После СССР
Чем больше проходит времени с момента гибели СССР, тем прочнее утверждаются политические явления постсоветской действительности в статусе полноправных объектов исторического анализа. Однако для россиян среднего и старшего поколения они остаются болезненно-злободневными. Поэтому зачастую исследователь прошлого и наблюдатель настоящего соединяются в одном лице. У автора данной книги, историка по роду деятельности, нет однозначных ответов на вопросы, поставленные постсоветской эпохой. Нет у него и склонности к историческим назиданиям или, тем более, к составлению дорожных карт в будущее. В оценке шансов на удачную разработку подобных маршрутов он скорее скептик, чем оптимист. Но в одном автор уверен. Если мы будем стыдиться истории своего Отечества, мести с ее стороны не избежать.
Вышла из печати новая книга Владимира Дегоева «После разлома. Исторические очерки» — далеко не первая его книга, с которой мне довелось работать как редактору. Обыкновенно его тексты уводили в глубь веков истории Кавказа, кавказских народов и вершителей исторических судеб тех времен, высвечивая тропинки, по которым то ли не ходили исследователи ранее, то ли, напротив, умело обходили их в угоду непростой политической конъюнктуре, с некоторых пор плотно окружающей этот регион. Как говорится, шаг влево, шаг вправо с вытекающими последствиями для автора из-за любого неосторожного высказывания или опрометчивой оценки.
Наступление этих последствий ревниво отслеживают местные элиты с одной стороны и с другой, федеральные структуры вплоть до судов, которым эти же местные элиты и жалуются (в сущности, и те, и другие — одна и та же сторона, являющаяся серьезной препоной для развития кавказоведения и исторической науки в целом). Авторы многих современных исследований и книг по Кавказу не могут не учитывать эти обстоятельства, виртуозно, порой, минуя их.
Каждый историк стремится узнать и понять о своем предмете исследования больше, чем его предшественники. Таково непреложное правило развития исторической науки. Мне не раз доводилось присутствовать на обсуждениях книг В. Дегоева. Обменивались мнениями ведущие российские специалисты по Кавказу, и не только по Кавказу. Что обращало на себя внимание? Рефреном звучало, что появившаяся и обсуждаемая книга это событие в кавказоведении, в исторической науке, предметом которой является этот регион. Не сам по себе, а в окружении доминантов мировой политики тех лет, которые определяли течение мирной жизни или войн на Кавказе и за Кавказ, решительно не забывая о своих, отнюдь не бескорыстных интересах. Собственно, и регион-то в целом обрел новую, современную значимость лишь в ХVIII веке как результат жесткого столкновения этих интересов.
Почему книги В. Дегоева по кавказской истории выделяются среди себе подобных? Ответ, казалось бы, прост. Автор поработал долгое время в одном из зарубежных университетов, где имел возможность изучать архивные материалы тех лет, которых нет в России. Это обстоятельство бросается в глаза, когда углубляешься в чтение текстов В. Дегоева, и отмечается всеми специалистами по Кавказу. Но есть и другая сторона.
Как редактор я вижу, сколько усилий прилагает автор в поиске лучшего слова, дабы уйти от традиционных оборотов и устоявшихся невыразительных клише, сквозь которые не пробиться к пониманию сути многих наукообразных опусов и, уж тем более, не привести к нему массового читателя. Буквально ощущается, что автор, работая в жестком режиме экономии слов и используемого материала, не позволяет себе бесконечно накручивать их вокруг событий и акторов, предпочитая следовать простому правилу sapienti sat. Тексты В. Дегоева выгодно отличаются от «опухолей» тех, кто в научном или, не дай Бог, в каком-либо другом порыве запихивает в книгу все, что находится под рукой, и объемом топчет читателей, которые, как правило, не осиливают больше нескольких первых страниц, а часто и их тоже. Многословие — болезнь многих графоманов от науки и моя редакторская практика показывает, что неизлечимая.
Бережное, рачительное отношение к слову в тексте, научное здравомыслие в отношении объема текста определенно характеризуют автора. Характеризуют его стиль. Не хотелось бы в этом, небольшом предисловии прибегать к значительным эпитетам. Ограничусь читательской оценкой, которую неоднократно слышал при обсуждении книг В. Дегоева, и ее разделяю. Его стиль считают узнаваемым и неповторимым. Есть и другая читательская оценка — коммерческая. Книги В. Дегоева постоянно допечатывает университетская типография МГИМО. Они не залеживаются в магазинах, раскупаются. Причем далеко не только специалистами.
В моей, пренебрегая скромностью, весьма обширной редакторской практике нередко встречались авторы исторических исследований с острым, точным и изящным пером. Подобный стиль берет начало, пожалуй, со времен позапрошлого века, когда отечественная историческая наука и исследования, то ли благодаря внутренней культуре авторов тех лет, то ли их нацеленности на соответствие текстов великим возможностям русского языка и учете интересов массового читателя стали одновременно и литературным феноменом, востребованным по сей день. Да, историческое мировоззрение с тех пор далеко шагнуло по пути осмысления и трактования «событий дней минувших» на новом уровне. Но интерес читателя к произведениям основателей российской истории Н.М. Карамзину, С.М. Соловьеву, В.О. Ключевскому, его ученикам и многим другим блистательным историкам не иссякает. Их труды регулярно переиздаются и раскупаются отнюдь не только служителями Клио, хотя и ими тоже. Иными словами, труды эти не потеряли и общественный, и научный интерес. Безупречный стиль, которым они исполнены, думается, играет здесь далеко не последнюю роль.
