Приоритетом в оценке угроз для НАТО является не запрещённая в России террористическая организация «Исламское государство», а сама Россия. Такой вывод делает канадский эксперт, специалист по международным отношениям, который также является менеджером международных программ научного консорциума программы НАТО «Партнерство ради мира», Фредерик Лабарр. Обобщая декларацию саммита НАТО в Варшаве и делая «перевод» основных пунктов, эксперт делает такой вывод, основываясь на простой частоте упоминания России в документе.

totalmedia.md
НАТО

Любопытно, что ровно об этом же на протяжении последних двух недель по окончанию саммита говорят представители «малых» стран НАТО, которые в силу своей малозначительной роли в геополитике могут себе позволить более прямую риторику, нежели «крупные игроки» военного блока, вынужденные придерживаться рамок элементарной дипломатии. «Если посмотреть в принятый НАТО документ, видно, что Россия там упоминается намного чаще. Я считаю, что это отражает определенное осознание того, что на самом деле угрозу России все понимают одинаково, что это угроза для нас, Альянса и всей Европы», — сказал советник президента Литвы по внешней политике Нериюс Алексеюнас, когда его спросили, кого НАТО считает большей угрозой — Россию или «Исламское государство» (запрещенная в России террористическая организация).

По словам Лабарра, все декларации саммита НАТО являются результатом консенсуса между 28 союзниками. При этом подобные саммиты не являются площадкой для переговоров, а скорее местом для провозглашения общего, единого политического заявления. Своеобразного сигнала внешнему миру. А, в первую очередь, — противникам.

Итак, в пункте 5 декларации, отмечает эксперт, по сути говорится, что для НАТО есть две угрозы: это запрещенная в России террористическая организация ИГИЛ, и Россия. Причём России НАТО отдаёт приоритет, упоминая само слово гораздо чаще названия террористической группировки исламистов. При этом сразу же, в пункте 6 варшавской декларации подчёркивается обязательство о коллективной безопасности Альянса, в том числе и проведении при необходимости операций за пределами НАТО. Этот пункт, по мнению эксперта, является чрезвычайно важным, что доказывает такое раннее упоминание обязательства о коллективной обороне — в самом начале декларации, которая в общей сложности включает в себя 139 пунктов.

Сделав два этих главных заявления (первые четыре пункта формальные — от имени кого говорит Альянс, почести членам НАТО, о преемственности после саммита НАТО в Уэльсе и т.д. — прим. ИА REGNUM) руководство блока переходит на другие темы. Но тут также звучат принципиальные установки. Например, как отмечает Лабарр, в пункте 7 совместного заявления говорится о необходимости победы над ИГИЛ (запрещена в России) путём создания легитимного правительства. В этом громоздком и расширенном пункте ключевые слова: «Мы также признаем, что эффективно и решительно бороться с ИГИЛ/"Даиш» (запрещенная в России террористическая организация) в Сирии можно будет только при наличии легитимного правительства и подчеркиваем необходимость незамедлительного и подлинного политического переходного процесса в стране». Лабарр из этого делает вывод, что США по-прежнему настроены на уход Башара Асада.

Пункт 9 декларации, который полностью посвящен отношениям Россия-НАТО, говорится о том, что Россия подорвала доверие, а само НАТО неуклонно соблюдает все свои обязательства. При этом, как указывает Лабарр, НАТО якобы не отказывается от инструмента «Совет Россия-НАТО» (СРН), который, кстати, состоялся буквально через несколько дней после саммита в Варшаве, но, как известно, ни к чему не привёл. О том, что НАТО заинтересовано в СРН свидетельствует якобы пункт в заявлении, в котором говорится, что «Принятые нами решения, в том числе и здесь, на нашей встрече на высшем уровне, полностью соответствуют нашим международным обязательствам и таким образом не могут рассматриваться никем как противоречащие Основополагающему акту Россия-НАТО». Лабарр, анализируя декларацию, советует России использовать этот «мощный механизм».

Пункт 10 декларации с призывом к России «отменить решение присоединения Крыма» больше служит, по мнению эксперта, для последующих заявлений по Украине, нежели адресована самой России. При том, что как раз в 12 пункте само НАТО второй раз за декларацию призывает Россию использовать механизм Совета Россия-НАТО, что, по мнению Лабарра, свидетельствует о желание Альянса к перезагрузке отношений, несмотря на кризис.

Далее Лабарр анализирует последующие пункты, в которых, в том числе содержится скрытая угроза НАТО (пункты 13−14) пересмотреть Венский документ, призыв к России соблюдать Международное право, ответственность за права человека в Крыму, положения на Донбассе и так далее. Разработчики совместного заявления не забыли и «региональные пункты» — о Черном и Балтийских морях, и положении в «прибрежных» государствах.

Лабарр нашёл и «спонсоров» отдельных пунктов. Например, пункта 37, который касается решительности в повышении обороноспособности государств Прибалтики. Литва, которая является постоянным критиком Альянса за якобы неготовность защищать Прибалтику, наверняка была главным лоббистом появления этих формулировок, считает канадский эксперт.

Любопытно, что само итоговое заявление выстроено таким образом, что на протяжении всего текста с определённым интервалом дублируется одно и то же послание к России. В разных формулировках. В пункте 39 опять говорится о важности сотрудничества с Россией, но призывается не трактовать это желание, как проявление слабости Альянса. «Эти усилия (наладить диалог с Россией — прим. ИА REGNUM) не будут прилагаться в ущерб обеспечения убедительного сдерживания и обороны НАТО», — говорится в документе.

Эксперт обращает внимание на некие противоречия отдельных пунктов декларации, которые также можно рассматривать как противовесы друг-другу, что опять же может свидетельствовать о значительном количестве авторов, или «спонсоров», документа. Например, если в пункте 45 говорится, что конечная безопасность членов НАТО — это первостепенная задача самих стран Альянса, то в пункте 51 вновь повторяется тезис о коллективной безопасности. Если первый посыл можно отнести к авторству «больших стран» НАТО, доноров Альянса, то во втором чётко проглядывается лоббизм стран Прибалтики, где и будут дислоцированы батальоны НАТО.

Отдельный блок пунктов относится к так называемой политике «открытых дверей НАТО». Лабарр обращает внимание на отсутствие перспективы вхождения Украины в НАТО. В документе нет ни одного отсыла на такую возможность, что, по мнению эксперта, свидетельствует об откровенном раздражении руководства Альянса из-за провала реформ официальным Киевом. В пунктах 110−118 если о ком и говорится, то при ряде оговорок, о Грузии, но не об Украине. Некоторые тезисы декларации, по мнению Лабарра, и вовсе свидетельствуют о торге со стороны НАТО. Например, в пункте 127 говорится о решающей роли ОБСЕ при разрешении кризиса на Украине, а не НАТО, что следует рассматривать, что НАТО может отказаться от перспектив членства Украины в Альянсе, а Россия пойдёт на ряд уступок со своей стороны. Впрочем, сам эксперт признаёт, что множество формулировок могут быть объектами разной интерпретации при различном развитии событий, что в целом делает их удобными при самых разных сценариях.

Заключая свой анализ, Лабарр приходит к выводу, что в целом в декларации достаточно оговорок, свидетельствующих о готовности НАТО пересмотреть свою политику в расширении на Восток, при этом от России в этом случае ожидаются встречные шаги в кризисе на Украине. «Мяч — на российской стороне и будем надеяться, что она будет играть с прицелом на долгую игру», — заключает Фредерик Лабарр.