Жан-Леон Жером. Невольничий рынок. 1866

После столкновений России и Турции и преодолению Восточного кризиса 20-х гг. XIX века и его последствий в виде турецко-египетской войны возник русско-турецкий союз. Успокоение региона и усиление влияния России на Востоке категорически не устраивало ту страну, которая с периода войн с Наполеоном считалась в Петербурге союзницей — Англии. В 30-е годы XIX века Лондон впервые пытается продвинуть линию своего влияния из Центрального Средиземноморья в Восточное — на Черное море.

Согласно положениям статьи 7 Адрианопольского договора для русских торговых судов вводилась свобода судоходства по Проливам, особо оговаривалась и свобода торговли хлебом, турецкие власти взяли на себя обязательства не создавать более препятствий и ограничений для нее. Это было естественное следствие негативного опыта 1820-х годов. Не менее естественным было и другое положение той же статьи — гарантии свободного прохода через Проливы иностранных торговых судов, идущих в русские черноморские гавани. Таким образом, 7-я статья фактически открыла Черное море для торгового судоходства неприбрежных государств. В связи с этим перед русской политикой и стратегией стояла еще одна задача — установление эффективного контроля над приобретенным по условиям Адрианопольского договора Черноморским побережьем Кавказа от Анапы до Поти. Оба порта ранее служили важными центрами работорговли для горцев и очагами влияния для Турции.

Торговля захваченными во время набегов пленниками была традиционной для горцев и турок, но воспринималась русскими властями весьма негативно, что иногда приводило к напряженности в отношениях Петербурга с Константинополем. Так, например, осенью 1817 г. во время шторма в гавань Феодосии вошел турецкий корабль с 60 невольниками и невольницами на борту, которые были куплены в Абхазии. На основании указа Александра I, изданного еще в 1805 г., по которому жертвы торговли рабами, оказавшись на русской земле, подлежали немедленному освобождению, эти люди были перевезены на берег и отпущены на свободу. Последовал энергичный протест турецкого правительства, посчитавшее произошедшее проявлением неуважения к турецкому торговому флагу. Порта требовала выдачи рабов, на что последовал категорический отказ Строганова. В виде исключения купцам был компенсирован ущерб в 10 тыс. пиастров, но на будущее последовало предупреждение, что, так как акватории русских портов также являются русским владением, то русские законы будут распространяться и на суда в них, сами же корабли будут в обязательном порядке подвергаться санитарному досмотру. В 1818 г. указ 1805 г. был вновь подтвержден. Подобные случаи повторялись и позже.

Попытка урегулирования и развития торговли в Закавказье и на Кавказе была предпринята еще до русско-турецкой войны. 8(20) октября 1821 г. императором по представлению генерала от инфантерии Ермолова был подписан именной указ главноуправляющему Грузией. Для развития торговли и промышленности в Кахетии и Имеретии был дан ряд существенных льгот торговцам, как российским подданным, так и иностранцам, Грузия получила и таможенные льготы — ввозимые в край товары облагались исключительно низким 5% налогом (что вызвало необходимость введения пошлин как на внешней границе Империи, так и между грузинскими губерниями и Россией, чтобы исключить возможность контрабанды и реэкспорта). Для морской торговли выделялся порт Редут-Кале. Вместе с этим вводился и ряд ограничений, «дабы не вкрались туда люди подозрительных правил и худого поведения. Посему все иностранцы в Грузию приезжающие, должны иметь паспорты от Российских Миссий, кои на сей конец снабжены будут особенными от Министерства иностранных дел предписаниями».

