Выпуски почти всех турецких телеканалов начинаются с репортажей из Диярбакыра, откуда истребители ВВС Турции продолжают наносить удары по расположениям Рабочей партии Курдистана (РПК) на севере Ирака и некоторым целям «Исламского государства» в приграничных районах Сирии. Комментируя эти сообщения, многие турецкие эксперты, как правило, из академической среды, внешне поддерживая действия Анкары по борьбе с терроризмом, не могут скрыть беспокойства относительно дальнейшего хода событий с учетом того, что партнеры Турции по НАТО отводят на борьбу с ИГ «от трех до 10 лет»: для Ближнего Востока и Турции это очень долгий срок. К примеру, министр обороны США Эштон Картер заявил, что «пока невозможно предсказать, как долго будет длиться эта война».

zemlyaki.name

Могла ли Турция избежать такого хода событий? Этот вопрос звучит сейчас риторически. Что дальше? По мнению левоцентристской турецкой газеты Milliyet, сложность ситуации определяется тем, что несмотря на заявление премьер-министра Турции Ахмета Давутоглу о «границах» войны, отказе — во всяком случае пока — вводить сухопутные войска в Сирию, велика вероятность переноса боевых действий на ее территорию. При этом издание призывает обратить особое внимание на то, как Дамаск стал «осознавать новую реальность», имея в виду заявление президента Сирии Башара Асада (фактически предоставившего сирийским курдам автономию) о том, что «армия вынуждена была оставить часть страны, чтобы удержать самые важные направления и самые густонаселенные и развитые районы страны». Поэтому турецкий сценарий, согласно которому на освобожденную от ИГ часть территории Сирии можно будет перебросить не только лагеря беженцев, но и передать ее под контроль сил так называемой умеренной оппозиции, ничего не меняет в принципе.

Понимая это, Анкара под патронажем своих спецслужб приступила к формированию вооруженных подразделений сирийских туркмен: создание объединенных сил численностью в 5 тысяч человек, которыми будет руководить штаб из 20 человек. На территории современной Сирии проживают около 100 тысяч сирийских туркмен или туркоман (Süriye Türkmenleri, Süriye Türkleri). Деятельность турецких властей на этом направлении резко активизировалась в 2011 году после начала кризиса в Сирии. Тогда появились проекты «Сирийского туркменского блока» и «Сирийского демократического туркменского движения», первоначально имевшие разные задачи, идеологию, зоны влияния и собственные военизированные формирования. В декабре 2012 года «Движение» и «Блок» объединили усилия, но не против режима Асада, а с целью самозащиты от различных исламистских радикалов. Теперь Анкара рассчитывает с помощью сирийских туркменов провести тюркизацию северной части Сирии, выдавив оттуда курдов, хотя далеко не все туркмены поддерживают разработанный в Турции проект «кантонизации», а точнее — расчленения Сирии.

Речь идёт о втором после ИГ геополитическом проекте, если не считать известный и раскрученный в СМИ проект «Большого Курдистана». Значительная часть туркмен выступает за «единую Сирию». Следовательно, в Сирии Анкара пытается столкнуть курдов с туркменами, а потом одновременно «развести» их группировки между собой. Если посмотреть на карту-схему расселения туркмен Ирака и Сирии, а также пункты, находящиеся на данный момент под контролем боевиков ИГ, то в Ираке террористам противостоят войска и местные силы безопасности, а также курдская военизированная самооборона — Пешмерга. В Сирии режим Асада бомбит поселения, захваченные только ИГ. Однако очаги напряженности охватили именно географию расселения тюрок в этих странах, и только затем курдов.

В этой связи известный азербайджанский политолог Расим Агаев предполагает: «Существует большая вероятность того, что повторится ситуация начала 1990-х годов с вовлечением в конфликт и других стран, в том числе Азербайджана». Кстати, еще в 2013 году, выступая на информационном портале Haqqin.az, он также предсказывал, что «в случае автономизации курдов в Турции процесс распада государств региона перекинется на Азербайджан». При этом обратил внимание на то, что один из кандидатов в президенты Азербайджана Таир Сулейманов заявлял: «В Азербайджане официально проживает 13 тысяч курдов, но их количество намного выше — по нашим данным, их примерно 2,5 миллиона…». Запуск в информационный оборот новых данных о численности курдов в Азербайджане Агаев расценивал «как достаточно серьезную заявку не только на особый статус», но и на возможный метод решения «курдского вопроса» в Азербайджане — посредством федерализации страны.

Мы обращаем внимание на этот факт потому, что прогноз Агаева адекватен в момент, когда противоречия и факты, которые вначале не обнаруживаются отчетливо, могут при определенных обстоятельствах привести к конфликту: по мере обострения отношений турецких курдов с властями поток беженцев (курдов) из Турции может хлынуть и в Азербайджан. Европейские эксперты допускают: если события будут развиваться по самому жесткому сценарию, когда против ИГ действует два фронта курдов (сирийский и иракский), не исключено, что Турцию «разорвут» курды, компактно проживающие в Ираке, Сирии, Турции и в Иране. Таким образом, экспансия ИГ, захватившего значительную часть территории Ирака и Сирии, становится заметной, но уже промежуточной региональной проблемой.

В Турции могут закрыть оппозиционную Демократическую партию народов (ДПН), которая на парламентских выборах получила 80 депутатских мандатов. Президент Турции Реджеп Эрдоган назвал ДПН «политическим крылом» PПК. С одной стороны, США наладили сотрудничество с сирийскими курдами, а с другой — они с учетом своих долгосрочных геополитических целей в регионе заинтересованы в активном участии Турции в борьбе с ИГ. Вашингтону придется встать на ту или иную сторону. В Ираке турки не смогли или не пожелали разбить ИГ, но ставка делалась на курдов. На сирийском направлении Анкара пока занимает антиасадовскую позицию, хотя по имеющейся информации, турки все же пытаются координировать с Дамаском удары своей боевой авиации по позициям ИГ. Однако курдские источники сообщают, что удары приходятся больше на их сирийских соплеменников. Если это действительно так, то Анкара продолжает негласно поддерживать ИГ и гласно Свободную сирийскую армию, которая воюет против Дамаска.

Конечно, Турция имеет свои интересы в регионе, но не только она одна. Помимо Запада, там присутствуют Иран и Россия. В этой связи духовный лидер Ирана Али Хаменеи заявил, что никаких изменений во внешней политике страны не произойдет; Тегеран продолжит поддерживать дружеские отношения с Россией, Сирией, а также шиитское движение в Йемене. Поэтому большинство составных частей рождающегося нового геополитического ребуса на Ближнем Востоке пока еще не проявлено. По мнению турецкой газеты Taraf, вся интрига скрывается в том, рассчитала ли Турция свои силы, вступив в очень рискованную игру, когда самое простое, но непродуманное решение может вызвать обвал новых и самых неожиданных проблем, которые перестанут быть только турецкими.