Трудно сказать, да и не важно, кто больше в книгах по истории Кавказа — Дегоев историк, или Дегоев гражданин — выступал в роли архитектора нравственной позиции, без которой исторические труды объективно теряют актуальность, массовую привлекательность, а в наше время и научную прагматику. Пожалуй, эти качества наделяют правом с высоких трибун произносить сакральные слова: «История учит», переводя в нравственный императив сегодняшних представлений и оценок событийный ряд минувших времен. Хотя, будем откровенны, история не учит, она лишь наказывает за непонимание и небрежность к ее урокам.
Читая и анализируя кавказскую серию В. Дегоева, невозможно не увидеть, не почувствовать дидактическую задачу, которую постоянно решает автор. И делает это он, не сбиваясь на менторский тон, предоставляя возможность коллегам и читателям выносить свои решения, согласуя их со своими знаниями и нравственностью.
Все эти качества автора и его книг подогрели мой интерес к новой работе В. Дегоева, в которой он, русский историк по образованию, роду деятельности и своей идеологии, «посягнул» на российскую и международную действительность, право трактовать и анализировать которую издавна закрепили за собой политологи. Профессиональные историки нередко покидают свои любимые, порой затерянные в тысячелетиях исторические миры, и обращаются ко времени, в котором они живут. Что это? Убеждение, что их знания могут пригодиться сегодня как справочник для решения сложных задач? Стремление напомнить о существовании закономерностей в развитии человечества? Надежда на возможность найти в истории позитивную преемственность, чтобы использовать ее во благо? Или обыкновенная дидактическая потребность сказать: «так уже было»?
Прочитав книгу, становится понятно, что каждый из перечисленных вопросов в той или иной степени нашел в ней ответ, лишенный, однако, назидания и точно передающий атмосферу, в которой «варились и определялись» тогда еще не понимаемые черты и контуры сегодняшнего мира. Как отмечается в книге,"в 1980-е годы на Западе, разочаровавшемся в либерализме, поднялась неоконсервативная волна, а на Востоке, уставшем от авторитаризма, поднялась волна либеральная». Могли ли мы тогда подумать, что их энергия перекроит мир, расставит новые точки напряженности, создаст новую реальность в международных отношениях, геополитике и политике, привнеся в них жесткий прагматизм и безнравственный принцип решать стоящие вопросы с позиции силы, в рамках безоглядного продвижения своих интересов? Но, где-то время в глубине веков, и было ли оно вообще, когда история определяло место стран и народов в мировом геополитическом пространстве как — то иначе, а, не основываясь на праве сильнейшего самому выбирать его и навязывать свой выбор остальным, не способным противостоять.
Автор начинает книгу с раздела «Великая холодная война 1946−1991 гг.». И здесь, мне видится какая-то неточность. Действительно, в 1991 году Горбачев наивно провозгласил окончание «холодной войны». У нее нет победителей, добавил он, ибо победили все. Современники и очевидцы хорошо помнят то время. Тогдашнему лидеру не оставалось ничего другого, как делать все более громкие политические заявления, камуфлируя ими руины экономики и грядущее политическое небытие,
Приподнявшись из согбенного положения 90-х годов, Россия получила очередной виток «холодной войны», которая, в чем я глубоко убежден, и не кончалась. Автор книги справедливо отмечает, что «…американцы, спекулируя ситуацией на Украине и в Крыму, перешли в массированную атаку против России, кульминационным моментом в которой покуда являются экономические и политические санкции, вполне чреватые более опасными акциями». Будем откровенны, суть отношения Запада к нашей стране не изменилась. С завидным постоянством со времен Ивана Грозного образ врага персонифицируется в лице России и идентифицируется со злом. За столько столетий нелюбовь и предубеждения к нам не претерпели заметных изменений. Когда заставляет необходимость, западные страны налаживают с нами связи, когда это им становится невыгодно — воюют или вводят экономические санкции. Западные СМИ дружным хором вещают о наших политических амбициях, подводя мотивацию для давления на Россию, а затем так же сообща приветствуют необходимость экономического и политического нажима с целью отрезвить наши взгляды на их демократические ценности.
Думается, что автор книги, повествуя об эпохе Горбачева, мог бы отчетливее указать на непонимание лидером и его окружением этого краеугольного сегмента отношений с Западом, за что история наказывает и не только утратой иллюзий.
И последнее, форма исторических очерков, избранная автором для изложения материала в книге, позволяет в интерактивной манере, доступно и легко рассказать о сложнейших перипетиях нашей недавней истории. Полагаю, что такая форма размышлений привлечет и студентов, и массового читателя, который не пожалеет о времени, проведенном за книгой.