Год антикультуры в Белоруссии

Александр Лукашенко объявил 2016 год «Годом культуры» в Белоруссии. В свою очередь Совмин Белоруссии принял постановление, которым утвердил «Республиканский план мероприятий по проведению в 2016 году Года культуры». На первый взгляд, ничего не вызывает удивления или отторжения — руководство республики заботится о культуре и берёт на себя обязательства делать это не только на словах.

Об утвержденном Совмином плане, в котором содержится 121 пункт и сотни мероприятий, уже успела сообщить государственная пресса. Однако внимательный взгляд на сам документ заставляет задуматься: не упустили ли что-либо составители, все ли мероприятия включили и, главное — не забыли ли о самой культуре?

Республиканский план выглядит более чем спорным и эклектичным. В нём представлены всевозможные варианты набивших оскомину официозных мероприятий, которые проводятся по любому поводу и служат лишь для заполнения бюрократических отчетов. Здесь и «День вышиванки», и акции вроде «Чистая суббота», и фестивали типа «Споровские сеножати — 2016», и пожарные, и милиция, и спортсмены, и даже что-то на тему рок-н-ролла. Наверное, ничего не упустили, решив с размахом погулять на деньги налогоплательщиков из республиканского и местных бюджетов.

Взять, например, пункт 105 «республиканского плана»: «Поддержка инициатив организаций культуры, бизнес-кругов, творческих союзов по реализации культурных проектов на принципах государственно-частного партнёрства». Общие фразы, никакой конкретизации, реализация отдана исполнительной ветви власти. Понятно, что «поддержка» — это финансирование. Следовательно, речь идёт о передаче денег всех налогоплательщиков, которыми распоряжаются чиновники («слуги народа»), из общего котла в отдельные карманы частных лиц. Создается впечатление, что единственная цель подобной «поддержки» — лишь умышленное создание условий для коррупционных преступлений.

В развитых демократических государствах принято спрашивать граждан о том, на что будут потрачены их деньги. В постсоветской Белоруссии чиновник решает, что и кому нужно, когда и сколько. Ещё не было случая, чтобы при распоряжении бюджетными средствами чиновник забыл о себе.

Многолетняя практика бесконтрольного расхода бюджетных средств и неподотчётность чиновников налогоплательщикам развратила белорусскую бюрократию. Фактически, в Белоруссии под лозунгом «государство для народа» построено государство для бюрократии, которое лишь имитирует функции представительства воли народа Рулевые бывшей советской республики так и не сделали выводов из истории СССР, не оценив последствий подмены власти Советов властью одной из партий, огосударствления профсоюзов и многих других явлений, которые в конце XX века стали причинами крупнейшей геополитической катастрофы.

Белоруссия переживает глубокий кризис. Не впервые за свою постсоветскую историю, однако должной привычки у народа, которого Александр Лукашенко как-то назвал «народцем», так и не выработалось. Нынешний кризис один из самых продолжительных, начавшийся с «недевальвации» зимой 2014/2015. Чиновники наполнены оптимизмом, создавая впечатление, что проблем нет. Минтруда и соцзащиты демонстрирует минимальный уровень безработицы, Белстат подтверждает официальный прогноз по росту потребительских цен. Реальное положение вещей скрывается за избитыми пропагандистскими клише: никто не голодает, все одеты и обуты, мирное небо над головой, во время войны было намного тяжелее. «Идеологической вертикалью» старательно не замечалась как минимум двусмысленность таких заявлений в год празднования 70-летнего юбилея победы в Великой Отечественной войне. Во время кризиса в цивилизованных странах принято уделять особое внимание сокращению расходов, а также перепроверять обоснованность расходов каждой копейки. Разумеется, речь не идёт о крайностях, и во время кризисов не все рестораны пустуют. Однако уважающий себя и налогоплательщиков чиновник не станет демонстративно тратить бюджетные средства на всякую чепуху и откровенную показуху.

Государство всегда нуждается в качественной пропаганде, и особенно во время кризиса. Пропагандой, при умелом подходе, можно прикрыть бедность, а зрелищами компенсировать отсутствие хлеба. Отсутствие качества — хроническая проблема не только белорусских товаров, но и услуг, в том числе пропагандистских. Умельцев не хватает не только на заводах, но и в бюрократической «идеологической вертикали». Поэтому «идеологической работой», как в наше время принято говорить, «занимаются» случайные люди.

