Царь Болгарии Фердинанд I (Фердинанд Максимилиан Карл Мария Саксен-Кобург-Готский)

В августе 1912 года, то есть накануне 1-й Балканской войны, когда праздновалось двадцатипятилетие правления Фердинанда, митрополит Тырновский вновь напомнил царю, и притом публично, о небезосновательности его страхов: «Вы подняли Ваш собственный престиж, привлекли внимание Держав, подняли Болгарию до ранга независимого государства, приобрели для себя титул короля, но Вы должны помнить, что за эти 25 лет Вы ни на один шаг не продвинулись к реальным целям Болгарии, тем, которые были закреплены Царем-Освободителем в Сан-Стефанском договоре!» 16(29) сентября 1912 г. в Турции началась мобилизация. 17(30) сентября 1912 г. мобилизация была объявлена и в Болгарии, одновременно в стране было введено военное положение. В Сербии, Болгарии и Греции также были объявлены мобилизации. В сентябре 1912 г. было заключено устное болгарско-черногорское соглашение о совместных военных действиях против Турции, 6 октября — и соглашение между Сербией и Черногорией.

Призывы Петербурга и даже Вены воздержаться от вступления в конфликт уже не могли удержать царя болгар. 26 сентября (9 октября) 1912 г. русский посланник докладывал, что и он, и его коллеги-дипломаты не сомневаются в том, что вскоре последует объявление войны. Неудачей закончились и попытки Франции, России, Англии и Австро-Венгрии предложить балканским государствам, включая и Турцию, посредничество для обсуждения реформ, направленных на улучшения положения христианских подданных султана. От демарша уклонился только Берлин — там были уверены в турецкой победе. 3(20) октября греческое правительство отказалось дать гарантии от посягательств своего флота на Дарданеллы, что могло бы вызвать закрытие Проливов турками.

Что касается Болгарии, то слова «Россия», «Царь-Освободитель», «Сан-Стефано» вообще очень часто упоминались в это время в речах и заявлениях ее политиков. Не обошлось без них и в манифесте Фердинанда об объявлении войны Турции: «Слезы балканских рабов, стенания миллионов христиан не могли не потрясти их соплеменников и единоверцев, которые своей свободной и мирной жизнью обязаны Великой христианской Освободительнице. Болгарский народ помнит пророческие слова Царя-Освободителя о том, что святое дело должно быть доведено до конца… пусть вспомнит доблестный болгарский солдат о героических подвигах своих отцов и предков и о доблести своих учителей русских освободителей. И да будет путь его от победы к победе. Вперед, с нами Бог!» В день подписания манифеста, 5(12) октября 1912 г., Фердинанд принял С.С. Бобчева, назначенного новым посланником в Россию. «Да, — подчеркнул царь, — начинаем войну и как она будет развиваться, что она принесет нашему отечеству, доброму болгарскому народу, я не знаю. Зато знаю точно, что всякая война несет в себе и благоприятные, и опасные возможности. Я ожидаю первые. Да спасет нас Бог от вторых. Но и они возможны. И на этот случай Вам, moncherBobtchev, предстоит быть surlequi-vive (т.е. быть готовым — А.О.), и в критический момент употребить все усилия для вмешательства со стороны России.» Судя по этой инструкции, в заявление Сазонова, сделанное еще 5(18) сентября 1912 г., Фердинанд не верил. Между тем русский министр выражался недвусмысленно: «Полагая, что сближение между обоими славянскими народами будет тем искреннее, чем меньше будет проявлено какое-либо давление со стороны, мы с самого начала не переставали смотреть на сербо-болгарское соглашение лишь как на акт взаимной обороны и признания обоюдных интересов. Если же теперь, вопреки настойчивым нашим предостережениям, оба государства (т.е. Болгария и Сербия — А.О.) решат использовать свое соглашение в целях совместного наступления на Турцию, грозящего подвергнуть гибельному испытанию их целость и независимость, то мы считаем долгом откровенно предупредить их, что в этом случае нами будет руководить только забота о прямых и непосредственных интересах России».