10(22) октября 1821 г. были Высочайше утверждены «Правила для торговых сношений с Черкесами и Абазинцами». Для морской торговли с горцами выделялся Керченский порт, для сухопутной — залив Бугаз у лимана Кубани. Торговля должна была вестись под контролем русских чиновников, путем обмена товара на товар, запрещался ввоз медной, серебряной, золотой монеты, ассигнаций (как русских, так и иностранных), огнестрельного и холодного оружия, пороха и свинца. После открытия Черного моря для международной торговли обеспечить выполнение этих правил становилось все труднее. Противостоявшим России горцам англичане и французы самостоятельно или через турецких контрабандистов поставляли оружие и боеприпасы, соль, хлеб и т.д. На расстоянии более 300 морских миль от Таманского полуострова до Батума существовало только 3 больших удобных гавани, представлявших возможность безопасной стоянки крупным кораблям: Суджук-Кале (Новороссийск), Геленджик и Сухум — все они находились в русских руках. Батум, который принадлежал еще Турции, превращался в важный перевалочный пункт контрабанды. Сложные условия навигации, линия берега, изрезанная многочисленными мелкими бухтами — все это способствовало успеху перевозок небольшими парусными судами. Этим промыслом занимались не только турецкие фелюги.

Абхазия, за исключением крепости Сухум-кале, еще слабо контролировалась русскими властями. Сухум был только безопасной от ветров стоянкой для судов, но глубины и нездоровая местность исключали возможность учреждения там крупного порта или крепости. Что до горцев, то они вообще плохо представляли себе, на каком основании султан передал их земли императору. Как-то во время переговоров один из черкесских старейшин после того, как ему сказали об этой уступке на вечные времена, ответил, что дарит на вечные времена русскому генералу птицу, сидевшую на ветке дерева. Горцы признавали только одно право — силы. После окончания войны 1828−1829 гг. Паскевич решил приступить к быстрому подчинению горцев, в том числе и абхазцев. Перечислив причины — нападения на русских подданных, грабежи и даже попытки атаки Сухума, он сделал вывод в плане, представленном императору: «По сим причинам опасное соседство их потребовало наконец более прочного покорения». В октябре 1829 г. план фельдмаршала был утвержден Николаем I, экспедиция была назначена на июль 1830 года. Одновременно было принято решение приступить к системной блокаде кавказского побережья. 8(20) апреля 1830 г. К.В. Нессельроде запросил мнение начальника Морского штаба ген.-ад. А.С. Меншикова по вопросу о необходимости установления постоянного крейсерства вдоль восточного берега Черного моря — от Тамани до Поти. Меншиков, естественно, поддержал это предложение и уже 30 апреля (12 марта) 1830 г. отдал предписание адмиралу А.С. Грейгу отправить корабли для крейсерской службы. 5(17) мая Нессельроде известил об этом русского посланника в Турции для информирования султанского правительства — крейсерская блокада объяснялась перевозкой горцам на судах, приходящих из турецких портов, пороха, свинца и оружия.

На рейде Сухума на брандвахтенный пост было поставлено два 20-пушечных брига — «Орфей» и «Пегас», 20-пушечный бриг «Меркурий» и 8-пушечный люгер «Широкий» немедленно приступили к крейсированию. 25 мая 1830 г. русский бриг «Орфей» задержал у берегов Абхазии британское торговое судно «Адольфо», на борту которого было найдено 6 бочек с порохом. На следующий день «Меркурий» под угрозой применения оружия принудил покинуть бухту Суджук-кале 6 турецких судов, прибывших туда без разрешения для торговли с горцами. Экспедиция в Абхазию летом 1830 года была весьма удачной, русские войска остались в этой области и на следующий год. Контроль над абхазским побережьем стал гораздо более эффективным. В декабре 1830 г. здесь же были задержаны и конфискованы 6 турецких судов с грузом железа, пороха, оружия и свинца. 2(14) ноября 1831 г. Меншиков запросил у Нессельроде подробные разъяснения о допустимости признания законными призами тех судов, «которые окажут непослушание крейсерам нашим и будут усиливаться проходить к местам по восточному берегу Черного моря, для торговли непозволительным».

