Монреальский протокол и ВТО уничтожили систему санитарного контроля РФ и ЕС
Россия вновь, уже в который раз, стала объектом для экспериментов по поиску альтернатив для запрещённых Монреальским протоколом фреонов. С 2013 года ЮНИДО предлагает в качестве заменителей аммиак и изобутан. В течение четверти века пытливая мысль «зелёных» энтузиастов старается создать принципиально новый мир рабочих тел для энергетических машин, игнорируя при этом законы физики, химии и всех остальных наук. Сегодня это уже стало международным экологическим шоу.
Как известно, стартовым выстрелом для этого шоу послужила Венская конвенция об охране озонового слоя Земли 1985 года. Поначалу казалось, что это всего лишь декларативный документ с добровольными обязательствами по поиску причин истощения стратосферного озонового слоя Земли и с благими намерениями всем миром обезвредить их пагубное влияние.
Чудеса начались двумя годами позже. Чернила ещё не просохли на Венской конвенции, а причину гибели озона уже нашли в 1986 году в Антарктиде над действующим вулканом Эребус. Виновной оказалась окись хлора. Вулканологи этому не удивились. Вулканы постоянно выбрасывают много хлора в атмосферу. Но открыватели чуда подтянули к этому известному факту гипотезу Молины — Роуленда, и получилась законченная околонаучная версия Монреальского протокола, по которой виновными в разрушении озонового слоя оказались безобидные для человека фреоны, которые и дали над вулканом Эребус окись хлора. После этого Венская конвенция с декларативными обязательствами превратилась в юридически обязывающий документ, согласно которому Россия, как и Европа, понесла, и ещё долго будет нести, убытки сравнимые с Батыевым нашествием, поскольку фреоны — это не только хладагенты для бытовых, коммерческих и промышленных холодильников, кондиционеров, но и рабочие тела для геотермальных ТЭЦ и множества технологий, связанных с авиацией, космосом, медициной, сельским хозяйством и т.д.
Сегодня страсти улеглись, российские рынки холодильного и компрессорного оборудования, как и рынки Европы, захвачены американскими ТНК, а фреоновую гипотезу по Постановлению Правительства России с 2014 года уже представляют как научную истину. Однако то, что удалось политикам, не удалось учёным. Эксперимент 1986 года при отсутствии действующего вулкана пытались повторить неоднократно, но окиси хлора в стратосфере не обнаружили. Для придания авторитета, авторам неподтверждённой гипотезы пришлось давать Нобелевскую премию, иначе «научное открытие» грозило превратиться в платье «голого короля», нобелевские лауреаты — в «ткачей-мошенников», а принявшие ее на веру политики — в оконфузившихся «придворных и челядь». Но не это главное.
Основной проблемой, неподвластной политическим решениям, стала невыполнимая задача нахождения действительных альтернатив всем запрещённым фреонам. Здесь «несговорчивая дама Физика» указала политикам на их истинное место в непростой задаче замены рабочих тел энергетических циклов.
Маркетинговая сторона вопроса была исключительно заманчива и легко выполнима во времена «перестройки» в России и сноса Берлинской стены. С развалом СЭВ у гипотезы Молины — Роуленда исчезли оппоненты академического уровня. А без оппонентов в науке наступает эпоха мракобесия, что характерно для климатологии 90-х годов прошлого века. Но победа поборников опасности антропогенных фреонов для озонового слоя оказалась в определенной мере Пирровой для самих победителей.
Сегодня, как и прежде, альтернативы запрещённым фреонам не созданы. Есть лишь суррогаты, то есть неполные альтернативы. В чём их неполнота? Причин несколько. Прежде всего они опасны для человека.
Это противоречие между постулатом «сохранив озон, сохраним жизнь на Земле» и простой истиной о том, что ядовитые рабочие тела убивают людей. Кроме того, виновниками гибели людей являются взрывоопасные и горючие рабочие тела, а также нестабильные фторсодержащие соединения. Здесь могут быть лишь незначительные послабления в требованиях к объёму заправки для малых и миниатюрных машин. Однако их доля в общем объёме выпуска энергетических агрегатов незначительна, но послабления сегодня пытаются перенести и на другие классы машин. Прежде всего торговые. В 2003 году появляется нормативный документ, по которому можно уже и 150 граммов углеводородов в один отсек холодильной машины заправить. А отсеков в агрегате может быть несколько. При детонации весь агрегат обеспечит торговой зал достаточной энергией, чтобы снести крышу магазина и получить несколько трупов. Не хотелось бы этого.