8 октября 1912 г. начались военные действия между Турцией и Черногорией, к которой в течение 10 дней присоединились Сербия, Болгария и Греция (17 октября Турция объявила войну Болгарии и Сербии и в тот же день Греция объявила войну Турции). Болгарская армия (около 300 тыс. штыков, 5 тыс. сабель, 720 орудий), сербская армия (220 тыс. штыков, 3 тыс. сабель, 500 орудий), греческая армия (130 тыс. штыков и сабель, 216 орудий), черногорская армия (35 тыс. штыков, 130 орудий) вместе представляли собой весьма значительную силу. Турция в 1912 г. имела население около 24 млн. чел., из которых мужчины от 20 до 24 лет составляли 1,08 млн. чел., от 26 до 40 — 4 млн. чел. Однако по подсчетам турецкого Генерального штаба, в военное время прочно рассчитывать было можно только на мусульманское население, т. е. на 15 млн. чел., что существенно сокращало людской потенциал армии, и первую возрастную категорию военнообязанных — до 730 тыс. чел. Кроме того, были и другие ограничения — общий запас винтовок равнялся только 713.404 штуки (для полной мобилизации требовалось 1.092.448).

«Головокружительные успехи Балканских союзников, — вспоминал Сазонов, — произвели ошеломляющие впечатление во всей Европе, где, как друзья их, так и враги, были склонны переоценивать турецкую силу.» Особенно сильным было разочарование в Берлине, где накануне войны были уверены в турецкой победе. Недовольство царило в Вене и Будапеште. В 1912 г. немцы были склонны поощрять военные настроения Константинополя. «Неправильно оценивали военную силу государства османов, — отмечал Бюлов, — как Альфред Кидерлен, так и генерал-фельдмаршал фон дер Гольц; это служит доказательством того, что даже хорошие специалисты часто из-за деревьев не видят леса. Кидерлен с нетерпением ожидал того момента, когда, как он выражался, «бравые турки зададут наконец хорошую встряску этим конокрадам с Нижнего Дуная». Такой выдающийся стратег, как Гольц, во время турецких маневров, которые приблизительно за год до битвы до Киркилиссе происходили на тех же самых полях, на которых впоследствии турецкая армия была разбита болгарами, заявил, что если бы это были не маневры, а действительное сражение, то османы имели бы самую блестящую победу, какая только известна в военной истории.» Турецкая военная сила действительно была существенно переоценена.

На самом деле она находилась в глубоком кризисе. С 1909 по 1912 гг. младотурецкое правительство выгнало из армии около 10 тыс. офицеров «алайли» (выходцев из солдат и унтер-офицеров), т. е. около одной трети всего офицерского корпуса. Вне зависимости от качества этих офицеров, заменить их было некому — боеспособность армии была ослаблена. Часть из них призвали в начале итало-турецкой войны, но сразу же по окончанию активной фазы военных действий их распустили, распущено по домам было и около 120 тыс. чел., призванных в 1911 г. Теперь их опять надо было призывать, что никак не способствовало порядку на начальном этапе мобилизации. В результате в своих европейских владениях Турция имела 340 тыс. штыков, 6 тыс. сабель и 850 орудий, разделенных на 2 армии — в Македонии и во Фракии. Безусловно, турецкая армия представляла собой большую силу, но Константинополь явно недооценил своих противников. Кроме того, турецкое правительство опасалось усиливать свои войска в Европе за счет азиатских гарнизонов — оно опасалось как волнений в арабских провинциях, так и угрозы со стороны России в Малой Азии. Вскоре это стало невозможно сделать быстро, т. е. по морю.

Недостаточно развития сеть железных дорог, сложная береговая линия и множество островов — все это делало Грецию и ее армию в неменьшей степени зависящями от морских перевозок. Сделав в предвоенный период ставку на развитие наступательного флота, Афины при довольно драматических обстоятельствах перекупили в 1909 г. строившийся на верфях Орландо в Италии броненосный крейсер у Турции. В Греции он получил название «Георгий Аверов» — в честь мецената, который помог приобрести его королевству. С прибытием в 1911 г. этого корабля, имевшего мощную артиллерию и скорость в 24 узла, Греция получила существенное превосходство над турками. Одновременно в греческом флоте начала работать и британская военно-морская миссия. Результаты подготовки проявились практически с первых же дней войны.