21 ноября (3 декабря) вице-канцлер сообщил начальнику Главного Морского штаба, что считает необходимым введение самых строгих мер с началом новой навигации, начиная с 1(14) апреля 1832 г. (эта дата была избрана как достаточная для информации жителей черноморского побережья Малой Азии). Конфискации должны были подвергаться суда, причалившие к берегу в запрещенных для торговли районах. Исключение делалось только «в уважение бури», если суда вынуждены будут спасаться у берегов «для спасения себя». При этом, после установления безопасной погоды они все равно должны были в сопровождении русского военного корабля уйти в разрешенную для посещения гавань. 4(16) марта 1832 г. император Николай I утвердил инструкцию для Черноморских военных крейсеров, в которой говорилось: «Для сохранения Российских владений от внесения заразы и воспрепятствования подвоза военных припасов горским народам, военные крейсеры будут допускать по черноморскому восточному берегу иностранные коммерческие суда только к двум пунктам — Анап и Редут-Кале, в коих есть карантин и таможни, к прочим же местам сего берега приближение оным запрещается». Правительство Турции было извещено, что после 1(13) апреля 1832 года всякое иностранное судно у берегов западного Кавказа, «для торговли не позволенных», будет конфисковано.

Особой угрозы для русской торговли на Черном море эти ограничения не представляли. Ее центром были порты Новороссии, а не побережье Кавказа. В 1832 г. Одессу посетили 628 торговых судов разных стран, в то время как в Редут-Кале в том же году пришло 12 русских и 8 турецких торговых судов, а русскими военными кораблями было перехвачено 16 судов с контрабандой. В начале 1833 г. торговля через Анапу с черкесами составила мизерные суммы: ввезено товаров на 10.112 рублей и 3.485 рублей в звонкой монете, вывезено товаров на 13.809 рублей и 119 рублей монетой. Наиболее значительной статьей ввоза был лён (2418 руб.), а вывоза — скот — 396 голов стоимостью 7.222 рубля. Это были мизерные суммы, несравнимые с показателями торговли Новороссии даже в самые тяжелые для нее годы. Из-за неурожая начала 1830-х годов последовало резкое сокращение хлебного вывоза. В 1832 г. его показатели составили 1.153.366 фунтов стерлингов, в 1833 г. — 553.383, а в 1834 г. — даже до 114.760 фунтов стерлингов, на 50.000 меньше, чем в 1828 г., когда Проливы были закрыты для русской торговли. Впрочем, вскоре этот кризис был преодолен и уже в 1838 г. только Одесса экспортировала товаров на 38.380.000 руб., вывоз же по остальным черноморским портам составил 26.134.827 руб. Для России даже полное исчезновение торговли в Анапе или Сухуме было бы почти незаметным, но ее необходимо было развивать, для чего требовалось уничтожить ввоз и вывоз контрабандных товаров.

Для осуществления эффективной блокады побережья Кавказа необходимо было усилить Черноморский флот. В последние годы правления Александра I Морское министерство финансировалось весьма слабо. Николай I в отличие от своего предшественника обратил на развитие русского флота особое внимание. Почти сразу же после восшествия на престол, 31 декабря 1825 г. (12 января 1826 г.) он учредил Комитет образования флота. Мнение императора было изложено в основном положении Комитету: «Россия должна быть третья по силе морская держава после Англии и Франции и должна быть сильнее союза второстепенных морских держав». Штаты Черноморского флота в 1826 г. были учреждены без изменений по отношению к 1803 г.: 21 линейный корабль, 8 фрегатов и малые корабли. Штаты Балтийского флота определены в 27 линейных кораблей, 22 фрегата, 159 канонерских лодок, 25 посыльных и транспортных судов, 80 мелких судов, 8 пароходов.