Если в СССР идеологическая работа была уделом профессионалов, то в сегодняшней Белоруссии — имитаторов. Чтобы на заводе получить доступ к токарному станку — надо овладеть профессией и продемонстрировать навыки. Чтобы в больнице получить доступ в операционную и иметь право хотя бы подать инструмент — надо изучить медицину и приобрести опыт. А чтобы заниматься «идеологической работой» — достаточно получить назначение на соответствующую должность, и после нескольких лет работы можно задуматься о получении «корочки», в которой будет запись «идеолог».

Лукашенко неоднократно говорил, что государственной идеологии в Белоруссии нет. Тем не менее, чиновничья «идеологическая вертикаль» есть и немалого размера. Оба факта трудно отрицать. Сомневающимся стоит присмотреться к тому, что сделано в области идеологической работы и сколько это стоит — оценить хотя бы по косвенным признакам. Абсурдность и грандиозность оплаченной народными деньгами аферы способны впечатлить любого.

Несмотря на кризис, в Белоруссии бюджетные деньги разбрасываются направо и налево. Кризис не наступил сам по себе — для него были созданы условия как деятельностью, так и бездействием конкретных людей. Эти люди не желают терять власть, они привыкли тешить своё тщеславие и обогащаться, но самое главное — они панически боятся увидеть другую власть над собой или оказаться не у власти.

Смена руководства во время кризиса является вполне логичным и не столь уж редким явлением как на уровне отдельных заводов, так и на уровне стран. Европейская история нового и новейшего времени — это история смены руководителей и элит. По-разному происходили эти смены, однако прослеживалась общая закономерность: чем дольше цеплялись отжившие формы за жизнь, тем мучительнее умирали, тем более катастрофические последствия приходилось преодолевать при наступлении неизбежных перемен.

Построенная на фальши и насилии авторитарная система после отстранения от власти или смерти псевдофараона складывается, как карточный домик, гораздо быстрее и трагичнее, чем более сложные системы, где механизмы сдержек и противовесов не являются лишними, где конкуренция и дискуссия — вовсе не трата сил болтовня, как это пытаются представить апологеты тирании. Ребёнку простительно посчитать «лишними» некоторые детали часового механизма, но когда это публично делают седовласые остепенённые мужчины — возникает подозрение в падении уровня политической культуры, культуры отдельных индивидуумов и культуры общества в целом.

Если в Белоруссии нет госиделогии, но есть чиновничья «идеологическая вертикаль» — то, может быть, и с культурой то же самое: Министерство культуры есть, а самой культуры — нет? Если уж во время кризиса речь зашла о культуре, то в этой сфере можно было бы что-то сделать. Но и в культуре кризис, причём он куда глубже, чем в экономике. Признаки этого кризиса не бросаются в глаза, однако его последствия уже отражаются на всех сферах белорусского общества.

Многочисленные факты позволяют сделать вывод об отсутствии у чиновников, «занимающихся культурой», не только элементарного уровня культуры, но ясного представления о ней. Белоруссия в этой беде не уникальна, но весьма разительно отличается от ряда европейских стран отсутствием общественного контроля за государственной политикой в сфере культуры. Нет таких механизмов, которые есть, например, в Германии, Франции, Италии и даже в соседней Польше.

Это связано с тем, что на руинах эгалитарного советского общества в Белоруссии появился феномен «колхозной элиты», противопоставившей себя народу. Выходцы из низов, занявшие место в элитарных кругах в силу стечения исторических обстоятельств, сегодня подражают «сарматской теории польской шляхты, фактически позиционируя себя как «неошляхта». Но если оригинальный польский сарматизм находился в своём культурно-временном контексте, то его повторение в XXI веке проявляется в форме фарса. Когда шляхтич Речи Посполитой, подпоясанный символом принадлежности к сарматам — роскошным поясом в «сарматском стиле», воспринимал своих русских рабов как скотину (bydło) и подобным же образом к ним относился — это соответствовало нравам и культуре эпохи. Однако когда в сегодняшней Белоруссии, одной из провинций бывшей Речи Посполитой, выбравшаяся из колхозов «неошляхта», пытается вести себя подобным образом в XXI веке — это выглядит как манифестация идиотизма и бескультурья.