Второй по важности проблемой альтернатив является их цена.
Запрещённые хладоны R-12 и R-11 перед запретом стоили $1−2 за килограмм. Сегодня цены на хладагенты, предлагаемые в качестве альтернатив, как минимум, на порядок дороже. Поэтому их нельзя считать альтернативами.
Третьей проблемой альтернатив является нестабильность их свойств.
Она проявляется в двух видах. Либо в обычном разрушении межмолекулярных связей рабочего тела (хладагента) при постоянно повторяющемся процессе расширения-сжатия в компрессоре, либо в нарушении первичного состава компонентов смеси газов при утечках из-за негерметичности машин. При этом компоненты с меньшей молекулярной массой «убегают» быстрее, нарушая первичный состав смеси и меняя её первичные свойства. В обоих случаях потребитель несёт убытки. Либо за счёт ускоренной гибели машин от действия радикалов, образующихся при разрушении молекулы, либо за счёт ежегодной (а то и чаще) полной замены смесевого рабочего тела. Для крупных машин при современных ценах это просто разорительно.
Четвёртая проблема для предлагаемых альтернатив заложена в их низкой энергетической эффективности.
Все ГФУ-хладагенты, предлагаемые сегодня на рынке в качестве альтернатив запрещённым R-12 и R-22, имеют худшие показатели по энергоэффективности. Удельное потребление энергии у ГФУ на 15−30% выше, чем у ХФУ, что было хорошо известно ещё в 90-е годы.
Кроме того, ГФУ-хладагенты не подлежат регенерации для повторного использования, даже если их и соберут при ремонте.
Нет установок, на которых это можно выполнить. Это предопределяет их выброс в окружающую среду с непредсказуемыми последствиями для живых организмов и увеличением парникового эффекта, на чём настаивают «зелёные». Об этом в официальной печати стараются умалчивать, чтобы не «столкнуть лбами» интересы Монреальского и Киотского протоколов. Про интересы потребителя и речи не идёт.
Резюмируя, можно отметить факт отсутствия права на запреты хлорсодержащих фреонов не только по причине отсутствия доказательной базы гипотезы Молины — Роуленда, но и по причине отсутствия альтернатив запрещённым веществам, что является грубым нарушением прав потребителей.
Выполнение добровольных обязательств Монреальского протокола контролируется ЮНИДО, организацией в структуре ООН, которая обеспечивает страны-участницы информацией и средствами для достижения целей Венской конвенции 1995 года по озону. Судя по результатам, эти цели на сегодня пока не достигнуты. Более того, в предложениях ЮНИДО по альтернативным веществам явно проявляется тупиковая ситуация. До 2013 года предлагались «озонобезопасные» хладагенты из категории гидрофторуглеродов. В начале предлагались R-134a, R-32 и R-142 и смеси на их основе от R-401 до R-410. Затем к гидрофторуглеродам добавили фторкетон С5F10О и фторолефины 1234-yf и 1234-ze. Все они ни по одному из основных параметров сравнения не подходят в качестве альтернатив для запрещённых хлорфторуглеродов (ХФУ), поэтому их принимали в качестве альтернатив по умолчанию, на выбор потребителя, но не называя их альтернативами. Они предлагались в качестве замены запрещённым ХФУ без уточнения.
Сегодня принять всерьёз рекомендацию ЮНИДО в отношении аммиака можно лишь из уважения к ООН, поскольку аммиак хорошо известен холодильщикам более ста лет. У этого хладагента есть два преимущества — низкая цена и высокая энергетическая эффективность. Но есть и два гигантских недостатка — он ядовит и взрывоопасен.
В дополнение к ним, аммиак ещё и не универсален по применению в разных классах энергетических машин в силу его коррозионных свойств. Реальное место для аммиака, как и прежде, в секторе машин средней и большой мощности с их расположением, как минимум, в полукилометре от ближайшего жилого дома и в камеральном помещении с вышибными окнами. Его также никто не рискнёт применять в качестве спреев для медицинских препаратов при ингаляции, или в автомобильных кондиционерах. как это произошло с R-134a. Но, опять же, не в предложении аммиака главная новость от ЮНИДО.