Греческий флот под командованием к.-адм. П. Кундуриотиса быстро добился господства на море, а недостроенная Багдадская железная дорога исключала возможность быстрых перевозок. На турецкой армии самым тяжелым образом сказывалось отсутствие в тылу надежных коммуникаций. На 1 760 000 квадратных километров территории Турции приходилось только 5759 км. железных дорог. Все они были одноколейными и крайне слабо обеспеченными подвижным составом. К началу войны у турок было 280 паровозов, 720 пассажирских и 4500 грузовых вагонов. Одновременно железные дороги Турции могли обеспечить не более 100 поездов в сутки. Багдадская железная дорога от Конии до Таврского хребта проходила достаточно далеко от тылов турецкой армии, действовавшей в Закавказье. Кроме того, она еще не была завершена — в двух местах у Тавра и хребта Аманус не были готовы тоннели (туннель под Аманусом был построен только в январе 1917 г.). Грузы там дважды приходилось перегружать на вьючный транспорт, чтобы за Аманусом снова двигаться по железной дороге к Багдаду. Возможность использования речных путей в верхней Месопотамии также была ограничена.

Союзники имели превосходство в вооружении и управлении, турецкая армия еще не оправилась от последствий революционных чисток, ее службы снабжения и организация тыла находились в ужасающем состоянии. Ее рядовой состав был, по оценке русских специалистов, данной накануне этих войн, «…на редкость сильный и здоровый как в физическом, так и в нравственном отношениях… Турецкий солдат не требователен в высшей степени и в смысле продовольствия и размещения мирится зачастую с условиями, с которыми не мог бы мириться нижний чин любой западно-европейской армии. В отношении перенесения трудностей походной жизни турецкий солдат вынослив до чрезвычайности.» Для того, чтобы отметить качество «мехметчи», т. е. рядового турецкого солдата, стоит упомянуть и еще одну его весьма сильную сторону — способность к подчинению и соблюдению дисциплины, во всяком случае на собственной территории он вел себя образцово. За три месяца мобилизации и передвижения войск от Анатолии к Константинополю в ходе Балканских войн не было отмечено ни одного нарушения «общественной тишины и спокойствия». Однако качество рядового бойца не могло восполнить недостатки системы.

22 октября 1912 г. болгары одержали свою первую значительную победу под Кирк-Килиссе (болгарское название Лозенград, в настоящее время — Киркларели, Турция), после чего турецкая армия попыталась отступить на Люле-Бургас. 29 октября — 2 ноября в сражении под Люле-Бургасом-Пинархисаром 1-я и 3-я болгарские армии (107.386 штыков, 116 пулеметов, 360 орудий) разбили 1-ю и 2-ю Восточные турецкие армии (126 тыс. штыков, 96 пулеметов, 342 орудия). Главную роль в этих победах сыграл генерал Радко-Дмитриев, активные действия которого не позволили провести перегруппировку турецких сил. После этого остатки турецкой армии откатились на Чаталджинские позиции под Константинополь, оставив гарнизон в осажденной крепости Адрианополь. Наряду с Чаталджей Адрианополь оставался одним из наиболее укрепленных пунктов Османской империи. В 1912 г. в нем проживало 87.000 чел.: 47 тыс. турок, 20 тыс. греков, 15 тыс. евреев, 4 тыс. армян и 2 тыс. болгар. В Болгарии он считался одним из самых ценных трофеев войны и взятие этого города считали важнейшей задачей. Гарнизон города насчитывал 1 111 офицеров и 60 139 солдат, на позициях стояло 247 орудий, включая тяжелые. В конце октября город был осажден болгарами, но попытки овладеть им с ходу были сорваны. 13 ноября 1912 г. к болгарам присоединились сербские войска с тяжелой артиллерией и началась правильная осада крепости.