Когда польский магнат Радзивилл, беспощадно эксплуатируя и обирая своих русских рабов, построил себе мануфактуру по производству «сарматских» поясов — это воспринималось в контексте той эпохи как обычное культурное явление. Когда в XXI веке руководитель постсоветской Белоруссии, потомок бывших рабов, направляет налоги с других потомков бывших рабов на строительство завода по производству копий этих поясов («слуцкие пояса», да ещё и называет их «национальным символом», желая видеть их в каждом доме наравне с иконой — это выглядит даже не как самодурство, а как варварство.

В связи с этим актуально и сегодня звучит знаменитая речь Тараса Бульбы: «Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные меды их. Перенимают, чёрт знает, какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который желтым чоботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства».

Сегодняшние потомки тех, кого пороли на конюшнях и жарили в медных быках, сами желают подражать тем, кто отдавал приказы палачам, порол, издевался и щеголял в «желтых чоботах». Эти исступлённые фантазии воплощаются в конкретных поступках новой белорусской «элиты», самозваного сборища в «желтых чоботах». Каждый год их эпатажные выходки становятся наглее, с каждым годом всё больше тех, кто считает сложившееся положение дел нормальным, и даже готов быть соучастником в самых постыдных делах погромщиков.

За примерами далеко ходить не надо — в июне 2015 года власти Белоруссии на примере памятника Пушкину в Могилёве продемонстрировали, сколь опасны «вольноотпущенники» у власти, сколь быстро тихие провинциалы превращаются в отвратительных погромщиков, сколь опасно доверять им не то что власть, не то что «культурную политику», но даже спички и вилки. Их невежество и варварство — лишь полбеды. Настоящая беда обнаружилась, когда погромщики вынуждены были объясняться, и стало ясно, как жирные тараканы у них в головах уничтожили остатки тонкого слоя культурной корки, сформировавшейся в советской школе. С такими чиновниками вынуждены считаться не только белорусы, но и руководство России, так как с таким материалом предлагается строить Союзное государство.

Могилёвский погром выявил ещё один интересный типаж — позавчерашнего комсомольца, вчерашнего номенклатурщика, нынешнего фрондёра и вроде бы пушкиноведа, активно подстрекавшего к акту вандализма. О подобных деятелях прекрасно высказался Юзеф Пилсудский, прекрасно понимавший, для чего нужен «человек, который сегодня русский, завтра поляк, послезавтра белорус, еще через день — негр».

Подобных деятелей достаточно много не только в среде оппозиции, но и в чиновничьих кабинетах. Сегодня бывшие комсомольцы ненавидят Пушкина, завтра им укажут на Гоголя, послезавтра — на Достоевского, а ещё через день — на памятники Шекспиру и его героям в Дании. Именно такой тип лишенных принципов людей сегодня решил вплотную заняться культурой в Белоруссии.

В 2016 году в рамках мероприятий «Года культуры» в центре Минска будут установлены памятники польскому композитору Станиславу Монюшко и польскому писателю Винценту Дунину-Марцинкевичу. Об этом 27 января сообщил журналистам заместитель начальника управления — начальник отдела учреждений культуры и культурно-просветительской работы Мингорисполкома Сергей Медведев. По его словам, памятники планируется установить в районе так называемого Верхнего города. На первый взгляд, нет ничего плохого в том, что в Минске появятся памятники композиторам и литераторам. Однако белорусские чиновники умеют любое благое начинание превратить в противоположное. По плану, памятники должны быть установлены около восстановленного отеля «Европа» на площади Свободы. Предварительное решение об установке памятников было принято в 2013 году. Позже были одобрены проекты, а в 2015 году одно из городских предприятий приступило к изготовлению заказов. Таким образом, чиновники в очередной раз поставили белорусов перед фактом — за счёт налогоплательщиков и без учёта мнения общественности представители власти воплотят свои частные фантазии.

