стоит обратиться к Честертону, подробно изучившему исторические материалы и нашедшего происшедшему самое логичное объяснение.

«Епископ позвал на суд и его, и отца, ибо Франциск отказался подчиняться мирской власти, — пишет Честертон. — С тем исключительным здравым смыслом, которым оттеняет Церковь самые дикие поступки своих святых, епископ сказал, что деньги надо вернуть. Он сказал, что хорошей цели нельзя служить дурными средствами; короче (и грубее) говоря, он дал понять, что если молодой фанатик рассчитается со старым дураком, вопрос будет исчерпан. Франциск в то время был уже не тот. Он уже не подчинялся отцу, тем более, не пресмыкался перед ним; но, мне кажется, в том, что он сказал, нет ни обиды, ни праведного гнева, ничего похожего на сведение счетов. Они скорее похожи на загадочные слова его великого Учителя — на «Что Мне и тебе?» и даже на страшное «Кто Матерь Моя?».

Франциск встал перед всеми и сказал: «Я звал отцом Петра Бернардоне, теперь я слуга Господень. Я верну отцу и деньги, и все, что он считает своим, даже платье, которое он дал мне». Он снял с себя одежды — все, кроме одной; и люди увидели, что это власяница.

Он сложил одежду в углу, а наверх положил деньги. Потом обернулся к епископу, словно отвернулся от всех других, и получил благословение, и, по преданию, вышел в холодный мир. Видимо, мир впрямь был холодным, землю покрыл снег».

Создание ордена францисканцев

Итак, Франциск, понявший, что его истинное призвание — милосердие и очищение веры от корысти, удалился от мира, сначала в лепрозорий — в предместье города Губбио, где принялся ухаживать за больными. Там же у него появились два первых сторонника и последователя — Бернардо — почтенный горожанин, и Пьетро — священник соседней церкви. Втроем они построили себе лачугу неподалеку от лепрозория, и продолжили ухаживать за больными.

Затем он вернулся в Ассизи и начал собственноручно восстанавливать окрестные церкви, проповедуя отказ от собственности и аскезу ради духовного очищения, а также — с помощью сторонников, которые начали у него появляться. Он также волновался о делах милосердных, молился, заботился о прокаженных, нищих и убогих, подобно его учителю — Христу.

Вообще же житие Христа вдохновляло Франциска на дальнейшие богоугодные дела, и даже учеников у него было — 12. Именно с ними он и основал первую общину миноритов — «братьев меньших» в 1208 году и начал миссионерскую деятельность, проповедуя отказ от собственности, милосердие к больным и неимущим, доброе отношение к бедным.

В конце концов, община решила основать официальный орден, основными принципами которого были послушание, бедность и целомудрие. Его представители в 1209 году отправились в Рим, получив благословение Папы Римского Иннокентия III, а также — одобренный им Устав.

Сначала община поселилась все в той же хижине в Риворто, затем — в небольшое аббатство в Санта-Мария-дельи-Анджели. У идей Франциска Ассиского появлялись все новые поклонники и последователи, в том числе, и среди богатых горожан среднего сословия. В 1211 году к святому Франциску пришла набожная девушка из богатой ассизской семьи — Клара (Кьяра) Шифи, решившая постричься в монахини под влиянием проповедей Франциска Ассизкого. Она и стала основательницей женского ордена, поддерживающего его идеи — ордена кларисс. После смерти Клара также была причислена к лику святых. Для монахинь был построен новый монастырский комплекс, а также базилика, после смерти Клары в 1253 году получившая ее имя.

Орден становился все более и более монашеским, к тому же братья-минориты занимались миссионерством по всей Европе. А Франциск Ассизский, наконец, принял участи в Крестовом походе в Палестину и Египет. Правда, отправился он туда уже не воином в рыцарских доспехах, а воином, проповедовавшим мусульманам слово Божье.

Франциск был принят султаном, оказавшим ему всевозможные почести и предлагавшим ему богатые дары за отказ от убеждений.

Если Франциск искренне не испытывал нужды в богатстве, то его сторонники с трудом придерживались принципов, заложенных в устав ордена. Видя все это, он не стремился встать во главе францисканцев, предоставив управление Пьетро Каттани. Точно также Франциск Ассизский не стремился изложить свои принципы на бумаге.

Правда, в конце жизни, Франциск сочинил свой знаменитый «Гимн Солнцу» — первое литературное произведение, написанное на итальянском языке. В конце жизни здоровье его было окончательно подорвано, Франциск Ассизский искал уединения, проводил время в молитвах, много раздумывая о страданиях Христа. Последовало еще одно видение — страстей Господних. Тело Франциска покрылось стигматами.

В июне 1226 года Франциск почувствовал приближение смерти и провозгласил свой «Завет», где просил последователей не удаляться от основных принципов Ордена. Он отбыл в Порциунколу, неподалеку от которой располагалось первое прибежище францисканцев. Душа его жаждала покоя, а не суровости и скорби, которые проявляли его последователи, видя состояние болящего Франциска. За ним ухаживали брат Илия и другие монахи ордена. К вечеру 3 октября 1226 года Франциску стало хуже, и он умер.

«Он был душой средневековой цивилизации, когда у Средневековья еще не было тела. И еще одна, совсем иная духовная волна идет от него — реформаторский пыл и тех, и наших времен, который восходит к словам: «Бог наш — Бог бедных». Его жалость к людям живет во множестве средневековых законов, направленных против гордыни и жестокости богатых; жива она и сейчас во многих из тех, кого не очень точно называют христианскими социалистами, когда надо бы назвать католическими демократами».

Статья написана по материалам открытых источников