Главной новостью с 2013 года остаётся предложение ЮНИДО использовать природные вещества в качестве рабочих тел энергетических циклов, дабы не нарушать существующее экологическое равновесие на Земле.
В отношении этой новости хочется сразу добавить знаменитую фразу политиков: «Здесь, пожалуйста, поподробнее». Действительно, о чём идет речь?
Именно сейчас и в предложенном ЮНИДО контексте нелишне вспомнить о временах минувших, когда шли споры вокруг текстов статей Монреальского протокола. Климатологи, авторы «открытия века», считали, что фторхлоруглероды могут быть только антропогенного происхождения. В тексте Венской конвенции разделение на неантропогенные и антропогенные вещества ещё существует, но конкретно виновность ХФУ только предполагалась в одном из пяти вариантов.
В Монреальском протоколе ХФУ уже представлены единственными виновниками, и исключительно, в качестве антропогенных веществ, которые может производить только человек в заводских условиях для обеспечения всех типов холодильников, кондиционеров, производства твердых и гибких пенопластов, растворителей, веществ объемного пожаротушения и аэрозолей. Вулканологи знали, что это далеко не так. В составе выбрасываемых вулканических газов есть фторхлоруглероды, и их общее количество на один-два порядка больше, чем совокупное мировое промышленное производство ХФУ человеком на заводах в 80-е годы.
Но подтвердить результаты вулканологов означало для авторов Монреальского шоу признание наличия в атмосфере Земли на порядок более мощного источника ХФУ неантропогенного происхождения. И тогда запреты на применение фторхлоруглеродов (фреонов) теряют основание и смысл.
Но при этом возникает простая идея о том, что вулканические газы могут стать источником получения ХФУ неантропогенного происхождения. По сути это более приемлемый вариант выполнения Венской конвенции по озону. Для этого вполне пригодны фумарольные газы, выделяемые постоянно действующими вулканами между извержениями. Собирать эти газы технически совсем несложно. Для аналогичных условий используют селективную адсорбцию.
Обращение к природным рабочим телам и к аммиаку, как одному из их представителей, свидетельствует о полном провале надежд на изобретение безхлорных аналогов запрещённым веществам. Невольно возникает и вопрос о понятии «природные вещества». Что это?
Если речь идёт о тех веществах, которые без участия человека существуют и существовали до его появления в природе, то к какой категории следует отнести фумарольные газы, выделяемые действующими и потухшими вулканами в течение всей истории Земли? Юридически значимого документа на этот счёт не существует. Но с точки зрения здравого смысла и неискажённой логики, фумарольные газы относятся к природным газам. В мире насчитывается более тысячи действующих вулканов, а потухших не менее того. И все они выделяют в атмосферу фтор‑ и хлорсодержащие газы. Причём балансовые соотношения фтора и хлора примерно 1:10, а общее количество не менее 10 Мт. Иными словами есть природный источник для получения рабочих тел для энергетических циклов в виде ХФУ, но без нарушения природного равновесия. Надо только приложить усилия для создания установок для сбора фумарольных газов и выделения из их состава необходимых для человечества соединений, замену которым за четверть века так и нашли. Принципиально подобную задачу можно было решить и полвека назад. Её не рассматривали тогда всерьёз из-за экономической нецелесообразности, поскольку фреон-12 в то время стоил не выше двух долларов за 1 кг.
Сегодня, когда цены на хладоны подбираются ко второму порядку в сравнении с прежними, выделение запрещённых хладонов неантропогенного происхождения имеет вполне оправданный коммерческий смысл, не наносящий вред экологическому равновесию Земли. Более того, буквально перед наступлением эры запретов, в мире были созданы установки сбора ХФУ и регенерации для повторного использования.
Реальный объём потребления антропогенных хладагентов в мире не превышал 500 тыс. тонн в год, с учётом производства спреев для бытовых нужд.
Учитывая «производительность» вулканов по фумарольным газам, можно с уверенностью прогнозировать достаточность природной сырьевой базы по неантропогенным ХФУ на ближайшие 100 лет.