Значительные потери болгар под Кирк-Килиссе и Люле-Бургасом не позволили им организовать энергичного преследования, что спасло турок от катастрофы. «У турецкой армии нет генерального штаба, сколько-нибудь подготовленного, — писал британский очевидец сражения при Люле-Бургасе, находившийся на турецкой стороне, — нет и генералов, знакомых хотя бы с элементарными принципами войны… Целые батальоны и бригады из простых крестьян-жителей Албании, одетые в хаки, с ружьями в руках и с амуницией, которую они не знали даже, как приладить к спинам, направлялись к Константинополю. На железнодорожных станциях командиры встречали с радостными криками эту беспорядочную толпу, официально именуемую «нашей непобедимой пехотой».» Эти толпы не имели практически никакого снабжения, палаток, перебои в продовольствии доходили до нескольких дней. Турецкий солдат мог проявить чудеса храбрости на поле боя, но иногда собственное управление было для него не менее опасно, чем противник. «Отступление, которое я видел, гораздо более ужасно, чем вчерашнее сражение. — Отмечал другой англичанин — корреспондент «Таймс», отступавший с «непобедимой пехотой». — Турецкое отсутствие организации любого рода ответственно за сцены гораздо более чудовищные, чем у меня есть желание описать. Поверхность, которую я видел, была покрыта сотнями раненых, многие из которых ползли десять, пятнадцать и даже двадцать миль, только для того, чтобы потом умереть на обочине».

Общая мобилизация сербской армии началась 30 сентября. Было мобилизовано по 5 пехотных дивизий 1 и 2 очереди и 1 кавалерийская дивизия — 286.818 чел. в оперативных соединениях, 55.580 ратников 3 очереди и 3.310 чел. обозных. Мобилизация пехоты была закончена за 4, кавалерии и артиллерии за 6 дней, концентрация начата 7 и закончена 12 октября. 14 октября начались перестрелки на сербско-турецкой границе и 18 октября 1-я (132 тыс. чел., наследный принц Александр) и 2-я (74 тыс. чел., ген. Степа Степанович) сербские армии начали наступление. Огромную помощь им оказывали действовавшие вместе с сербами добровольческие македонские отряды. Их было около 30, в своих рядах они насчитывали до 400 человек, но ценность этих отрядов не исчерпывается числом. Прекрасно зная местность, умело действуя оружием, добровольцы представляли собой естественную армейскую разведку сербов.

Сербская армия горела желанием идти в бой, ее генералитет и офицерский корпус имел в своих рядах людей, прошедших обучение в России и Франции (Петр IКарагеоргиевич учился в Сен-Сире, став королем, он предпочитал развивать контакты с французской военной школой). Сербы имели хорошо подготовленных, готовых действовать лидеров. Верховное командование формально возглавил король Петр, начальником штаба Верховного командования стал разработчик плана действий — ген. Радомир Путник. 23−24 октября 58-тысячная турецкая армия была разбита под Куманово и начала отступление на Монастырь. Турецкое командование было полностью деморализовано. Оно ожидало быструю победу и не подготовилось к другому исходу военных действий. Западный турецкий фронт рухнул почти мгновенно. Вместе с черногорцами сербская армия заняла Ново-Базарский санджак, после чего двинулась на Монастырь. 17−18 ноября усилившиеся до 70 тыс. чел. турки были вновь разбиты под этим городом, остатки армии — около 40 тыс. чел. начали отступление в Албанию.

