Почему Чаплин хотел убить и не убил Гитлера

«ВЕЛИКИЙ ДИКТАТОР» / THE GREAT DICTATOR

«Великий диктатор» был первым звуковым фильмом Чаплина и первым фильмом, который ему мешали снимать.

Угрозы начали поступать сразу — как только пресса раструбила о его новом проекте. Профашистские организации в США были сильны. «Американо-германский Бунд», «Американская лига свободы», «Серебряные рубашки» и родственные им «Чёрный легион» с «Ку-Клукс-Кланом» насчитывали под два миллиона членов. Из-за постоянных угроз Чаплин был вынужден вдвое увеличить охрану.

Давили на него и по официальным каналам. Вездесущий Георг Гисслинг атаковал ведомство Хейса, предлагая не жертвовать кооперацией двух держав в области кино из-за какого-то клоуна. Крупным дельцам, владельцам заводов и долговых обязательств Рейха, карикатура на Гитлера тоже была не нужна и малоприятна. Они подключили связи, и хозяева «Юнайтед Артистс» забеспокоились. Чаплина задёргали тревожными звонками и письмами. Всем хотелось, чтобы он бросил эту затею или согласовал сценарий — разослал его заинтересованным сторонам, собрал пожелания, переписал, сократил, завизировал, а потом смеялся себе на здоровье. Политическая сатира, да ещё в исполнении независимого комика, это всегда головная боль для властей и большого бизнеса.

Чаплин не пошёл на уступки. Чтобы от него отвязались, он заявил, что снимает фильм о диктаторах вообще. На самом деле он метил в вождя тевтонов, который давно его раздражал — проповедовал человеконенавистнические идеи, захватывал соседние страны, да ещё посмел украсть его усики.

С этих усиков, в принципе, и началась история фильма. Над внешним сходством Бродяги и Гитлера однажды посмеялся приятель Чаплина, режиссёр Александр Корда. Вскоре выяснилось, что усики — это не единственное, чем великий комик и великий диктатор схожи. Они были невысокого роста, худощавы и родились в один год — с разницей в четыре дня.

Чаплин счёл, что эти совпадения неслучайны. Ему, похоже, судьбой было назначено уничтожить Гитлера смехом — рассчитаться с ним за всё, включая усы.

Это, кстати, было единственным несправедливым обвинением Чаплина в адрес фюрера. Усы щёточкой у того появились во время Первой мировой войны. Ему приказали сбрить его густые, старательно отращиваемые усищи, поскольку они не вмещались в противогаз.

Цензура могла придраться к фильму за использование реальных имён и названий стран. Поэтому Чаплин переименовал Адольфа Гитлера в Аденоида Хинкеля, а Германию — в Птоманию. Он пародировал выступления вождя, имитируя немецкую речь. Только полный идиот мог не понять, кто изображён на экране и из какого он края.

Чаплин не обошёл вниманием Муссолини. Его сыграл популярный в то время комик Джек Оуки. Визит Бензино Напалони, диктатора Бактерии, в Птоманию комик представил как официальную встречу конкурирующих маньяков. Он постарался выжать из этого эпизода всё, не чураясь грубых приколов и штампов. Поедание английской горчицы, летающий торт — всё пошло в дело по принципу «долбать — так долбать».

Главную женскую роль — возлюблённой еврейского цирюльника — исполнила Полетт Годдар. Чаплин назвал её героиню в честь своей матери, английской цыганки, — Ханна. В то время супруги уже не жили вместе, а сразу после премьеры тихо, по-мирному развелись.

Маленьким шедевром стал эпизод с танцующим Хинкелем, которому представилось, что он овладел, наконец, земным шариком. Вообще, все сцены, где комик выступил в своём амплуа, оказались сделаны мастерски.

Чаплин искренне полагал, что стоит высмеять деспота, произнести нужные слова, и загипнотизированный народ стряхнёт наваждение и прогонит маньяка. Поэтому его герой, двойник фюрера, произносил под занавес проникновенную речь. Он говорил абсолютно серьёзно — обличал современный мир и взывал к человечности.

После этого шли кадры, которые автор вырезал перед самой премьерой. Прозревший штурмовик спасал еврейскую девочку из-под колес грузовика, а японский лётчик сбрасывал на китайскую деревню игрушки. Это был реверанс Чаплина в сторону обманутого человека, рядового гражданина своей страны, к которому он был настроен сочувственно.

Вырезать эти кадры пришлось, поскольку наивный финал уже кричаще противоречил реальности. Фашисты шагали от победы к победе и светились от счастья. Уже пал Париж.

Комик не понимал или отказывался понимать то, что рядовой гражданин Рейха был рад обманываться. В него влили такую порцию высокомерия и ненависти, что он сделался клоном Гитлера.

Великий комик понятия не имел о том, что взялся высмеивать. Он полагал, что Гитлер — это актёр и жалкий мерзавец, а происходящее в Германии — национальное возбуждение, умело вызванное кучкой авантюристов. О том, что такое фашизм, он узнал только после войны, когда прошёл Нюрнбергский процесс. Чаплин признавался, что если бы знал в то время об ужасах концлагерей, то не смог бы создать картину — «не смог бы смеяться над нацистами, над их чудовищной манией уничтожения».

Его счастье, что он не дожил до публикаций, показывающих, откуда поступали деньги нацистам. Это бы его просто убило.

«Великий диктатор», вышедший под аккомпанемент мировой канонады, стал одним из чемпионов проката. Местные фашисты и полуфашисты, обещавшие терроризировать зрителей на премьерных показах, про свои угрозы забыли. Помощь портовых грузчиков, с которыми Чаплин договорился об охране кинотеатров, не понадобилась. Он вдруг стал неприкасаемым. И почему от создателя фильма отстали, стало ясно, когда его на чашку чая пригласил Рузвельт.

Родная Англия, которую прототип танцующего Хинкеля забрасывал бомбами, приняла картину восторженно, сочтя её жестом солидарности и поддержки.

Колких статей, указывающих на творческие изъяны, а так же попытку англичанина втянуть США в войну, оказалось немного. Пресса не скупилась на похвалы. «Великого диктатора» объявили вершиной творческого пути Чаплина.

Сегодня в оценке фильма слышны другие ноты. С течением времени он всё больше напоминает антифашистский плакат, висящий на музейной стене, как образчик наивных надежд великого комика в одиночку расправиться с Гитлером.