Кому, где и зачем в США жить хорошо?

«ПОТЕРЯННЫЙ ГОРИЗОНТ» / LOST HORIZON

В 1937 году Фрэнк Капра дошёл до логического конца по своей дороге мечтаний. Он показал земной рай — утопический мир Шангри-Ла.

О таинственном крае, где жизнь устроена идеально и в людях пробуждается лучшее, рассказал писатель Джеймс Хилтон. Это благодаря ему в англоязычном мире утвердилось выражение «Купить билет до Шангри-Лы», означающее «сбежать от цивилизации» или «ширнуться».

Капру невероятно воодушевил его роман «Потерянный горизонт», где несколько англичан вылетают из полыхающего Китая в Пакистан и вдруг обнаруживают, что их самолёт захвачен. Китайский лётчик совершает жёсткую посадку в горах Тибета и перед тем, как умереть, указывает своим пленникам путь к спасению. Вскоре они встречают людей, которые приводят их в неведомую, не обозначенную на картах долину. Окружённая сверкающими горами, она похожа на чашу, наполненную добром и покоем. Её населяют китайцы, тибетцы и беглецы из Европы. Всем управляют ламы, живущие в прекрасном монастыре. Он не только изящен, но и вполне комфортабелен. В нём даже установлены ванны, сделанные в Техасе. Книги, музыкальные инструменты и вообще всё необходимое для саморазвития и комфорта доставляется из внешнего мира. Носильщикам за их опасные путешествия и сохранение тайны платят золотом, которое в здешних горах валяется под ногами.

Люди в долине живут очень долго. Здесь юность растягивается на столетие. Возможно, чудеса творит воздух. А возможно, на край, где воплощён идеал, пролилась благодать.

Жизнь в Шангри-Ле подчинена немногочисленным правилам и принципу «воздержания от избыточного». Здесь считают, что «конец страстей есть начало мудрости», а главным источником наслаждения является красота.

Страсти, подчас вспыхивающие, здесь гасят разумно. К примеру, если мужчина влюбляется в замужнюю женщину и его чувство велико и взаимно, мужу предлагается просто закрыть глаза на происходящее. Время, считают в долине, успокоит желания, всё выправит и введёт в берега.

Главный герой романа, дипломат Роберт Конвей, влюбляется в местную девушку, которой девяносто лет от роду, изучает удивительную страну и неожиданно узнаёт, что избран преемником Верховного Ламы.

Двухсотлетний старик признаётся ему, что он миссионер-иезуит, когда-то восстановивший здесь монастырь. Какое-то время он ненавязчиво проповедовал христианство, а потом пустил всё на самотёк, сосредоточился на постижении мудрости, и местные признали его Верховным Ламой, а религиозные традиции стали мирно сосуществовать в стенах храма, когда-то построенного буддистами.

Старик передаёт Конвею власть и умирает со словами напутствия. Он свидетельствует о времени, когда сильные уничтожат друг друга и мир унаследуют кроткие. В тишине тибетского монастыря звучит пророчество о грядущем возрождении христианской морали — обретении горизонта мечты.

Сомнения заставляют Конвея бежать из долины, и уже за её пределами ему предъявляется кричащее доказательство того, что чудо реально. Герой разносит весть о стране, где нет места жадности и жестокости, и отправляется в горы Тибета в поисках Шангри-Лы.

Гарри Кон не понимал, что Капра нашёл в этой книжке, написанной английским мечтателем, и пытался его отговаривать. Но режиссёр упёрся, и было видно, что сила его желания поставить «Потерянный горизонт» такова, что противостоять ей практически невозможно. Идеалист нашёл материал, который зажёг в нём огонь. А значит, он создаст нечто ещё невиданное.

Кон уступил, когда в его воображении возник образ сенсационной премьеры. Он представил, как газеты кричат об успехе «Коламбии», оказавшейся смелее и оригинальнее других студий, и выделил на постановку беспрецедентный бюджет — два миллиона долларов. Он захотел, чтобы все ахнули от такого размаха.

Шангри-Ла во всём её эстетическом великолепии была построена в сорока милях от Голливуда. У одной из торговых сетей Лос-Анджелеса был арендован холодильный ангар, который на полгода превратили в съёмочный павильон. Все творческие задачи холодильник решить не помог. Поэтому отдельные эпизоды пришлось снимать в горах Калифорнии.

Жителей тибетской деревни сыграли индейцы местного племени Пала. Ну, а тибетских яков с их толстыми шубами прекрасно заменили овцебыки в одеялах.

Хитрости кино помогли Капре обмануть зрителей. Все решили, что он, и вправду, ездил в Тибет.

Первый вариант фильма растянулся на шесть часов. Капра вырезал два с половиной часа, но тестовые просмотры показали, что зритель длительного путешествия в Шангри-Лу не выдерживает. Он отлично воспринимает первые сцены, где в бурлящем Китае сэр Конвей занимается эвакуацией европейцев и улетает в числе последних. Ему интересно, кто и зачем захватил самолёт, и куда опасными тропами ведут пассажиров? Но бесконфликтная жизнь тибетской деревни, философия идеального бытия и проповеди Верховного Ламы зрителя усыпляют.

Как профессионал, Капра вполне понимал, что нужно делать, чтобы зритель не заскучал. Кто-то должен кричать, что Шангри-Ла — это обман и рваться на волю. Кто-то должен кричать: «Не желаю быть заживо похороненным! Дайте мне жизнь короткую, но весёлую!» Именно эту функцию выполняет в фильме младший брат Конвея, страдающий в идеальной стране и призывающий её разбомбить. Русская девушка, живущая в долине, влюбляется в юношу и хочет бежать с ним. Она говорит братьям, что здесь правят мошенники. Один из лам сообщает гостям, что девушка за пределами Шангри-Лы станет бабушкой — ей не светит большой и радостной жизни. Но дама утверждает, что святые отцы блефуют. Она рыдает и просит спасти её от мнимых святош.

Искры конфликтов, загадки и трагические события за пределами рая — всё это укрепило сюжет. Но не настолько, чтобы зритель, которого десятилетиями воспитывал Голливуд, не возмутился длиннотами.

Капре пришлось вогнать картину в прокатные рамки. Но и в этом варианте её приняли неоднозначно. Обычный американец шёл в кино за развлечением, а за проповедью он шёл в церковь. Соединение кинотеатра и церкви было для него чем-то неожиданным и не особо приятным. Словно заплатил за бренди, а дали святой воды.

Представленный идеал был далёк и пугающе непонятен. Идиллия должна быть родной и весёлой, как глубинка мистера Дидса из предыдущего фильма Капры. Тогда она радует и согревает мечтой. А здесь всё было каким-то чужим и строгим, подчинённым установленному порядку и ритуалу. Очень немногих потянуло в Шангри-Лу на постоянное место жительства.

Критики встретили картину не лучше. Отдав должное смелости режиссёра, они сочли её творческой неудачей.

Никто из критиков не признал и не признаёт до сих пор, что «Потерянный горизонт» — нечто особое в голливудском кино тридцатых годов. Это дерзкая попытка привнести в него смыслы, вырвать из вопиющей банальности, предъявить идеальное.

Как никто не признал и другого — того, что эмигрант и хилиаст Капра попрощался этим фильмом с мечтой об Америке как земле, где осуществится идеал человечества. Он со всей очевидностью дал понять, что великий миф жив, но привязан к другим местам, а Америка никогда земным раем не станет, — этот поезд ушёл.