Лаврентий Берия: Тайна одного из протоколов допроса
10 июля 1953 года граждане СССР прочитали в газете «Правда» и в других центральных газетах ошеломляющее сообщение об аресте первого заместителя председателя Совета министров и министра внутренних дел СССР Лаврентия Павловича Берии и передаче его дела в Верховный суд СССР. В действительности Берия был арестован раньше. Утверждается, что это произошло на Президиуме ЦК, но странно то, что на сей счет не сохранилось никаких подробностей. Те лица, которые участвовали или должны были участвовать в работе Президиума ЦК, публично и непублично говорили об этом очень противоречиво.
Мы же будем говорить только о документах, подлинность которых не вызывает сомнений. Речь идет о постановлении генерального прокурора СССР Руденко об аресте Берии, где указано одно из конкретных обвинений — наряду, конечно, с рядом других — под номером пять отмечен эпизод службы Берии в мусаватистской контрразведке в Азербайджане в 1919 году, что квалифицировалось как измена Родине (ст. 58−1 «б» тогдашнего УК РСФСР) в форме шпионажа. В этой связи следствие пыталось собрать и доказать как можно больше фактов, связанных с деятельностью Берии на руководящих постах в Грузии и других странах Закавказья. Но что из этого вышло? Из приговора: «Установлено, что тайные связи с иностранными разведками Берия завязал еще в 1919 году, когда, находясь в Баку, он совершил предательство, поступив на секретно-агентурную должность в контрразведку мусаватистского правительства в Азербайджане, действовавшую под контролем английских разведывательных органов. Как агент мусаватистской контрразведки, Берия вел активную борьбу с революционным рабочим движением в Азербайджане. В 1920 г. Берия, находясь в Грузии, вновь совершил изменнический акт, установив тайную связь с охранкой грузинского меньшевистского правительства, так же являвшейся филиалом английской разведки. Во все последующие годы, вплоть до своего ареста, Берия поддерживал и расширял тайные связи с иностранными разведками. Суд установил, что начало преступной изменнической деятельности Берия относится еще ко времени гражданской войны. На протяжении многих лет Берия и его соучастники тщательно скрывали свою вражескую деятельность».
Кому служила мусаватистская контрразведка Азербайджана
Сразу отметим, что ИА REGNUM уже не первый год ведет эту тему, пытаясь раздобыть новые архивные документы. Сегодня выявляются на этом направлении некоторые новые нюансы. Для ясности обозначим один принципиальный вопрос: «Какая именно силовая структура в первый период существования Азербайджанской Демократической Республики 1918 — 1920-е годы понимается под «мусаватистской контрразведкой»? Из современной официальной справки, размещенной на сайте министерства национальной безопасности Азербайджана, можно получить следующие сведения.
В то время проблемы безопасности решались усилиями таких генералов царской службы, как Мамед бек Сулкевич, Самед бек Мехмандаров и Али ага Шихлинский. 28 марта 1919 года Указом №157, подписанным военным министром Самед беком Мехмандаровым и главой Генштаба Мамед беком Сулкевичем, в генерал-квартермейстерском отделе Генштаба военного министерства было создано разведывательное и контрразведывательное отделение. Деятельность данной структуры была направлена только на обеспечение безопасности в военной сфере. В июле 1919 года Комитет Государственной Обороны Азербайджана объявил в стране чрезвычайное положение. Соответствующим указом впервые в государственной системе Азербайджана был учрежден независимый орган специальной службы — «Организация по борьбе с контрреволюцией».
«В Баку было создано семь районных отделений и организаций контрразведки, — говорится далее в официальной справке. — В самом начале, ведущая борьбу с деникинцами, на последующем основном этапе направила свою деятельность в борьбе с большевистской угрозой, а также с дашнаками, проводившими в городе диверсионную работу. Однако из-за осложнения ситуации, связанной с обострением политической борьбы между различными парламентскими течениями и партиями, 6 марта 1920 года «Организация по борьбе с контрреволюцией» была распущена». Но специальная структура, которую в историографии почему-то называют мусаватистской контрразведкой, подчинялась МВД.