Что-то удалось сделать достаточно быстро. Если в 1826 г. на Балтике имелось только 3, а на Черном море 2 маломощных парохода, то уже в 1830 г. в составе Балтийского флота было 7, а Черноморского — 4 парохода. Реализовать программы 1826 г. полностью и сразу было невозможно, помешали финансовые осложнения, вызванные войной с Турцией и Польским мятежом. В результате на 1834 год в состав Черноморского флота входили один 120-пушечный, один 110-пушечный, восемь 84-пушечных, два 74-пушечных линейных корабля, шесть 60-ти и три 44-пушечных фрегатов. Качество этих кораблей оставляло желать лучшего, большинство из них были построены еще до 1830 года и требовали ремонта или списания. В море для серьезных действий можно было вывести только 5−6 линейных кораблей и столько же фрегатов. Необходимость срочного изменения военно-морской политики была очевидной. Сразу же после окончания войны с Египтом турки начали активное строительство флота, и вскоре во флоте султана насчитывалось 40 кораблей — 8 линейных, 6 фрегатов, 7 бригов, 14 транспортов и гребной катер. На верфях строились еще три 100-пушечных линейных корабля, 60-пушечный фрегат и транспорт. Создавалась сила, вполне сравнимая с русским флотом.

Между тем, существующих у этого флота сил явно еще не хватало для обеспечения нужд крейсерской блокады на должном уровне. Весной 1834 г. переписка между начальниками Главного и Главного Морского штабов по вопросу о предложении командующего Кавказским корпусом ген.-ад. барона Г.В. фон Розена не дала практически никаких результатов. Тем временем, вполне очевидной становилась и угроза Черноморскому побережью со стороны Англии. 3(15) августа 1834 г. у Суджук-кале русские крейсера встретили британскую военную яхту «Тюркуаз», входившую в состав Средиземноморской эскадры. Ее командир не скрывал того, что занимался исследованием берегов Кавказа и Анатолии и русских прибрежных укреплений. Информация, полученная от разведки, подтвердила контакт англичан с вождями черкесов. Получив доклад о «Тюркуазе», Николай I распорядился усилить контроль над Черным морем. «Государь Император, — сообщал Чернышев Розену 6(18) сентября 1834 г., — признавая необходимым воспретить подобные действия иностранных судов, Высочайше повелеть соизволил: вменить крейсерам и брандвахтам нашим у означенных берегов, а равно комендантам и прочим военным начальникам находящихся там крепостей и войск, в непременную обязанность не допускать посторонние суда к осмотру местностей сих берегов и к сношению с горскими народами».

В правление Николая I состояние и управление флота начало уверенно меняться к лучшему, было повышено качество судостроения, унифицирована корабельная артиллерия. 26 мая 1835 года император утвердил новые штаты Черноморского флота. Он должен был иметь 69 судов: три 120-пушечных, двенадцать 84-пушечных линейных кораблей; четыре 60-пушечных, три 44-пушечных фрегата; пять корветов; десять бригов; шесть шхун; четыре тендера; два военных парохода. Реализация этой программы фактически воссоздавала мощный русский флот на Черном море, но требовала значительных капиталовложений. Стоимость трехдечного линкора равнялась 2,5 млн. руб., двухдечного — 1,9 млн. руб., 60-пушечного фрегата — 1,4 млн. руб. Одним из инициаторов этой программы был вице-адмирал М.П. Лазарев, который с 1834 г. неоднократно подавал рапорты о необходимости укрепления флота и Севастополя на случай, если британские корабли проникнут в Черное море. Для технического развития торгового судоходства и установления оперативной связи с зоной Проливов в 1833 г. было учреждено «Черноморское пароходное общество», которому флот безвозмездно передал 3 пароходо-фрегата. Общество основало регулярные рейсы Одесса-Константинополь. В 1839 г. оно получило дополнительные государственные субсидии, но после второго турецко-египетского кризиса эта кампания более не поддерживалась казной и разорилась. В 1843 г. в Одессу пришли 4 построенные на средства казны в Англии пароходо-фрегата, которые возобновили рейсы в столицу Турции. Было учреждено новое общество — «Одесская пароходная кампания».

