Кемалисты устояли. Как и большевики. «Разрушив до основанья» две империи, Османскую и Российскую, на обломках самовластья они начали вырисовывать свою собственную геополитическую картину. Теперь главной задачей становилось выстраивание стабильной системы сдержек и противовесов, чтобы не множить на рубежах новых государств без необходимости лишние проблемы. Несмотря на различие политических систем, Сталин и Ататюрк по большей части нашли общий язык. Однако с ростом внешнего фактора — набирающей силы нацистской Германии и стран «оси» — становилось понятно, что рано или поздно Москва и Анкара встанут перед необходимостью поиска нового баланса, и какие тактические решения в этой ситуации перетекут в стратегические, а какие стратегические в тактические, откроется лишь со временем.

Танец дервишей

«5 марта 1953 года все утренние выпуски турецких газет вышли с кричащими заголовками: «Сталин протянул ноги!», «Русский диктатор загнулся!», «Сталин ушел из жизни или ему помогли уйти?», — вспоминал известный востоковед Александр Медведко. — В посольстве никто сразу не хотел этому верить. Официального подтверждения из Москвы еще не поступило. Каково же было мое удивление, когда у закрытых дверей нашей миссии я увидел уже довольно большую группу одетых во все черное иностранных дипломатов и турецких официальных лиц. Как нам стало потом известно, первым из всех пришел лидер ставшей недавно оппозиционной Народно-Республиканской партии, в прошлом — президент Турции, генерал Исмет-паша Иненю.

Он пришел к посольству ни свет, ни заря, чтобы выразить по этому поводу свои чувства в словах, которые он потом собственноручно написал на первой странице книги соболезнований: «Не стало человека, олицетворявшего эпоху, которого я лично знал и, не всегда соглашаясь с ним, высоко чтил! С именем Сталина эта эпоха одинаково была связана с вашей и нашей историей. В войнах наши страны чаще воевали друг с другом, а в годы революций и сразу после них мы были вместе и помогали друг другу. Но для этого не обязательно делать революции. Наверное, лучше хранить наследие вождей наших революций. При них мы вместе строили мосты нашей общей истории, которые потом, к сожалению, сами разрушали…».

Исмет-паша получил фамилию Иненю по названию города, в окрестностях которого он одержал две значительные победы над греками в ходе Войны за независимость. Он родился в семье курда и турчанки, примкнул к кемалистской революции, и вскоре стал одним из ближайших соратников Мустафы Кемаля. В первом анкарском правительстве занял пост начальника генерального штаба. С 1922 году — министр иностранных дел, в 1922−23 годах руководитель турецкой делегации на переговорах в Лозанне. С 30 октября 1923 года по 20 ноября 1924 года и с 3 марта 1925 года по 1 ноября 1937 года — премьер-министр Турции. С 25 апреля по 10 мая 1932 года он находился с официальным визитом в СССР. 6 мая 1932 года в Кремле встречался со Сталиным и другими советскими руководителями в Кремле, обсуждал грандиозные проекты развития торгово-экономического сотрудничества между двумя странами. Но в октябре 1937 года Кемаль отправил Иненю в отставку, назначив на этот пост Джеляля Баяра, бывшего генерального директора Делового банка, министра экономики с 1932 года. Это было воспринято в Москве как «политическая победа в Турции прогерманских сил».

10 ноября 1938 года в бывшей резиденции османских султанов Долмабахче в Стамбуле скончался Ататюрк. Врачи поставили диагноз — цирроз печени. Однако, как утверждает турецкий историк Али Кузу, данные о вскрытии тела так и не были обнародованы, что породило невероятное количество слухов, вплоть до того, что Кемаль был отравлен (кстати, все смерти лидеров Турции выглядят загадочными, вплоть до Тургута Озала — С.Т.). Иненю большинством голосов — «неожиданно» — в парламенте получает пост второго президента Турции. Кстати, к этому историческому эпизоду также возвращался будучи главой правительства Реджеп Эрдоган, который сравнил генерала с Адольфом Гитлером. «Иненю — это тот политик, который ввел в обращение новые денежные купюры без изображения Ататюрка сразу после его смерти, — восклицал Эрдоган. — Были выпущены новые почтовые марки и тоже без изображения Ататюрка. Кто это сделал?». И действительно, какую политику стал осуществлять Иненю?