В годы советской власти Самед бек Мехмандаров и Али ага Шихлинский не подвергались репрессиям и занимались преподавательской работой в советских военных учебных заведениях. На лояльных позициях в отношении большевиков остался и оказавшийся в Баку бывший глава крымского правительства генерал Мамед бек Сулкевич. Джеваншир, бывший глава МВД, стал первым послом советского Азербайджана в Турции при Кемале Ататюрке, где позже был убит дашнаками. Эти факты запутывают ситуацию. Как пишет в своих мемуарах сын Берии Серго, вопрос о работе Лаврентия Павловича в азербайджанской контрразведке разбирался в 1920 году в ЦК Компартии Азербайджана. Затем в 1925 году была создана комиссия в составе Дзержинского, Орджоникидзе и Кирова для расследования истории «чудесного спасения двадцать седьмого бакинского комиссара» Анастаса Микояна. В Баку со специальной инспекционной поездкой побывал Михаил Кедров.
Существуют и другие сюжеты. Например, даже Иосиф Сталин распорядился провести детальную проверку о «шпионском прошлом Берии». О том, что «проверки» следовали одна за другой, свидетельствуют недавно обнаруженные документы из архива Политбюро ЦК КПСС. В частности, сохранилась объяснительная записка И.П. Павлуновского, который с апреля 1919 по январь 1920 года был заместителем начальника Особого отдела ВЧК, а в 1926 — 1932 годах — председателем Закавказского краевого ГПУ. Объяснение Павлуновского датировано 25 июня 1937 года и адресовано лично Сталину. Павлуновский сообщает, что при назначении на пост руководителя Закавказским ГПУ его пригласил председатель ОГПУ Дзержинский и подробно ознакомил с обстановкой в Закавказье.
«Тут же т. Дзержинский сообщил мне, что один из моих помощников по Закавказью т. Берия при мусаватистах работал в мусаватистской контрразведке. Пусть это обстоятельство меня ни в какой мере не смущает и не настораживает против т. Берия, так как т. Берия работал в контрразведке с ведома ответственных товарищей закавказцев, и что об этом знает он, Дзержинский и т. Серго Орджоникидзе». Далее в записке Павлуновского утверждается, что «когда он приехал в Тифлис и встретился с Орджоникидзе, тот сообщил ему, что действительно Берия работал в мусаватистской контрразведке по поручению партии и что об этом хорошо известно Кирову, Микояну и Назаретяну». Но при этом Павлуновский делает принципиальное уточнение: «Года два тому назад т. Серго как-то в разговоре сказал мне: а знаешь, что правые уклонисты и прочая шушера пытается использовать в борьбе с т. Берия тот факт, что он работал в мусаватистской контрразведке, но из этого у них ничего не выйдет. Я спросил у Серго, а известно ли об этом т. Сталину. Т. Серго Орджоникидзе ответил, что об этом т. Сталину известно и что об этом он т. Сталину говорил». Но шлейф за Берия тянулся долго. В 1933 году Серго Орджоникидзе потребовал от Берии письменно изложить ему все подробности своей работы в азербайджанской контрразведке. Этот документ был обнаружен в 1953 году в личном сейфе Лаврентия Берии и был подшит к его делу. Только дата на нем стоит «1923 г. 22/Х».
Справка от Берии
Вот что пишет Берия о своей работе в азербайджанской контрразведке: «В январе 1918 года поступил в Бакинской Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов, работая здесь в секретариате Совета сотрудником, выполняя всю текущую работу, и этой работе отдаю немало энергии и сил. Здесь я остаюсь до сентября 1918 года, октябрь же этого года застает меня в ликвидации комиссии советслужащих, где я остаюсь до занятия города Баку турками. В первое время турецкой оккупации я работал в Белом городе на заводе «Каспийское товарищество» в качестве конторщика. Осенью того же 1919 года от партии «Гуммет» («Энергия» — национальная социал-демократическая организация — Авт.) поступаю на службу в контрразведку, где работаю вместе с товарищем Муссеви. Приблизительно в марте 1920 года, после убийства товарища Муссеви, я оставляю работу в контрразведке и непродолжительное время работаю в Бакинской таможне. С первых же дней после Апрельского переворота 1920 года в Азербайджане краевым комитетом компартии (большевиков) от регистрода 11 Кавказского фронта при РВС 11-й армии командируюсь в Грузию для подпольной зарубежной работы в качестве уполномоченного. В Тифлисе связываюсь с краевым комитетом в лице тов. Амаяка Назаретяна, раскидываю сеть резидентов в Грузии и Армении, устанавливаю связь со штабами грузинской армии и гвардии, регулярно посылаю курьеров в регистрод города Баку. В Тифлисе меня арестовывают вместе с Центральным Комитетом Грузии, но согласно