В январе 1836 г. Морской министр А.С. Меншиков поставил перед командованием Черноморского флота вопрос о возможных действиях в случае столкновения с морскими державами и появления враждебного флота на Черном море. В ответ адмирал Лазарев предложил разные варианты действий. В случае дружелюбного поведения Турции предполагался десант на Босфор, в противоположенном — действия по обстоятельствам, в зависимости от силы противника. В любом случае Лазарев считал необходимым усиление Черноморского флота и укреплений его основной базы — Севастополя. Это были отнюдь не пустые опасения — после Ункияр-Искелесси постоянный состав английской средиземноморской эскадры был усилен до 15 кораблей, 6 из которых были линейными. В составе эскадры насчитывалось 5.595 чел., на ее вооружении — 772 орудия. 21 сентября 1836 года по Высочайшему указу последовало выделение 6 млн. руб. «на приведение Черноморского флота в комплект» из сумм, полученных по контрибуции от Турции. 2 млн. руб. из этих средств пошли на строительство в Севастополе нового Адмиралтейства и возведение береговых укреплений, 4 млн. — на кораблестроение.

Эти меры были тем более необходимы, так как британское правительство категорически отказывалось признавать право России на осуществление блокады над Черноморским побережьем Кавказа, и на ограничение принципа свободы торговли в этом районе. Особого опасения русский Черноморский флот в британском Адмиралтействе не вызывал. В 1829 г. несколько английских морских офицеров посетили Николаев и Севастополь и пришли к выводу о низком качестве русского военного судостроения, а отсутствие в главной базе флота сухого дока исключало возможность проведения ремонта подводной части кораблей. В 1841 эта поездка была повторена, и вновь с теми же результатами. Сухие доки начали строить лишь в 1836 г., а в 1840 г. приступили к переоборудованию Адмиралтейства, завершение работ на котором в 1844 г. позволило производить на берегу ремонт небольших вспомогательных судов. Что касается сухих доков, их строительство полностью завершили только в 1853 г., тем не менее, первое успешное докование было проведено уже в 1851 г. В 1841 г. на линейных кораблях Черноморского флота появились 68-фунтовые бомбические орудия.

В 1835 г. ген. Н.Н. Муравьеву было отдано распоряжение подготовить план десантной операции на Босфор. Выбор лица был не случаен — после своей миссии к султану и египетскому паше генерал заслуженно считался знатоком этого района. Операция должна была быть осуществлена силами V-го Пехотного корпуса в следующих случаях:

1) захват англичанами Дарданелл, угрозы Константинополю и обращения султана за помощью к России на основании действующего союза;

2) согласие Турции на занятие англичанами Босфора;

3) союз Турции с Великобританией и вторжение объединенного англо-турецкого флота в Черное море.

В первом случае предполагалась высадка в районе Босфора 15-й пехотной дивизии, расквартированной в Крыму. В сентябре 1835 г., по подсчетам командования флота, для этого могли быть задействованы 10 линейных кораблей, 8 фрегатов, 3 корвета, 1 шлюп, 7 бригов, 1 шхуна, 1 бригантина, 12 транспортов — всего они могли перевезти в один рейс 15.620 чел. Опыт такой перевозки войск имелся, и на основании его в Севастополе должны были быть созданы склады боеприпасов и трехмесячный запас продовольствия на корпус, и, кроме того, в помощь Черноморскому флоту наняты купеческие суда. Особых проблем при действиях не предвиделось. Во втором случае десант должен был высадиться как можно ближе к верховьям пролива и закрепиться там до подхода подкреплений, а в третьем случае ход событий зависел от обстановки на море. Русские войска должны были перейти к обороне своего побережья и начать подготовку к движению на Босфор по суше, через Болгарию.

Эти планы в 1835 г. так и остались на бумаге. Казалось, что русско-турецким отношениям ничего не угрожало. 15(27) марта 1836 г. в Константинополе была подписана конвенция, которая решала проблему долга по контрибуции. Оставшийся на 1836 г. долг Турции в 3,75 млн. червонцев или 168 млн. пиастров был сокращен до 80 млн. пиастров при условии выплаты в течение 5 месяцев. 30 августа (11 сентября) 1836 г., после уплаты долга, русский гарнизон покинул Силистрию, передав туркам крепость вместе с ее артиллерией и складами. Финансовое положение Турции было весьма тяжелым, в Константинополе ожидали чего угодно, но только не такого исхода. На этом, в целом весьма благополучном, фоне и возник серьезнейший кризис.