В специальной справке о нем, подготовленной заведующим Ближневосточным отделом наркомата иностранных дел СССР Новиковым, отмечалось, что «Иненю является сторонником этатизма и опоры на внутренние ресурсы. Во внешней политике он защитник независимости Турции, сторонник развития дружественных отношений с СССР». В справке Новикова также указывается, что между Ататюрком и Иненю имелись трения по вопросу об ориентации во внешней политике. И, продолжая, «теперь он начинает привлекать на руководящие посты ряд деятелей, находившихся в оппозиции к Ататюрку». Турецкая газета Arsam 31 января 2010 года, проводя специальное расследование, утверждала, что Иненю состоял в обители дервишей Озбеклер и в так называемом Охранном обществе. Эта обитель суфийского ордена Накшибенди действует в Турции до сих пор. Турецкие историки именно этим фактом объясняют то, что Исмет-паша фактически до 1937 года, несмотря на борьбу с ним соратников Ататюрка, сохранял позиции «икинджи адам» — второго человека.

После нападения нацистской Германии на СССР 22 июня 1941 года Турция заняла позицию нейтралитета, хотя Берлин стремился воссоздать конструкцию альянса времен Первой мировой войны, оторвать Турцию от Запада и СССР. В ходе войны президенту Турции Иненю приходилось проводить разнообразные и очень сложные дипломатические маневры. Опасность заключалась в том, что нацисты продвигали в руководство Турции своих сторонников, которые могли устроить в Анкаре переворот, отстранить от власти Иненю и развязать руки тем силам, которые выступали с иттихадистскими проектами пантуранизма. Но генерал как прагматик видел наличие подводных рифов в выстраиваемых нацистами геополитических комбинациях. Когда германский посол в Турции фон Папен склонял Иненю к принятию берлинских рекомендаций, то в ответ услышал: «По этим темам можно будет поговорить только после поражения Советов и только тогда у Турции появится желание говорить об этом».

В нейтрализации или ослаблении нацистского влияния в Турции одинаково были заинтересованы как СССР, так и его западные союзники, что придавало ситуации заметную оригинальность, а в будущем и неразгаданную до сих пор геополитическую интригу. Турция демонстрировала «дружественный нейтралитет» в отношении Германии и «недружественный» в отношении СССР, создавая на его закавказских границах дугу напряженности. Когда лето и затем осень 1942 года принесли успехи немцам на Северном Кавказе, а их армии продвигались к Грузии и Азербайджану, Турция могла ударить по СССР из тыла. Во время встречи с Бенито Муссолини в Зальцбурге 29−30 апреля Гитлер уверенно говорил, что «Турция медленно, но верно идет по направлению к «оси». Но не ударила. Позже союзники в переписке между собой предлагали Турции вступить в войну против гитлеровской Германии на своей стороне, пока Сталин не определился с выводом: «Ввиду занятой Турецким Правительством уклончивой и неясной позиции в отношении Германии лучше оставить Турцию в покое и предоставить ее своей воле, не делая новых нажимов на Турцию. Это, конечно, означает, что и претензии Турции, уклонившейся от войны с Германией, на особые права в послевоенных делах также отпадут».

15 июня 1944 года Иненю после высадки союзников в Нормандии и изгнания фашистских войск с территории СССР, отправил в отставку министра иностранных дел Нумана Менеменджиоглу, который проводил политику «нейтралитета в пользу Германии». Но интрига была в другом. Президент стал подавлять внутреннюю оппозицию, инициировал в Стамбуле судебное расследование по делу о 23 человек, обвиняемых в расизме-туранизме, амнистировал осужденных ранее советских граждан Павлова и Корнилова за покушение на фон Папена. В турецких газетах обсуждались возможности возрождения идеи советско-турецкого пакта. Более того, как пишет турецкий историк Гюрюн, Сталин, рассуждая о критериях приема в ООН, упомянул и Турцию. Поэтому дальнейший ход событий выпадает из привычного политического контекста и вызывает массу вопросов.

19 марта 1945 года Молотов, пригласив в МИД турецкого посла Селима Сарпера, официально заявил ему, что Советское правительство денонсирует договор 1925 года со всеми относящимися к нему протоколами и актами как утративший свое значение. Анкара отвечает готовностью и предлагает советской стороне представить свой вариант основных положений будущего договора. 7 июня того же года нарком иностранных дел СССР заявляет послу о необходимости исправления Московского договора 1921 года, который Молотов назвал несправедливым для «обиженного в территориальном вопросе» Советского Союза. С советской точки зрения новая граница СССР и Турции должна соответствовать границе Российской и Османской империй по состоянию на 1878 год. При этом бывшая Карсская область, юг Батумской области, а также Сурмалинский уезд бывшей Эриванской губернии называются как «незаконно отторгнутые территории». Советская сторона поднимает этот опрос на шестом заседании Потсдамской конференции 22 июля 1945 года. 7 августа 1946 года СССР обратился к Турции с нотой, в которой выдвинул пять требований по Черноморским проливам, как ведущим в закрытое море, контроль над которым должен осуществляться исключительно черноморскими державами. Параллельно начались военные приготовления вдоль границ Турции.