переговорам Г. Стуруа с Ноем Жордания освобождают всех с предложением в 3-дневный срок покинуть Грузию. Однако мне удается остаться, поступив под псевдонимом Лакербая на службу в представительство РСФСР к товарищу Кирову, к тому времени приехавшему в город Тифлис. В мае 1920 года я выезжаю в Баку в регистрод за получением директив в связи с заключением мирного договора с Грузией, но на обратном пути в Тифлис меня арестовывают по телеграмме Ноя Рамишвили и доставляют в Тифлис, откуда, несмотря на хлопоты товарища Кирова, направляют в Кутаисскую тюрьму. Июнь и июль месяцы 1920 года я нахожусь в заключении, только после четырех с половиной дней голодовки, объявленной политзаключенными, меня этапным порядком высылают в Азербайджан. По прибытии (август 1920 года) меня ЦК РКП затребовал из армии и назначил управляющим делами ЦК Азербайджана. На этой должности я остаюсь до октября 1920 года, после чего Центральным Комитетом назначен был ответственным секретарем Чрезвычайной Комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих. Эту работу я и товарищ Саркис (председатель комиссии) проводили в ударном порядке вплоть до ликвидации Комиссии (февраль 1921 года). С окончанием работы в Комиссии мне удается упросить Центральный Комитет дать возможность продолжать образование в институте, где к тому времени я числился студентом (со дня его открытия в 1920 году). Согласно моим просьбам ЦК меня посылает в институт, дав стипендию через Бакинский Совет. Однако не проходит и двух недель, как ЦК посылает требование в Кавказское бюро откомандировать меня на работу в Тифлис. В результате ЦК меня снимает с института, но вместо того, чтобы послать в Тифлис, своим постановлением назначает меня в Азербайджанскую чека заместителем начальника секретно-оперативного отдела (апрель 1921 года) и вскоре уже — начальником секретно-оперативного отдела, заместителем председателя Азербайджанской чека».
Небезызвестный Антон Антонов-Овсеенко в нашумевшей в свое время книге о Берии сообщает в этой связи читателям следующие подробности. Оказывается, в азербайджанскую контрразведку Берия устроился по рекомендации своего однокашника Мирзы Балы. Он же познакомил его с Мир Джафаром Багировым, связанным с бакинской полицией. Мирза Бала потом станет одним из руководителей Азербайджанской буржуазной республики, а Багирову суждено было при Советской власти оказаться на посту первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана. «Кто возьмется установить, на каких хозяев работал Берия, — восклицает Антонов-Овсеенко. — Известно, что мусаватистская разведка находилась под контролем английской Интеллидженс сервис, а ее тесная связь с турецкой обусловила контакт с немецкой». Но дело в том, что информация от мусаватистской контрразведки через Берию и Багирова поступала в Астрахань, в штаб XI армии, где с 1919 года находился Сталин.
А этот сюжет неожиданным образом всплыл в 1953 году после ареста Берии. Следователь по делу Берии, государственный советник юстиции Геннадий Терехов был немало удивлен, когда обнаружил в сейфе в кабинете сталинского наркома папку с «компроматом на самого себя» — документы, которые «изобличали Берию» в службе в мусаватистской и грузинской меньшевистской контрразведке. Оказалось, что Берия поощрял сбор «компромата на самого себя». Как было установлено следствием, по его заданию этим занимался Всеволод Меркулов, выезжавший в Баку и искавший документы в архивах вместе с Багировым. Спустя два с половиной года Багирова судили самого. На суде прокурор задал ему вопрос: «Что вам известно о преступном прошлом Берии? Ответ: У меня были копии документов о его службе в мусаватистской разведке. Вопрос: Где вы хранили эти документы? Ведь Берия мог их похитить и тогда… Ответ: У меня были и другие экземпляры, спрятанные в надежных местах…»
Но вряд ли дело было в этом. В 1921 году на юге России с инспекционной поездкой побывал один из членов коллегии ВЧК. Он привез с собой доклад, где сообщались факты о «провокаторской деятельности Берии в Азербайджане в 1919—1920 годах». Поэтому неудивительно, что глава советской ВЧК Феликс Дзержинский выписал ордер на арест Берии, приказал схватить его после прибытия на Курский вокзал. Однако за несколько часов до операции Дзержинский неожиданно отменил свое распоряжение. Он вызвал сотрудника для выполнения особых поручений при Председателе ВЧК Якова Березина и приказал сдать ордер. Удивленному Березину Дзержинский объяснил, что ему позвонил Сталин и, сославшись на поручительство Анастаса Микояна, попросил не принимать строгих мер к Берии.
