Казахстанцы привыкают к новым реалиям — свободному курсу тенге. Привыкают тяжело: за прошедший с его введения месяц ситуация не успокоилась, а стала хуже.

newmir.org
Пизанская башня.

По аналогии с опытом российского валютного рынка казахстанские эксперты ждали, что после обвала с уровня около 190 тенге за 1 доллар до более чем 250 тенге, произошедшего 20 августа, произойдет некоторый отскок назад. Самые большие пессимисты из бизнес-среды «закладывались» на «около 300 тенге за доллар к концу года». Примерно в этом русле можно было истолковывать и некоторые официальные заявления. Но реалии оказались иными. На прошлой неделе доллар устремился вверх, дойдя в моменте до 300 тенге. Возможно, было бы еще хуже, если бы не интервенции Нацбанка. Известный казахстанский портал zakon. kz приводит мнение (http://www.zakon.kz/4 743 787-jekspert-nacbank-spas-tenge-ot-padenija.html) экономиста Александра Юрина: если бы не экстренные меры Нацбанка, курс мог составить 350 тенге за 1 доллар.

«Даже краткосрочное проседание курса доллара до психологической отметки в 300 тенге за $1 серьезно подорвало и без того низкое доверие казахстанцев к национальной валюте. Дальнейшее развитие спекулятивной атаки привело бы к очень серьезному валютному шоку. Таким образом, вмешательство Нацбанка было вынужденной мерой», — подчеркивает он.

Но надолго ли хватит ресурсов и желания Нацбанка спасать ситуацию? Эксперты единодушно отмечают, что условия для спекулятивных атак на тенге просто идеальные. Кстати, в русле местной традиции виновный найден: одно СМИ опубликовало версию, что за валютными спекулянтами, обваливающими тенге, стоит российский бизнес.

Тем временем социальная ситуация в стране обостряется. По данным портала Nur. kz, ряд казахстанских предприятий уже урезали зарплаты сотрудникам на 20—25% (https://news.mail.ru/society/23 343 631/?). С учетом девальвации это фактически означает двукратное снижение покупательной способности для граждан. Власти пытаются сдерживать рост цен традиционными административными методами — ходят по рынкам и заставляют продавцов не поднимать их. Впрочем, некоторые, видимо, считают, что и это излишне, во всяком случае, министр финансов Казахстана Б. Султанов заявил, что жизнь казахстанцев «не изменится при 300 тенге за доллар», и, вообще, зарплаты и покупательная способность казахстанцев должны зависеть не от курса доллара, а от производительности труда (http://www.nur.kz/892 147-ministr-finansov-zhizn-kazakhstancev.html). Более далекий от реалий комментарий трудно придумать — достаточно просто сходить в аптеки, посмотреть на цены. Кроме того, казахстанцам посоветовали отказаться от фуа-гра, бананов и «Лэнд-Крузеров» … (http://alau.kz/yumor-nazarbaeva-pro-fua-gra-i-vezdexody-kazaxstancy-podderzhali-v-internete/).

Что же будет дальше? Эксперты полны пессимизма, хотя большинство и считает, что протестных акций ожидать не стоит. Общественный деятель и политик Петр Своик по этому поводу заметил: народ в Казахстане долготерпеливый, к тому же понимающий, что мир и согласие покоятся на нескольких внутренних разломах, которые лучше не трогать.

— Казахстанцам не привыкать к «неожиданным» девальвациям, но отпуск тенге в «свободное плавание» всех, включая власти, напугал много больше. Не столько даже потому, что однодневный скачок со 185 под 250 оказался пугающе большим, сколько из-за ранее небывалого: тенге и после этого не стабилизировался, а стал больше трех недель подряд падать дальше. Вообще-то все как всегда — это, как и предыдущие «неожиданные» девальвации, была попытка одним прыжком восстановить привычное соотношение 5:1 к рублю. Просто рубль на этот раз улетел слишком далеко, вот Нацбанку и пришлось занимать новый рубеж обороны, не доводя до сакраментальных 300 Т/$. Но ощущение чего-то ужасного не проходит, и это ощущение летит впереди реалий. Да, цены уже тронулись вверх, но не все и не так уж сильно. Да, зарплаты и пенсии сильно отстают от нового курса, но от новых ценников — пока не очень. Пожалуй, в чем ощущения совпадают с реалиями, так это в понимании, что случившееся подводит черту под прежней относительной стабильностью и будет иметь свои пугающие продолжения. Случившееся точно перевело социально-политическую ситуацию в некую новую фазу, за развитием которой остается пока наблюдать, — заметил г-н Своик.

Валютно-финансовая политика властей не находит понимания ни у финансового сектора, ни у бизнеса, ни у населения, отметил в беседе с нами Сергей Домнин, заместитель главного редактора делового журнала «Эксперт Казахстан». Казахстан начинает жить в новой экономической реальности. Условия становятся похожими на российские с той лишь разницей, что в РФ есть сколько-нибудь предсказуемая монетарная политика и работающий инструментарий под ее осуществление, а в Казахстане регулятор только нащупывает наиболее оптимальный набор мер и инструментов.

— Доверие к регулятору испарилось, снижается доверие и к остальным властям. Обостряется критика действий президента и правительства (естественно, в тех формах, какие она ранее имела — явно не в публичном пространстве). В этих условиях в кабинете министров уже начались изменения. Периодически в информационное поле вбрасывается информация о перестановках в руководстве Центробанка. Кадровые решения — самые простые, на которые может пойти Астана. Сложнее — выработать эффективные в новых условиях политики: монетарную, инфраструктурную, индустриальную, в области труда и занятости. Во власти нужны не просто свежие люди, но свежий дух. Самый важный результат происходящего в том, что население утратило веру в национальную валюту как инструмент сбережения. Пенсии и зарплаты бюджетникам не увеличивают, поскольку это вызовет рост заработной платы в остальных секторах, а это недопустимо, когда производительность труда в экономике падает. В случае с Казахстаном слабость тенге — производная от слабости сырьевой экономики, попытки диверсификации которой, надо честно признать, окончились неудачей, — отметил г-н Домнин.

Социально-психологический эффект от происходящего, наверное, мог бы быть не столь мрачным, если бы не государственная пропаганда: почти все годы независимости на граждан Казахстана лился такой поток позитивистского пиара, что даже иные стойкие умы удалось «промыть». Пожалуй, в этом — одно из самых больших различий России и Казахстана. «Казахстан — лидер по привлечению иностранных инвестиций», «Стратегический партнер США в Центральной Азии», «Один из мировых лидеров по запасам нефти», «Одна из наиболее динамично развивающихся экономик», «У нас самая современная банковская система в СНГ» — в условиях почти полного контроля властей над информационным пространством казахстанцам просто некуда было спрятаться от этих и подобных мемов. Такие, по выражению Бехтерева, «ментальные микробы» основательно повлияли на сознание граждан страны, сделав их самыми большими социальными оптимистами среди стран СНГ в 2000-х годах. Тем больнее казахстанцам теперь.