В унизительном положении оказались 45 детей из Сирии, семьи которых проживают в данный момент в Ногинске. Из-за недооформленных документов их отказываются принимать в местные школы и включать в образовательный процесс региона. Несколько месяцев назад сирийский журналист Муиз Абу Алдждаил снял небольшой частный коттедж в городе, где попытался самостоятельно организовать для этих детей хотя бы курсы арабского языка, а также привлечь внимание общественных организаций к проблеме обучения детей беженцев. После обращения в ООН, маленьким сирийцам обещали оплатить услуги преподавателей русского языка, которые должны подготовить детей к поступлению в российские школы, однако ситуация с получением юридического статуса и нежеланием местного управления образования идти семьям навстречу, может затянуть процесс на долгие месяцы, сообщает корреспондент ИА REGNUM.

Проблемой лишенных образования сирийских беженцев из Ногинска сейчас занимаются представители общественной организации Комитет «Гражданское содействие». Как пояснила корреспонденту ИА REGNUM временно исполняющая обязанности заведующей приемной комитета Лайла Рогозина, импровизированную «школу» организовали в необорудованном двухэтажном коттедже. Сейчас там «учатся» 45 детей в возрасте от 7 до 18 лет. «Это не школа, это своеобразный клуб, где Муиз Абу Алдждаил пять месяцев назад попытался, с привлечением сирийских беженцев, научить детей арабскому языку, так как в ногинские школы их принимать отказываются. Некоторое время назад он обратился в управление верховного комиссара по делам беженцев ООН, и начальник юридического отдела Ольга Нарымски приехала, посмотрела. А так как они наши партнеры и сами этим не занимаются, а делают все через нас, нам дали поручение там что-то организовать. Директор нашего детского центра Ольга Николаенко туда поехала, осмотрела все, и мы написали письмо в Министерство образования Московской области. Они, вроде бы, даже дали согласие, и мы отправились туда, чтобы хоть как-то организовать учебный процесс и подготовить детей к школе», — пояснила Рогозина.

Однако дальше простых заверений дело не пошло. По словам общественников, начальник управления образования Ногинска не захотела идти на контакт и вместо разговора об обучении детей просто передала информацию в миграционную службу. «Она говорит, у меня этих детей нет, и пока они не легализуются, не пропишутся, они для меня не существуют. Стеклянная, железная леди, которая не видит этих детей», — заявляет Рогозина.

Семьи несостоявшихся школьников сейчас находятся в процессе оформления документов, юридически их статус действительно неясен — в комитете его обозначают как «дети, не получившие доступ к процедуре убежища», однако есть закрепленное Конституцией право на получение бесплатного среднего образования иностранными гражданами и лицами без гражданства, что же с ним? «Все законы, конечно, на нашей стороне. Но у нас уже был случай в Тверской области, когда миграционная служба запугала школы и сказала им, что если вы будете принимать детей нелегалов, мы будем штрафовать вас на сумму от 100 до 400 тыс. рублей. Поэтому школы и управления образования явно запуганы миграционной службой, — считает Рогозина. — Семьи находятся в процессе оформления документов, но его сопровождают многочисленные сложности. Чтобы обратиться в миграционную службу, нужно записаться на прием и ждать своей очереди в течение нескольких месяцев, когда подойдет очередь с предоставлением услуг переводчика. Вот эти люди, беженцы, мужчины, которые здесь находились в России, приехали раньше по визам. И когда началась война, они не смогли выехать и вывезли сюда свои семьи, кто как смог. У мужчин было временное убежище, у кого-то сейчас оно утрачено, кто-то восстанавливается. А женщины с детьми, не зная русского языка и не умея передвигаться по России, не могли никуда выехать, потому что обратиться нужно было в Москву, на Пятницкую улицу, дом 2. То есть приехать из Ногинска с детьми, не зная языка и местности, трудно, а муж в это время находился на работе».

Общественники отмечают, что хотели бы добиться встречи с руководством управления образования города, объяснить, что работают над легализацией нахождения детей на территории РФ, и готовы вывозить семьи, чтобы те смогли провести интервью в миграционной службе и получить бумаги. Но детям необходимо попасть в российские школы и начать обучение там вне зависимости от сроков решения миграционных вопросов. «Эта война может затянуться на долгие годы, и эти дети останутся у нас в России безо всякого образования. Но ведь они должны как-то влиться в наше общество. А кто-то, вообще, может быть, останется тут, женится, выйдет замуж, будет работать, — отмечает Рогозина. — Но принимать их не хотят. Мы намерены судиться с Министерством образования за такой внутренний приказ. Будем подавать иск в Верховный суд РФ, но вот успеем ли мы решить этот вопрос к 1 сентября пока не ясно. У нас уже был такой прецедент в Москве при Юрии Лужкове, когда детей не хотели принимать в школы без регистрации и суд мы выиграли. Теперь снова старые проблемы».

Сейчас для обучения детей из Ногинска в управление верховного комиссара ООН по делам беженцев выделили средства на ставку двух преподавателей русского языка как иностранного. «Речь идет о преподавателях для 45 детей в Ногинске и 15 в Лосино-Петровском, где тоже есть беженцы. Сейчас мы ищем помещение для занятий и будем открываться. Там будут сертифицированные преподаватели русского языка как иностранного, которые будут пытаться подготовить этих детей начальному уровню русского языка, чтобы они могли пойти в школу. Отмечу, что начальник управления образования в Лосино-Петровском, прекрасная женщина, сама подготовила нам помещение, сейчас мы ищем преподавателя, и уже может начинать. А вот в управлении Ногинска отношения к образованию иметь, похоже, не хотят».