Существует одна любопытная версия. Ее автором является Мартиросян Арсен Беникович. По его мнению, Сталину была передана через братьев (графов) Игнатьевых вся закавказская агентурная сеть бывшей военной разведки царской России, а потом и деникинской. Главную роль в этой операции играл Алексей Игнатьев, который впоследствии стал генерал-лейтенантом Советской Армии и был очень близок к Сталину. Советское правительство было вынуждено вести «смешанную» войну: против своих политических противников (внутреннюю) и против иностранных экспедиционных войск (внешнюю). Интервенция стала катализатором, ускорившим вступление в ряды Красной Армии и новых советских спецслужб значительного числа старых военных специалистов, которые предпочли служить большевистскому, но, как они понимали, все же российскому правительству. Поэтому факты активного сотрудничества ЧК, например, с офицерами деникинской разведки и контрразведки, ставшие известными только в последнее время, вписываются в исторический контекст того времени.
В апреле 1918 года при штабе Добровольческой армии Деникина создается разведывательное отделение. Возглавил его полковник Генерального штаба С.Н. Ряснянский, под контролем которого составлялись подробные оперативные сводки не только о составе Красной Армии на южном театре боевых действий, но и армий закавказских республик, давался политический и геополитический анализ обстановки. Кроме того, приказом генерала Алексеева разведкой на белом юге занимались и так называемые Политические центры, образованные в Таганроге, Харькове, Киеве, Одессе, Тифлисе, Баку, Сухуми и других городах России. Подготовленные ими документы оказывались в руках Сталина.
Между Троцким и Сталиным
Центральный аппарат ЦК проявлял повышенный интерес к личностям, которых подозревал в принадлежности к «разведке» Сталина. Офицеры царской военной разведки, которым Сталин особенно доверял, рекомендовали в целях упреждения «утечек информации» и в условиях обострения в верхах политической борьбы централизовать и строго засекретить «личную разведку». Сделать это было не сложно, так как с 1918 года существовало три независимых центральных органа военной разведки, которые определенное время не имели общего руководства, единого аналитического центра, в котором можно было объединять и систематизировать добываемую информацию. Когда же позже в ходе многочисленных реорганизаций руководящие и рядовые оперативные работники стали «кочевать» из внешней разведки в военную и наоборот. В то время работа военной разведки проходила при постоянном соперничестве с ВЧК — ОГПУ.
Дзержинскому не нравилось то, что помимо центрального аппарата, соперничающие в борьбе за власть Сталин и Троцкий имели и свои «личные разведки». Особенно неистовствовал Троцкий, которому должна была подчиняться военная разведка. И хотя в ноябре 1920 года за подписью Ленина было принято постановление Совета Труда и Обороны, согласно которому Региструпр, помимо РВСР, подчинялся и ВЧК на правах ее отдела, проведение в жизнь этого постановления встретило сильное сопротивление со стороны военных. Оно и явилось одной из причин того, что 20 декабря 1920 года был создан собственный отдел агентурной внешней разведки ВЧК — Иностранный отдел (ИНО). При этом начальник Региструпра, а потом и Разведывательного управления оставался членом Коллегии ВЧК и по-прежнему назначался по согласованию с ВЧК, что в дальнейшем привело к объединению зарубежных агентурных сетей, назначению единых резидентов и их двойному подчинению.
Возвращаясь же к истории службы в азербайджанской контрразведке Лаврентия Берии, то с 1921 по 1931 год он на руководящих постах в органах советской разведки и контрразведки, был заместителем председателя азербайджанской Чрезвычайной Комиссии, председателем грузинского ГПУ, председателем закавказского ГПУ и полномочным представителем ОГПУ в ЗСФСР, состоял членом коллегии ОГПУ СССР. Авторы книг о Берии и сейчас размышляют о «секретах» успешности карьеры своего героя. Конечно, были интриги, беспощадная закулисная политическая борьба, а также идейная борьба с меньшевиками, дашнаками, мусаватистами, троцкистами, агентурой иностранных разведок. В ноябре 1931 года Берия был переведен на партийную работу — был избран первым секретарем ЦК КП (б) Грузии и секретарем Закавказского крайкома ВКП (б), а в 1932 — первым секретарем Закавказского крайкома ВКП (б) и секретарем ЦК КП (б) Грузии. С этой должности он и оказался в Москве.
