Сейчас считается хорошим тоном критиковать Порошенко за невыполнение Минских соглашений. Логика в такой критике, безусловно, есть — Украина действительно выполняет Минские соглашения, мягко говоря, без фанатизма.

Иван Шилов ИА REGNUM.
Порошенко.

Тем не менее надо отдавать себе отчет в том, что Порошенко — отнюдь не абсолютный монарх и не диктатор. Его возможности определяются общественной поддержкой, позицией политического класса и приемлемостью самих по себе предлагаемых вариантов выбора.

1. Состояние общественного мнения на современной Украине характерно неопределенностью. С одной стороны, подавляющее большинство населения воевать не желает и выступает за урегулирование конфликта политико-дипломатическим путем. По данным сентябрьского исследования Киевского международного института социологии (одна из наиболее авторитетных украинских социологических организаций) за ведение переговоров выступают 78% опрошенных, за продолжение АТО — 13%. С другой стороны, относительно уступок, на которые может пойти украинская сторона, консенсуса не наблюдается.

Надо отдавать себе отчет в том, что общественное мнение изменилось радикальным образом. Большинство граждан полагает, что Украина стала жертвой агрессии со стороны России. По данным сентябрьского исследования КМИС, считают события в Донбассе российской агрессией 80% опрошенных, обратного мнения придерживаются всего 7%.

К сожалению, должен отметить, что данные даже самых авторитетных организаций недостаточно надежны. Население ДНР, ЛНР и Крыма вообще не опрашивается. В других регионах оппоненты действующего правительства, в основной своей массе, запуганы и деморализованы. Да и среди них нет единства мнений, поскольку системной оппозиции в стране нет, а о планах Кремля можно только догадываться. Впрочем, так или иначе, но официальный Киев в своих выступлениях и действиях ориентируется не на оппозицию, на собственное электоральное ядро, которое настроено не в пример радикальнее.

В целом, насколько можно судить, относительно большей поддержкой пользуется концепция, которую озвучивает Юрий Луценко — «возьмем передышку похабного» Минска, а потом, когда население Донбасса убедится, что на Украине ситуация лучше (а она будет лучше, хотя вероятность того, что это окажет какое-то влияние на мнение населения Донбасса невелика), а Россия критически ослабнет, территориальную целостность можно будет восстановить политическим или военным путем. Во всяком случае, по данным того же сентябрьского исследования в результативность Минских соглашений верит лишь 27% опрошенных, не верит — 61%.

Тут надо учитывать, что в современной украинской идеологии понятие территориальной целостности крайне важно. С одной стороны, обращение к этой теме позволяет снять ответственность с участников Майдана за нынешнюю катастрофическую ситуацию в стране. С другой стороны, это понятие уже переоценено кровью защищавших его солдат.

Уже поэтому мнение о том, что Донбассу стоит предоставить независимость, особой популярностью не пользуется (по данным июльского исследования КМИС — всего 19%, за передачу Донбасса РФ — всего 15%; эти данные не альтернативные — очевидно, что почти все сторонники передачи Донбасса России поддерживают и идею независимости), хотя довольно активно пропагандируются («пусть их Москва кормит» и т.п. соображения). Не радикально более популярны идеи федерализации (21%) или предоставления Донбассу «особого статуса» (в форме автономии — 26%) — это воспринимается как уступка агрессору. Даже такая самоочевидная мера, как предоставление русскому языку статуса второго государственного (во имя мира!), пользуется поддержкой всего 48% опрошенных. Поэтому даже самые неопределенные и в целом невинные шаги властей (как упоминание особенностей самоуправления в Донбассе в тексте Конституции) встречают столь сильное сопротивление со стороны радикалов.

2. Ситуация внутри политического класса несколько более определенная, но, пожалуй, она даже хуже для Порошенко.

Безусловно, есть достаточно мощное ядро рационально мыслящих политиков и бизнесменов, которые считают необходимым восстановление нормальных отношений с Россией и экономических связей с Донбассом. Однако, на настоящий момент экономическая политика Украины определяется США, которые поддерживают нынешнее правительство, не стесняющееся вводить все новые и новые санкции против украинской экономики, разрывая выгодные для нее связи.

Остро это касается парламента, который должен быть инструментом реализации Минских соглашений, но в действительности им не является. Нынешний состав парламента сформирован для войны, а не для мира, и, естественно, заставлять его утверждать необходимые для реализации Минска законы — задача нетривиальная в любом случае. В большинстве фракций есть представители добровольческих батальонов и журналисты-пропагандисты, еще до Майдана прилагавшие огромные усилия к разжиганию межрегиональной вражды в стране.

В общем, для достижения мира нужно сменить состав парламента и правительства, а суверенитет Украины не простирается настолько далеко, чтобы президент мог осуществить шаги, необходимые для переформатирования власти, без разрешения посла США. Вопрос смены правительства и перевыборов парламента был актуален еще осенью прошлого года, но сейчас нет уверенности и в реальности выборов весной 2016 года… Впрочем, многое будет зависеть от времени и результатов голосования за конституционные изменения.

3. В конце концов, логика дипломатии требует избегать односторонних уступок. Между тем планы российской стороны выглядят именно односторонними уступками.

Россия своих целей не скрывает — это влияние на украинскую политику при помощи пророссийски настроенных избирателей Донбасса (отсюда — навязывание территориальной целостности) и ослабление центральной власти при помощи федерализации. Естественно, что столь определенная ориентация российской стороны принуждает украинскую сторону принимать меры к тому, чтобы избежать такого развития событий. Даже если украинская власть действительно ориентирована на сохранение территориальной целостности (а она ориентирована, хотя речь идет именно о территориях, а не о населении) и отдает себе отчет в том, что сохранить эту целостность можно только ценой федерализации (что, однако, не очевидно).

Именно отсюда происходят сомнения относительно целесообразности возвращения Донбасса на Украину среди части элиты — изгнать или иным способом «утилизировать» значительную часть населения, сохраняя видимость демократии, представляется малореалистичным. Именно отсюда происходит «децентрализация», направленная на разрушение регионального самоуправления, недопущение федерализации и усиление центральной власти. И даже то, что эта реформа грозит сильнейшим внутриполитическим кризисом и возможным распадом государства, президента не останавливает.