Александр Горбаруков ИА REGNUM

В течение последних нескольких лет генералы — члены Объединенного комитета начальников штабов рисовали перед американскими законодателями и обществом мрачную картину состояния вооруженных сил.

«…Степень боеготовности армии деградировала до самого низкого уровня за последние 20 лет» — так по-военному четко обозначил ситуацию недавно ушедший в отставку четырехзвездный генерал Рэй Одиерно, начальник Штаба сухопутных войск, главком сухопутных войск США, докладывая в Комитете Сената по вооруженным силам в январе 2015 года.

Докладывая через год, преемник Одиерно, генерал Марк Милли еще более ужесточил оценку. «Армия сегодня не готова к задействованию больших сил и соединений…» — сказал он, отвечая на вопрос о перспективах США в теоретическом конфликте с Россией, Китаем, Ираном или Северной Кореей.

«…У нас есть много частей и соединений, находящихся в низкой стадии боевой готовности…» — пояснил Милли, подчеркнув, что боеспособные части — оснащенные достаточным количеством персонала, исправного оборудования, соответствующих учебных средств — в несколько раз по численности отстают от частей консервации.

Адмиралы докладывают, что на флотах — та же картина. Военно-морской флот США имеет постоянно растущее отставание от графика текущего обслуживания судов. Сегодня объем текущего поддерживающего ремонта составляет 57% того, что необходимо по технологическим картам. В недавнем докладе приводился пример авиационного крыла ВМС, чьи F/A-18 «Хорнет» 18 месяцев не получали запасных частей, и командиры, чтобы обеспечить хоть какую-то часть машин для готовности к полетам, в нарушение всех инструкций и правил перебрасывали агрегаты с одного самолета на другой.

Генералы ВВС докладывают, что только половина из летчиков-истребителей, в том числе элитных подразделений, оснащенных самыми современными F-22 «Раптор», получают полный спектр необходимой подготовки. Дорого летать. Более того, у пилотов «Рапторов» практический опыт еще ниже, чем в среднем по боевой авиации, — по той же причине замены практических полетов «примитивными уроками на тренажерах». Всего же командование ВВС полностью «заземлило» — перевело в режим консервации, без осуществления полетов — более тридцати эскадрилий.

Генералы корпуса морской пехоты говорят о том же. Джозеф Данфорд, председатель КНШ и сам генерал морской пехоты, согласился с выводом, сделанным Маком Торнберри, председателем комитета по вооруженным силам палаты представителей: «…Мы имеем крайне низкую готовность по всей палитре задач, особенно для случаев особых операций, с которыми сталкивается [корпус морской пехоты]».

Для того чтобы разобраться в том, как это могло произойти, нужно посмотреть внимательно на политическое и доктринальное обеспечение военного строительства в США.

Американские военные были пойманы в водоворот реформ, который назревал в течение многих десятилетий, с середины 1980-х годов.

Разрушительные реформы достигли ураганной силы в правление президента Барака Обамы, четырежды менявшего министра обороны. В конце концов, когда после отставки Чака Хейгела неспособность Белого дома уговорить хоть кого-то возглавить Пентагон стала политическим анекдотом сезона в местных изданиях, Обама остановился на Эше Картере — человеке, ни одного дня не носившем военную форму и чей опыт в области военного строительства ограничивался коротким периодом гражданской должности в Пентагоне во время правления Билла Клинтона двадцать лет назад.

Мотором этой реформы стал Закон о бюджетном контроле 2011 года, ставший результатом двухпартийного соглашения между чрезвычайно либеральным демократическим Белым домом и консервативным республиканским большинством в палате представителей.

Республиканцы не собирались губить армию — их задачей было оградить безумные социальные траты Барака Обамы, вроде «Обамакеа» или проекта бесплатного высшего образования в малопрестижных провинциальных колледжах. Но гайки на бюджете пришлось закручивать по всему периметру, выделить вооруженные силы отдельной строкой Белый дом бы не позволил — для него это означало бы политическое поражение.

Закон, в настоящее время формирует четвертый из десяти бюджетов, которые включены в срок его действия, движется к сокращению общих расходов на оборону примерно на 20% от того, что планировалось в проекте бюджета 2011 года, — примерно в общей сложности на $1,5 трлн.

Максимальный секвестр произошел в 2013 году, когда благодаря противостоянию между Белым домом и Конгрессом, вылившимся в отсутствие у США на какой-то период действующего государственного бюджета, самые радикальные положения принятого закона автоматически вступили в силу.