Свидетельствует протокол допроса
Из копии протокола допроса Берия от 19 августа 1953 года. Совершенно секретно. Товарищу Маленкову Г. М. 1953 года, августа 19 дня, генеральный прокурор СССР действительный государственный советник юстиции Руденко допросил обвиняемого Берия Лаврентия Павловича. Допрос начат в 22 ч. 10 м.
Вопрос: Вы признаете, что с конца 1918 года вся деятельность мусаватистов в Азербайджане направлялась англичанами?
Ответ: Да, это верно. После изгнания турок вся деятельность мусаватистов направлялась англичанами.
Вопрос: Вы подтверждаете, что объявивший себя военным губернатором Баку английский генерал Томсон являлся действительным хозяином мусаватистского правительства и всех подчиненных ему органов, в том числе и мусаватистской контрразведки?
Ответ: Да, это так.
Вопрос: Кому подчинялась мусаватистская так называемая «организация по борьбе с контрреволюцией», то есть мусаватистская контрразведка?
Ответ: По-моему, министерству внутренних дел мусаватистского правительства.
Вопрос: Являясь частью мусаватистской сыскной полиции, контрразведка подчинялась так называемому «начальнику бакинского укрепленного района», то есть английским оккупационным властям?
Ответ: Я этого не знаю.
Вопрос: Вы признаете теперь, что мусаватистская контрразведка являлась филиалом английской разведки?
Ответ: Раз мусаватистское правительство находилось на службе у английских оккупантов, то, конечно, и мусаватистская контрразведка находилась под влиянием английской разведки.
Вопрос: Таким образом, активно сотрудничая в мусаватистской контрразведке, вы хорошо понимали, что являетесь вместе с тем сотрудником английской разведки?
Ответ: Я это отрицаю.
Вопрос: Я вам вновь предлагаю правдиво рассказать о своих преступных связях с английской разведкой?
Ответ: Я отрицаю это.
Вопрос: Вы признаете, что в 1920 году, будучи арестованным в Грузии, были затем освобождены меньшевистской охранкой как английский агент, о чем грузинские меньшевики знали?
Ответ: Отрицаю.
Вопрос: К вам применялись физические меры воздействия?
Ответ: Нет, не применялись…
Вопрос: Признавайтесь, что, став агентом английской разведки в период Гражданской войны, вы служили английскому империализму все последующие годы, вплоть до вашего разоблачения и ареста?
Ответ: Я это не признаю.
Протокол прочитан, записано все с моих слов верно. Подпись — Берия. Допрос окончен 20 августа 1953 г. в 0 ч. 35 м. Допросил: Генеральный прокурор СССР Р. Руденко. При допросе присутствовал и вел запись протокола: следователь по важнейшим делам прокуратуры СССР Цареградский. Верно: [п.п.] Майор административной службы Юрьева.
Банальная концовка
Берию и его сподвижников судили в декабре 1953 года специальным судебным присутствием. Суд проходил без участия прокурора и адвокатов, по особой процедуре, разработанной ещё в 1934 году в связи с убийством Кирова. В соответствие с этой процедурой, кассационное обжалование и подача прошений о помиловании не допускалось, приговор к высшей мере наказания исполнялся немедленно. Берия виновным себя не признал.
29 мая 2000 года в Военной коллегии Верховного суда РФ в открытом судебном заседании в ходе рассмотрения уголовного дела Берия и других, их действия были переквалифицированы и расценены как «злоупотребление властью при наличии особо отягчающих обстоятельств», а приведенный еще в конце 1953 года расстрельный приговор был заменён на 25 лет лишения свободы каждому. Материалы уголовного дела до сих пор засекречены. Так был ли Берия шпионом, резидентом британской разведки, или изучение этой проблемы необходимо провести вновь и с большей исторической тщательностью, чем это сделал генеральный прокурор Руденко?