До этого аналогичный случай был в Витебске, где примерно по такой же схеме был установлен памятник литовскому князю Ольгерду напротив православного храма. Причём чиновник, заслуживший прозвище «всадник без головы», до сих пор не отчитался перед общественностью за расходование денег налогоплательщиков на изготовление статуй, одна из которых после длительной позорной эпопеи таки заняла пустовавший постамент, а к ней была приставлена милицейская охрана.

Памятники в Монюшко и Дунину-Марцинкевичу появятся в Минске не просто так — минские «идеологи» в очередной раз напомнят о своих польских «славных земляках», записанных в «белорусы». Данное решение следует рассматривать в контексте очередной волны «белорусизации», характеризующейся русофобией, ревизионизмом, откровенным плагиатом и провинциальным низкопоклонством перед великой польской культурой.

В 2013 году белорусская общественность неоднократно обращалась к Мингорисполкому с просьбой восстановить памятник императору Александру II. Этот памятник находился как раз в том районе, где планируется установить памятники деятелям польской культуры. Однако в 2013 году власти Минска отказали группе белорусской интеллигенции в восстановлении памятника императору, отменившему крепостное право и усмирившему польский шляхетский мятеж 1863 года. При этом власти тайно установили мемориальную доску польскому террористу Викентию Константину Калиновскому, открыто призывавшему к вооруженной борьбе с Православием и законным правительством, ответственному за жестокие убийства православных священников и белорусских крестьян и попытку срыва проведения реформы 1861 года.

Особое внимание к творчеству Дунина-Марцинкевича проявляли еще в Минобразования БССР — его произведения изучали в рамках школьной и вузовской программы. Несмотря на непролетарское происхождение, литератору ставили в заслугу поддержку польских мятежников («январское восстание» 1863−1864 гг., ошибочно трактуемое некоторыми публицистами как «восстание Калиновского»). Известно, что за агитацию и пропаганду в пользу мятежников Дунин-Марцинкевич отсидел небольшой срок в минской тюрьме. К тому времени он был уже весьма известен не только своими поэмами и переводами, но также как автор либретто к операм и опереттам Монюшко.

В постсоветской Белоруссии Калиновский и Дунин-Марцинкевич объявлены национальными героями — в их честь названы улицы в Минске и установлены мемориальные доски. В то же время, разрушенный большевиками памятник Александру II — «Освободителю» власти постсоветской республики не позволили восстановить даже на народные пожертвования. Именно на народные пожертвования данный памятник был установлен первоначально, став единственным памятником во всей Белоруссии, на который не потребовались казённые деньги или пожертвования отдельных меценатов. По мнению «белорусизаторов», освобождение от крепостного права — ничто по сравнению с кровавой попыткой восстановления польского государства Речи Посполитой.

«Роль Александра II в истории Белоруссии противоречивая, неоднозначно оценивается в современной исторической науке и в обществе. Восстановление памятника Александру II может стать демонстрацией символизма российского самодержавия на белорусских землях и будет неоднозначно восприниматься в обществе», — констатировал в 2013 году замдиректора по научной работе Института истории Академии наук Белоруссии Вадим Лакиза. Прямо противоположные оценки давали «навуковцы» из НАН и других госучреждений проектам по установке памятников литовским князьям.

На самом деле, прибегая к отработанному приёму и заявляя о якобы имеющейся «неоднозначности», ревизионисты и русофобы пытаются создать проблему там, где её нет. Вполне однозначно и позитивно воспринимается белорусским обществом роль Александра II в белорусской истории. Столь же однозначно и негативно воспринимается в белорусском обществе роль ревизионистов и русофобов.

Нет ничего неоднозначного и в поведении Александра Лукашенко ныне опирающегося на тех самых «сознательных» русофобов, которым он противопоставлял себя в 1994 году, когда шел на первый президентский срок. Проводимая «белорусизация» с каждым годом даёт всё более оснований для однозначных выводов о сущности той идентичности, которую конструируют для белорусов откровенные русофобы и обскурантисты, объявляя «белорусами» и «знаменитыми земляками» представителей культур других народов, прежде всего — польского, которые никогда не считали себя белорусами и идентифицировали себя совершенно не так, как это пытаются представить «белорусские идеологи».

