16 июня в политической жизни Малайзии случилось событие, которое все давно ждали, но которое, как это обычно бывает, произошло в самый непредсказуемый момент. Партия демократического действия (ПДД) объявила о том, что альянс трех ведущих оппозиционных партий страны Народный блок (Пакатан Ракьят) отныне мертв, и что три входящие в него политические силы — упомянутая ПДД, Панмалайзийская исламская партия (ПИП) и Партия народной справедливости (ПНС) — отныне находятся в свободном плавании. Вину за крах альянса ПДД возложила на Панмалайзийскую исламскую партию.


Крах блока предрекали уже в момент его основания в апреле 2008 года — слишком разношерстными были входящие в него силы, сдружившиеся прежде всего для противодействия правящему Национальному фронту (Барисиан Насиональ), где решающую роль играет Объединенная малайская национальная организация (ОМНО). Причем сформированы эти два объединения по абсолютно разному принципу. Если в случае с Национальным фронтом определяющим было предоставление в нем представительства для каждой из крупнейших национально-политических организаций страны, то оппозиционный Народный блок рассматривался с начала своего существования как ситуационная предвыборная коалиция левой, либеральной и исламской партий.


Тем не менее именно политические успехи оппозиции после объединения позволили здравому смыслу взять верх и сохранить Народный блок. На прошедших в 2008 году парламентских выборах объединившаяся оппозиция сумела четырехкратно увеличить свое представительство в парламенте, завоевав 82 места из 222 и лишив тем самым правящий Национальный фронт конституционного большинства. На всеобщих выборах 2013 года блок снова улучшил свои результаты, причем победа Национального фронта была достигнута исключительно из-за особенностей малайзийской мажоритарной системы выборов, когда победителем становится кандидат, набравший в округе относительное большинство голосов. При равномерной поддержке избирателей, сопровождаемой мощным административным ресурсом по всей стране, кандидаты от правящего Национального фронта имели гораздо больше шансов на победу. Если бы в Малайзии действовала пропорциональная система, то оппозиция имела бы в парламенте большинство (на выборах за Народный блок проголосовали 50,1% избирателей, а за правящий Национальный фронт — 46,7%). Но в условиях, когда влияние каждой оппозиционной партии ограничено лишь какой-то конкретной территорией и не распространяется равномерно на всю страну, электоральные результаты оппозиции выглядят гораздо скромнее. Сегодня в 222-местном парламенте у ПДД 37 депутатских мандатов, у ПНС — 29 и у ПИП — 21. Кроме этого, оппозиция контролирует малайзийские штаты Келантан (ПИП), Пенанг (ПДД) и Селангор (ПНС). Именно понимание необходимости единства во имя успехов на выборах как раз и заставляло три абсолютно разные оппозиционные партии держаться друг за друга.


Причем держаться друг за друга партнерам по оппозиционному блоку иногда приходилось, скрипя зубами — потому что представители партий, входящих в этот блок, часто занимали не просто разные, а полностью противоположные позиции по многим важным вопросам малайзийской общественной жизни. Например, Партия демократического действия является светской партией, а Панмалайзийская исламская партия, как следует из ее названия, активно выступает за расширение влияния ислама в жизни малайзийского общества.


Собственно, именно водораздел между светскостью и исламизацией как раз и стал причиной окончательного разрыва.


Панмалайзийская исламская партия, которая по итогам выборов 2013 года потеряла два парламентских мандата, решила принять на вооружение более агрессивную тактику и тем самым повысить собственную популярность. Эта агрессивная тактика предполагала прежде всего некоторую радикализацию лозунгов. Главным моментом стали усилия партии по внедрению исламского худуда (то есть норм исламского права при определении наказания в сфере нравственности, общественного порядка и при нарушении религиозных обязанностей) в подконтрольном ей штате Келантан. По версии идеологов партии, где постоянно усиливалось консервативно-фундаменталистское крыло, в случае успеха этого начинания, сопровождаемого грамотным пиаром, Келантан стал бы примером для других штатов, а с ним «расползлось» бы по стране и влияние самой партии. Естественно, такая позиция партии все больше и больше расходилась с системой ценностей и политическими задачами партнеров по оппозиционному объединению. При этом Панмалайзийская исламская партия фактически отказалась от консультаций внутри Народного блока по этому вопросу. В итоге Партия демократического действия в марте этого года объявила, что она больше не намерена сотрудничать с лидером Панмалайзийской исламской партии Абдулом Хади Авангом. Раскол усилился, когда в этом месяце лидерство в исламской партии окончательно захватили консерваторы, и под влиянием фундаменталистски настроенных мусульманских улемов она приняла решение прекратить сотрудничество с Партией демократического действия.