Но и это еще не все. В пограничных районах Ирана появилось два новых государства — автономная демократическая республика Азербайджан и курдская Мехабадская республика. Курдистан. Правительства в этих республиках формировались из членов иранской компартии и Курдской рабочей партии. Так вырисовывалась новая геополитическая перспектива сразу на двух направлениях: объединение «двух Азербайджанов» в единое государство и создание Курдистана с включением в него части территории Ирана, Ирака и Сирии. Однако Сталин, как писал Судоплатов, вскоре, как пишут многие закавказские, российские и западные историки, под давлением Англии и США отказался от «азербайджанского проекта». Мехабская курдская республика в Иране появилась в 1945 году, но ее быстро удушили, а президента Кази Мохаммада — повесили. В декабре 1946 года правительство Ирана при поддержке США и Великобритании ввело свою армию в северные районы и ликвидировало «сепаратистские режимы» азербайджанцев и курдов. Иранский плацдарм был утерян.

Но открывалось другое направление. В 1947 году Баку было поручено отработать сценарий создания курдского автономного округа на севере Нахичеванской АССР Азербайджана — в Норашенском районе, граничащем с Арменией и Турцией. По мнению тогдашнего азербайджанского руководства, это способствовало бы налаживанию более тесных контактов с курдами Турции и Ирана. Затем автономию планировалось расширить за счет курдских районов Игдыр и Нор-Баязит в турецкой части Западной Армении, которую намечалось вернуть Армянской ССР. Но вот какой парадокс. Советская Армия в 1940-х годах, как и Красная армия в 1920 году, не была введена на территорию Турции, хотя видимые военные приготовления на этом направлении осуществлялись. Когда в сентябре 1945 года руководители Грузии и Армении представили в Кремль записки с обоснованием притязаний на одни и те же области в Турции, а советские дипломаты из Анкары сообщали, что «в Турции возникла угроза фашистской опасности», Сталин ответил отповедью: «Вы должны понимать, что мы не можем делать турецкому правительству каких-либо официальных представлений по поводу роста фашизма в Турции, так как это является внутренним делом турок». Предложение посла СССР в Турции использовать ситуацию для наращивания войск вдоль советско-турецкой границы вождь назвал «легкомысленным до мальчишества». Тогда в чем же было дело?

К 1948 году стало окончательно ясно, что Москва решила отказаться от реализации своих проектов, будто бы опасаясь американской ядерной бомбы. Этой позиции сегодня придерживаются многие эксперты, аргумент вроде бы сильный. Но есть парадоксы. В 1948 году военные отряды Мустафы Барзани были передислоцированы из Ирака через Турцию сначала в Азербайджан, а затем в Узбекистан. Вместо обещанного государства на Ближнем Востоке СССР решил создать на своей территории Курдский национально-автономный округ. Однако глава Азербайджана Мирджафар Багиров понимал, что Сталин пытается расселить в Азербайджане курдов, дабы ослабить потенциальные возможности азербайджанцев в осуществлении набиравшей силу идеи «Великого Азербайджана». Поэтому Багиров, который поддерживал в 1946 году переселение курдов в Азербайджан, в 1947—1948 годах стал активно высылать их в Среднюю Азию. С того же момента активно в мировую политику наряду с курдским вновь вводится и армянский вопрос, а Турция на своих закавказских границах получает «дугу напряженности».

Наконец, Сталин сохранил у власти в Турции президента Иненю, против которого готовился заговор со стороны новой демократической партии, возглавляемой Баяром. Она потерпела поражение на выборах 1946 года при (как пишут турецкие историки) «спорных обстоятельствах», поскольку Иненю выступал в роли лидера, который «разрешил кризис со Сталиным». Правда, на следующих выборах в Национальное собрание в 1950 году Баяр и Мендерес взяли реванш у «этатиста» (государственника) Иненю. Но это было уже иное время. 30 мая 1953 года Москва официально отказалась от территориальных требований к Турции, а также пересмотрела свою позицию по черноморским проливам.