В идеале книжка, которая от имени Александра Лукашенко дарится каждому первокласснику, должна представлять собой не иллюстрированную историю «Малой Польши» с портретами польских террористов, композиторов и просто «талантливых управленцев», а напоминать о действительно выдающихся сынах нашего народа и его спасителях. Однако ни в Минске, ни в Витебске, ни в Могилёве нет памятников и улиц, названных, например, в честь Михаила Кояловича, Лукьяна и Ивана Солоневичей, Николая и Владимира Лосских, Иосифа Семашко. С огромным трудом белорусской общественности удалось добиться названия одной из минских улиц в честь академика Евфимия Карского — учёного с мировым именем, которого «белорусизаторы» подвергли беспощадной травле, подводя под расстрел. На памятник Карскому «белорусизаторы» новой волны денег не нашли. Деньги нашлись на строительство завода по выпуску «слуцких поясов», на памятники литовским князьям, польским литераторам и композиторам, а на памятник автору фундаментального труда «Белорусы» — нет. И не найдут, и не будут искать.

Зато непременно изыщут средства на переименование одной из улиц Минска в честь польского национального героя Тадеуша Костюшко. Его уже записали в «знаменитые белорусы» представители русофобствующей прозападной оппозиции и даже чиновники. К кампании прославления «славного земляка и единоверца» подключилась Римско-Католическая церковь.

Проблема не в том, что чиновники повсеместно устанавливают памятники польским шляхтичам, многие из которых действительно были выдающимися личностями в рамках своей национальной культуры, а в том, почему и как это делается. Наверное, мало найдётся противников таких решений, как установка конных статуй литовским князьям за счёт гражданина Косинца (главы Администрации президента), польским композиторам — за счёт гражданина Светлова (министра культуры), польским литераторам — за счёт гражданина Трусова (главы «Товарищества белорусского языка»), польским генералам — за счёт их кураторов. Пусть клан Тихановичей, Давыдько (глава Белтелерадиокомпании) и прочие заинтересованные в сомнительных прожектах за свой счёт занимаются «Евровидением», не имеющим к белорусской культуре никакого отношения, равно как и к культуре вообще — пусть легализуют свою частную лавочку и не прикасаются к деньгам белорусских налогоплательщиков, а заодно очистят служебные помещения. Тогда точно найдутся деньги на донесение до широких масс лучших, а не местечковых образцов высокого искусства, на повышение нищенских зарплат воспитателей детских садов, учителей и врачей.

Существует и еще один важный аспект этой проблемы: чествование русофобов финансируется не только за счёт всех белорусских налогоплательщиков, но и на средства ежегодно выпрашиваемой у России «поддержки». Наверное, всех устроил бы такой вариант, как финансирование «культурных мероприятий» из своего кармана: «лицьвины», «крывичи», продукты «балтского субстрата» пусть устанавливают памятники своим выдающимся деятелям, западноруссисты — своим. Всё, что касается денег налогоплательщиков в республиканском и местном бюджетах, проходит только через открытое обсуждение, через конкурсы и тендеры, через участие в реализации данных проектов представителей НГО. В спорных вопросах проводятся местные референдумы — законодательство позволяет это делать.

Однако чиновники панически боятся публичности и отчётности, проведение местного референдума воспринимается ими едва ли не как попытка государственного переворота. Народовластие в Белоруссии существует только как пропагандистский миф, в который уже давно никто не верит. За четверть века существования современной Белоруссии было сделано все, чтобы уничтожить любые ростки демократии.

Западная Европа, пережив жуткие времена (не менее жуткие, чем на Западной Руси), выработала социальные институты и механизмы, кажущиеся чем-то ненужным в сегодняшней Белоруссии, постсоветской лимитрофии, руководство которой считает себя правителями «центра Европы». Постсоветская «элитка» вспоминает то, чего не было, пытается подменить идентичность белорусов некоей новой, искусственной, пластмассовой «идентичностью».

Не к культуре тянутся витебские, минские, могилёвские и прочие «элитарии» — словно подсолнухи к солнцу, они тянутся к «жёлтым чоботам», о которых говорил Тарас Бульба.

Белоруссии предстоит пережить ещё один год под знаком антикультуры и Бог весть, сколько ещё таких лет.