В общей оценке реальности выполнения задачи получения неантропогенных фреонов из фумарольных газов, проблемным вопросом на начальном этапе является выбор источника этих газов, удобный для макетной проработки всей идеи от сырья до продукта. Здесь Россия с её вулканами на Камчатке может оказаться лидером в области истинной защиты озонового слоя от разрушения, даже по гипотезе Молины — Роуленда, вбитой в головы людей на уровне истины.
Не менее сложной в осуществлении идеи в целом является задача представления предлагаемого способа получения неантропогенных хлорфторуглеродов. Здесь тяжёлый след оставили юридические документы по добровольным обязательствам стран-участниц Монреальского протокола, в которых антропогенные и неантропогенные фреоны не разделены, хотя в Венской конвенции речь идёт об антропогенном воздействии человека на природу.
В этой связи первой юридической задачей является возвращение утраченного смысла Монреальского протокола, созданного на основе Венской конвенции в отношении неантропогенных веществ. Необходимо всякий раз подчёркивать этот факт. Кроме того, в текстах национальных законов и постановлений по озоновой проблеме, необходимо также ввести уточнения по принятым ограничениям, подчеркнув, что они действуют в отношении антропогенных веществ, производимых человеком.
Надо отметить, что аммиак и углеводороды, навязываемые России от ЮНИДО в качестве идеальных заменителей запрещённым ХФУ, называют природными хладагентами, не давая им при этом второго названия — неантропогенные вещества.
Причина здесь проста — если запреты недействительны для природных (неантропогенных) веществ, то фумарольные газы вулканов после разделения их компонентов на нужные и ненужные ещё 25 лет назад решили бы проблему замены запрещённых антропогенных ХФУ на не запрещённые ХФУ неантропогенного происхождения. Здесь надо отметить оплошность наших переговорщиков и гениальность авторов запретов по Монреальскому протоколу. Но и сегодня ещё не поздно всё поставить на место. Нужно только желание.
После утверждения в марте 2014 года Правительством России перечня из 96 озоноразрушающих веществ, в России появились новые ГОСТы на холодильное оборудование и холодильные агенты. Наибольший интерес представляет ГОСТ 32 968−2014, поскольку в нём рассматриваются требования по применению и извлечению хладагентов. Не меньший интерес представляет и тот факт, что за его принятие, кроме России, проголосовали Беларусь, Киргизия и Таджикистан. Значит этот документ имеет межгосударственный статус. Хотя применение ГОСТа носит добровольный характер, однако
в соответствии с ГОСТ 32 968−2014 можно использовать в качестве хладагентов ядовитые, горючие и нестабильные вещества без соответствующих методик определения состава примесей и показателей их парниковой и озоновой опасности., лишь бы они соответствовали обязательствам России по Монреальскому и Киотскому протоколам, основанным на неподтверждённых гипотезах о причинах глобального потепления и разрушения озоносферы. Эти «научные гипотезы» Россия приняла при М. Горбачёве и Б. Ельцине как догмат, в который надо просто верить, как в разновидность новой глобальной религии.
В этом ГОСТе игнорируется провозглашенный Конституцией РФ приоритет человека. Не действуют запреты на использование ядовитых веществ. Хладагенты используются по названию без уточнения состава примесей, без описания порядка проверки хладагентов на соответствие качества, без наличия биологического теста на безопасность для человека, хотя бы с помощью мышей.
История работы с рабочими веществами, применяемыми на производстве, в первую очередь, связана с охраной труда. Фторсодержащие фреоны стали применять для генерации холода с начала 40-х годов прошлого века. Среди них насчитывается не более 20 наименований безопасных для человека, при условии, что в их составе нет ядовитых примесей. Среди примесей в составе фреонов могут находиться крайне токсичные, представляющие опасность для человека даже при очень малых концентрациях на уровне сотых и тысячных долей процента. Поэтому и существовал в прошлом столетии в Европе и в СССР тест «на мышку» для всех фторсодержащих веществ, используемых в холодильной промышленности. И не только в холодильной. В высоковольтной технике был международный стандарт МЭК № 376 на элегаз (SF6), используемый в высоковольтных аппаратах. По нему для биотеста использовали крыс. Причина проста. Даже на очень чувствительных приборах обнаружить примеси на малых концентрациях не всегда удаётся. Для того и существует биотест на мышах. И в СССР, как и в Европе, он был принят за основу и свято соблюдался до начала эпохи глобализма. Изготовитель сначала доказывал безопасность своего продукта, после чего его допускали на рынок. И за нарушение ГОСТа изготовителю грозило уголовное наказание.