Все генералы и адмиралы в мире устроены одинаково. Если от них требуется экономия — это еще не повод сокращать число подчиненных, тем более что именно формальный списочный состав создает генеральские должности. В результате, например, в какой-то момент только 10% от более чем сорока формально существующих бригад сухопутных войск армии были полностью укомплектованы.

Позиция генералитета привела еще и к тому, что наибольшее сокращение пришлось на ядро профессионалов армии — младший и средний офицерский состав. Себя генералы сокращать не собирались, а солдаты и сержанты формируют базис для сохранения генеральских должностей.

По докладу специалистов Конгресса, вооруженным силам «удалось» сократить 30% капитанов, которые присоединились к армии во время кампаний в Ираке.

Не меньшие «секвестры» ждали и оборонную стратегию США. Это стало второй разрушительной реформой — ввергшей военное строительство Америки в глубокий кризис.

Прежде всего, Белый дом переписал цели оборонной политики. Во главу угла была поставлена задача «восстановить баланс» на Тихом океане — предотвратить возврат Россией своих позиций в водах Азии и у побережья США и остановить продвижение военной инфраструктуры Китая в южных морях.

С момента окончания холодной войны предыдущими администрациями обеих сторон было принято считать, что, как главная мировая держава, Соединенные Штаты должны были быть готовы к ведению двух крупных региональных войн одновременно. Объявив об уходе с Ближнего Востока и назвав Европу регионом «вечного мира», Белый дом получил возможность существенно снизить планку военной достаточности.

Однако в 2012 году еще не было военного конфликта в Донбассе, разрыва отношений НАТО и России. Еще не существовало «Исламское государство» и не шла сирийская война.

Другими словами, геополитические реалии заставили даже неповоротливую администрацию Обамы заняться передислокацией сил, при этом она сохраняла — по Закону о бюджетном контроле 2011 года — все планы по сокращению военных расходов. Возник жесточайший дисбаланс стратегических целей военной доктрины — и реальной карты военного присутствия.

Пожалуй, самым заметным проявлением этой проблемы является пустота «восстановления баланса» на Тихом океане.

Сочетание сокращения флота и непредвиденных обязательств в других местах Мирового океана (прежде всего, в Средиземном море и в Персидском заливе) привело к тому, что флот не получил достаточного присутствия в западной части Тихого океана, и в первую очередь в Южно-Китайском море. За четыре года с того дня, когда «стратегия балансировки» была объявлена, военно-морской флот США не был в состоянии иметь два авианосца в этом океанском театре в течение пусть только даже одного месяца.

В апреле министр обороны США Эштон Картер перед телекамерами национальных телеканалов заявил в тот момент, когда авианосец «Джон Стенниц» шел через Южно-Китайское море: «…Мы были здесь [в Азии] в течение десятилетий… и останемся на десятилетия…» На самом деле «Джон Стенниц» был в Южно-Китайском море всего неделю — он участвовал в поддержке программы «Великий зеленый флот», в которой ВМС США докладывает обществу о своих победах… над глобальным потеплением.

То же происходит и на других театрах.

В первые два года своего президентства Барак Обама сократил плановые закупки флота истребителей пятого поколения F-22 «Раптор» до 187 самолетов вместо 750 изначально запланированных. В результате в ответ на российскую операцию ВКС в Сирии американцам пришлось перебрасывать «Рапторы» с Аляски, снимая их с позиций патрулирования «приоритетного» Тихого океана на Ближний Восток.

В армии США в 1991 году было 780 000 солдат; к концу 2018 бюджетного года средств предусмотрено только на 420 000.

Военно-морской флот состоял примерно из 500 судов; сегодня он находится на пути к плановой цифре 282 корабля. Сегодня авианосцам в Аравийском море поручено обеспечивать непосредственную авиационную поддержку для удаленных боевых застав в Афганистане, но цена и сложность таких операций огромна, а подлетное время оставляет наземные части на длительное время вообще без прикрытия.

Та же картина в авиации: в ВВС было 26 тактических истребительных авиационных крыльев по 70 самолетов в каждом — планируется 14 крыльев по 50 самолетов.

Вряд ли России стоит сокрушаться о том, что военный потенциал США тает. Но это лишь в том случае, если политикой новой администрации Белого дома станет отказ от «экспорта демократии» и позиции «мирового жандарма».

Если же интервенционализм — политический и неизбежно следующий за ним военный — останется доминирующей идеологией, то возрастающая неспособность США поддерживать статус «мировой военной сверхдержавы» может стать причиной серьезных новых рисков для России.