Как в свою очередь пояснила директор центра адаптации и обучения детей беженцев при комитете Ольга Николаенко, одна из школ Ногинска все-таки готова пойти на контакт и протестировать детей, но они должны хорошо владеть русским языком. «У нас есть московский центр, в который ходят дети беженцев Москвы и Подмосковья. При Комитете гражданское содействие есть центр адаптации и обучения детей беженцев. Школа для сирийских детей в Ногинске уникальна тем, что ее самостоятельно организовало сообщество беженцев во главе с Муизом. Наш комитет подключился еще на стадии создания школы. Потом стало понятно, что, к сожалению, эта система обучения хороша, но не достаточно эффективна, так как большинство детей все еще не говорят на русском языке. Основная задача для нас сделать так, чтобы сирийские дети могли учиться в обычной школе и получить полноценное образование. В одной из Ногинских школ нам сказали, что дети смогут пройти тестирование по русскому языку после 20 августа, также они должны уметь говорить, читать и писать и возможно по другим предметам. Поэтому мы организовали летние интенсивные курсы по русскому языку».

«В Ногинске живет достаточно много сирийских семей, — также рассказал основатель „предшкольного клуба“ Муиз Абу Алдждаил. — И пока родители работали, дети ничем не занимались. Как выяснилось, многие дети даже не знали арабского языка. Школы Ногинска отказывались их принимать. Поэтому возникла идея создания небольшой школы, где дети смогли бы изучать арабский, английский и русский язык, математику, историю. Под школу мы сняли небольшой двухэтажный дом в Ногинске, и теперь здесь учатся 45 детей. Изначально я собрал их всех в одну группу, сейчас групп уже пять. Арабскому языку и математике детей обучают сами же мигранты, русскому языку волонтеры из Комитета».

По его словам, он приехал в Россию в 2002 году, в 2008 году окончил факультет журналистики РУДН, но вернуться домой уже не смог «из-за политических убеэжений»: «В Сирии существует закон, по которому до 12 лет дети обязаны ходить в школу, после они могут либо продолжить обучение, либо пойти работать. В городе Алеппо располагалось множество швейных фабрик, поэтому большинство детей после школы шли работать на них и становились хорошими специалистами по пошиву одежды. Еще до революции в Сирии, я называю ее революцией, потому что я оппозиционер, мигранты из Сирии стали приезжать в Россию в поисках работы, в том числе на Черкизовском рынке. Потом в подмосковных городах Ногинске и Лосино-Петровском появились сирийские швейные фабрики. В России зарплата больше, чем в Сирии, и заработанные здесь деньги, люди могли высылать себе домой. Но с началом войны мигранты уже стали приглашать сюда свои семьи. Так что многие дети из этих семей не видели войну, они о ней только слышали. Раньше было так, хозяин швейной фабрики приглашал мигрантов, которые находились в стране нелегально, на работу. В миграционной службе были сирийские люди, которые занимались бизнес визой, хозяин фабрики платил им деньги за получение этой визы. Раньше такая виза стоила 100 тыс. рублей и не давала права на убежище, за которое также надо было платить. Но на тот момент сирийские мигранты не понимали, что бизнес-виза и право на убежище — это абсолютно разные вещи. У меня есть документы от хозяина фабрики, где написано, что из зарплаты вычтено 40 тыс. за убежище, это уже как бизнес. Сейчас ситуация поменялась, для России, украинский бизнес важнее и лучше, чем сирийский, поэтому на данный момент Россия отказывает во временном убежище и не предоставляет статус беженца сирийцам. Лично мне объяснили это тем, что в моем родном городе Масьяф спокойно, что там нет войны, но я сбежал не от войны, а от режима. Обратиться за помощью в консульство Сирии я также не могу из-за своих политических взглядов. Есть страны, которые считаются безопасными для беженцев, это Европа, США, Австралия, Канада, к сожалению, Россия не входит в этот список».

Впрочем, сам журналист решил оставить борьбу с российской бюрократической машиной и переехать в Швецию, где, по его словам, «процесс получения убежища бесплатный и, плюс ко всему, предоставляют жилье».

Что же касается сирийцев, решивших остаться в России, то, по заявлению отца одного из учеников Амара, бумажная волокита отнимает у них не только время и право на образование детей, но и действительно большие деньги. «Из Сирии в Россию я приехал в поисках работы еще 10 лет назад, потом у нас началась война. Мой родной город почти полностью разрушен, ничего не осталось, и моей квартиры уже тоже нет. Сейчас здесь в Ногинске живет все моя семья: жена, дети, братья. Я работаю на рынке в Москве, но жить там очень дорого. В Ногинске я снимаю квартиру за 15 000 рублей. Сейчас стало очень трудно. В Сирию мы вернуться не можем из-за войны, а статус беженца в России очень сложно получить, бесплатно не дают, только за деньги. Оформление одного человека стоит 50−60 тыс. рублей. Я статус беженца смог получить, но мои жена и дети до сих пор нет», — резюмировал он.