Именно в ответ на это решение руководства ПИП лидер Партии демократического действия Лим Гуан Энг объявил 16 июня о том, что Народного блока больше не существует. При этом Лим подчеркнул, что его партия намерена продолжать работать с третьим партнером по коалиции, Партией народной справедливости, а также с другими политическими силами Малайзии, заинтересованными в отстранении от власти Национального фронта и проведении преобразований, направленных на улучшение жизни народа. В ответ руководитель молодежной организации Панмалайзийской исламской партии Ник Мохамад Абдул Ник Абдул Азиз заявил, что Народный блок по-прежнему остается действующей структурой, а решение ПДД не способно его разрушить. В свою очередь президент третьей партии, входящей в блок, Ван Азиза Ван Исмаил (жена самого известного оппозиционного лидера Анвара Ибрагима, приговоренного в 2014 году к тюремному заключению по обвинению в мужеложстве) заняла примирительную позицию, сообщив, что не собирается сокращать связи с обоими партнерами по блоку. При этом она никого не обвиняла, а призывала остудить страсти. Она также объявила, что ее Партия народной справедливости будет поддерживать как сформированное ПДД правительство штата Пенанг, так и сформированное ПИП правительство штата Келантан.


Примирительная позиция главы ПНС объясняется прежде всего тем, что именно она теряет больше всего от распада Народного блока. Панмалайзийская исламская партия полностью контролирует ассамблею штата Келантан, где у нее 32 из 45 мест. ПДД, в свою очередь, имеет в ассамблее штата Пенанг большинство в 29 представителей из 40. Зато в Селангоре, где правительство сформировано ПНС, у этой партии в 57-местной ассамблее большинства нет — то есть существование нынешнего правительства штата возможно только при поддержке обоих партнеров по Народному блоку.


Таким образом, понятно, что Партия народной справедливости будет всячески бороться за сохранение единства оппозиции в любом виде. И если верить лидеру ПНС, еще не все потеряно. Тем не менее большинство экспертов считают, что Народного блока в том виде, в каком он существовал, больше нет и не будет.


Не менее интересен и другой вопрос — насколько крах объединенной оппозиции выгоден для партии власти (Национального фронта) и какие дивиденды он мог бы из этого извлечь. Конечно, учитывая более скромные результаты оппозиции в то время, когда она была разобщена, можно предположить, что в сложившейся ситуации у Национального фронта есть все шансы на следующих выборах увеличить свое представительство в парламенте. Раздираемая противоречиями и сосредоточенная на выяснении отношений оппозиция неизбежно будет дискредитировать сама себя и уделять меньше времени критике ОМНО и Национального фронта. Но у правящей коалиции свои серьезные проблемы, связанные с постоянными атаками бывшего премьера, 89-летнего Махатхира Мохамада, на нынешнего главу правительства Наджиба Разака (ИА «Регнум» подробно рассказывало о сути этого конфликта), которые негативно влияют на репутацию ОМНО и Национального фронта. При этом, согласно ряду источников, брат нынешнего премьера Назир Разак хочет участвовать в создании абсолютно новой партии, независимой от сложившихся коалиций.


По мнению аналитиков, и оппозиция, и даже правящий Национальный фронт, возможно, в сложившихся условиях будут искать новых партнеров для создания новой максимально широкой коалиции. В этом смысле не исключается вариант, когда Панмалайзийская исламская партия может быть приглашена в Национальный фронт. О подобном союзе говорили еще перед выборами в 2013 года — и тогда такое приглашение рассматривалось как вполне реальный план по обескровливанию оппозиции. С приходом к власти в исламской партии консервативных сил вероятность ее присоединения к Национальному фронту возрастает. Тем более что в самом Национальном фронте не видят ничего плохого в том, чтобы в штате Келантан был введен худуд (хотя премьер Наджиб Разак еще публично не высказывался по этому поводу).


Тем не менее введение Панмалайзийской исламской партии в Национальный фронт нарушит коммуналистический принцип его формирования, согласно которому каждая входящая в него политическая сила представляет определенную национальную группу. С одной стороны, успех построенного на абсолютно других принципах Народного блока на предыдущих выборах показал, что такая коммуналистическая структура для завоевания победы на выборах не является обязательной, но с другой стороны, ее разрушение чревато конфликтами внутри самого Национального фронта. Поэтому аналитики считают наиболее вероятным создание такого союза, когда Панмалайзийская исламская партия осталась бы «снаружи» Национального фронта, но была бы связана с ним теми или иными договоренностями — например, в деле совместной борьбы с ее бывшими партнерами по оппозиционному Народному блоку. И, кстати, в результате такого сотрудничества Национальный фронт смог бы укрепить свои позиции в штате Келантан, который сейчас находится под полным контролем исламской партии.


В свою очередь, оставшиеся два партнера по Народному блоку могли бы привлечь к сотрудничеству отколовшуюся от Панмалайзийской исламской партии группу ее бывших членов, сегодня объединенных в общественную организацию, желающую продолжать сотрудничество с Народным блоком. Пока что лидеры этой организации (известной как «ПасМа»)подчеркивают общественный статус своего объединения — но вполне возможно, что рано или поздно они займут свое место и в политике.


Таким образом, сегодня ясно одно: нынешняя политическая жизнь в Малайзии вступила в зону серьезной турбулентности, причем эта турбулентность наблюдается как в правящем лагере, так и среди оппозиции. И ясно, что выход из сложившейся ситуации основным политическим силам страны нужно искать как можно быстрее — иначе результаты намеченных на 2018 год очередных парламентских выборов могут быть непредсказуемыми для всех сторон.