В США была иная схема работы с ядовитыми веществами. Производитель, как джентельмен при игре в покер, сам заявлял о безопасности своего продукта, как и теперь в России. И если кто-то пострадал, то через суд можно было получить хорошую компенсацию. Иллюстрацией этой схемы является отравление более 50 тысяч американцев при работе с дефолиантом «орандж», изготавливаемого фирмой «Доу кемикл» во время вьетнамской войны. Оказалось, что примеси в этом продукте были опасны для человека на уровне миллиардной доли процента, поскольку они аккумулировались в организме человека. Сегодня американская схема заявительного представления качества продукта перекочевала в отечественные стандарты и горький опыт «Доу кемикл» нас ничему не научил. В новом ГОСТе на месте подопытной мышки теперь оказался пользователь, при полном молчании профсоюзов России. Но даже при отравлении человека доказать в суде, что он отравился от конкретного вещества, будет невозможно, поскольку не на всякую ядовитую примесь можно найти метод диагностики. Причина в том, что ради вхождения в ВТО, в России отменили и Технические Условия на продукт, в которых указывались методы определения всех примесей в продукте, в том числе и особо опасных для человека.
Жёсткие ограничения по свойствам рабочих фреонов существовали также и в отношении их контакта с пищевыми продуктами, которые хранятся в холодильниках. Поскольку испарители, в которых генерируется холод, не обладают абсолютной герметичностью, рабочие тела (фреоны) контактируют с пищевыми продуктами. При длительном хранении продукты могут насыщаться фреонами и потом попадать на стол потребителя. Сегодня об этом вообще стараются не упоминать, хотя нестабильный R-134а, как и все гидрофторуглероды, раньше не имели разрешения на контакт с пищевыми продуктами. А сегодня фреоном 134а в России заправлены: все автомобильные кондиционеры, половина кондиционеров пассажирских вагонов РЖД, половина бытовых холодильников, значительная часть промышленных установок, включая военную спецтехнику.
Как такой документ, разработанный Союзхолодпромом, мог быть утверждён в виде ГОСТа, остаётся загадкой. Но он действует
«Осёл, гружёный золотом, берёт любую крепость».
В отношении энергопотребления холодильников, отнесённых к электрическим аппаратам бытового назначения, также сделана подмена понятий. Строго говоря, энергопотребление работающего холодильника измеряется при фиксированных параметрах. Раньше бытовые морозилки давали уровень температур минус 30оС, если использовался фреон-12, и за сутки замораживали 25−30 литров воды. При переходе на R-134a морозилки стали замораживать 12−15 литров воды и уровень замораживания не превышал минус 24оС. Но при этом их пытаются приравнивать по энергопотреблению, или даже утверждать, что у R-134a оно меньше. Формально оно может быть и меньше, но при утрате сугубо холодильных качеств — мощности замораживания и температурного уровня. Такое сравнение некорректно. Это обычный обман потребителя.
Не менее интересна и судьба метилбромида, используемого в качестве защитной среды от насекомых при транспортировки фруктов из тропических стран в Европу и Россию. С 1997 года его заменили на озонобезопасный, но исключительно ядовитый фосфин (PH3). При покупке тропических фруктов, перед подачей на стол, теперь их необходимо тщательно мыть с мылом. Но что делать с зерном, которое при защите от насекомых в отсутствии метилбромида также приходится продувать озонобезопасным фосфином? Он относится к классу фосфорганических соединений и для живых организмов крайне опасен. Здесь уже можно констатировать не только нарушение прав потребителей, но и полное игнорирования санитарных норм, существовавших в СССР и Европе. США, навязав свои санитарные нормы Европе и России под эгидой свободы торговли, отодвинули уровень охраны труда и здоровья потребителя на два столетия назад, в позднее средневековье.
Выводы для профсоюзов и надзорных органов
1. Необходима проверка разработанных Союзхолодпромом ГОСТов по хладагентам на соответствие законодательству РФ в части гражданского и трудового права, а также Конституции РФ.
2. Необходимы уточнения законодательных актов Правительства по тематике Монреальского протокола с приведением их в соответствие с текстом Венской конвенции по охране озонового слоя в отношении понятия неантропогенных и антропогенных веществ.