В течение месяца турки были разгромлены на всех направлениях, сербы вышли к Адриатике, болгары — к Чаталджинским позициям в 40 км. от турецкой столицы. С 1878 г. эти позиции непрерывно укреплялись, к 1912 г. там было построено 10 бетонных фортов, на которых была установлена крупповская артиллерия. С началом военных действий крепостная артиллерия была отправлена в Адрианополь, но, поскольку ослабленная болгарская армия продвигалась медленно, она подошла к Чаталдже лишь к 12 ноября, то турки получили возможность привести в порядок силы и восстановить систему обороны на Чаталджинских позициях. Они представляли из себя непрерывную цепь отдельных укреплений, обстреливающих ярусным огнем лежащую впереди открытую местность. За Чаталджей были расположены склады с боеприпасами, дополнительный резерв снабжения предоставляла столица. Вместе с Галлиполийским полуостровом этот гористый участок от Черного до Мраморного моря длиной чуть более 35 километров стал последней линией обороны турецкой армии перед Константинополем. Турки смогли сконцентрировать здесь 138.176 солдат, 2.935 офицеров, 62 пулемета и 316 орудий. Две болгарские армии насчитывали 173.326 солдат, 3.025 офицеров, 146 пулеметов и 463 орудия.

Самые значительные победы были одержаны болгарами и сербами. Греческое наступление началось позже, 31 октября, в относительно благоприятных для Афин условиях, т.к. турецкая армия отступала практически повсюду. С 1911 г. в Греции работала французская военная миссия — она добилась значительных успехов, которые армия продемонстрировала так же быстро, как и флот. Основные силы греков — Фессалийская армия (около 100 тыс. чел.) наступали на Салоники, город удерживал VIII Армейский турецкий корпус (29.328 чел.), значительно меньшие силы — армия Эпира (около 13 тыс. чел.) была отправлена в сторону Албании, где оборонялся турецкий Янинский корпус (22.589 чел.). Грекам сопутствовала удача, основной целью их наступления были Салоники. Турки понесли ряд поражений и в сложившейся обстановке они предпочли сдать город грекам, не дожидаясь подхода приближающихся болгар. 8 ноября на весьма льготных условиях для турецкого гарнизона была подписана капитуляция. Солдатам, призванным из Балканских вилайетов, разрешалось вернуться домой, пленные из Анатолии разоружались до окончания военных действий. Все оружие и военное имущество сдавалось победителям в полном порядке. 10 ноября греческие части вошли в город. В плен попало 25 тыс. солдат и 1 тыс. офицеров.

10 ноября греки начали осаду крепости Янина. Активно действовал и греческий флот, занимавший острова Греческого архипелага. Попытки турок вернуть инициативу на море не кончились ничем. 18 января 1913 г. 4 эскадренных броненосца и крейсер при поддержке 13 миноносцев вышли из Дарданелл для того, чтобы предотвратить действия греков на островах Архипелага. 3 греческих эскадренных броненосца, броненосный крейсер и 8 миноносцев после боя загнали их назад и установили полный контроль над морем. Это достижение имело огромное значение. Греки продолжили высаживать десанты на островах Эгейского моря и ужесточили морскую блокаду Дарданелл.

Константинополь был основным коммуникационным и промышленным центром и наиболее уязвимой точкой Турции. Из 282 промышленных предприятий Османской империи 55% были расположены в ее столице. Город в принципе не мог быть обеспечен продовольствием исключительно за счет внутренних поставок. За 25 лет, предшествовавших войне, этого удавалось добиться всего лишь 4 раза. От ¼ до 1/3 потребностей Константинополя в хлебе традиционно удовлетворялась за счет зарубежного ввоза, обычно в виде муки. 50% импорта муки приходилось на Францию, 20% — на Россию, 15% на Италию и 15% — на Румынию и Болгарию. Здесь встречался грузопоток из Европы (боеприпасы и другая продукция промышленности), и из Азии (уголь и продовольствие из Анатолии). Если учесть, что две единственные в Турции фабрики по производству боеприпасов также находились под Константинополем, то не будет преувеличением сказать, что существование самой страны полностью зависело от судьбы ее столицы. При прекратившихся морских перевозках в районе Дарданелл, где господствовал греческий флот, огромное значение приобретало Черное море. Через румынский порт Констанца в Босфор шло снабжение турецкой армии боеприпасами из Германии и Австро-Венгрии и продовольствием из Румынии.

До половины турецкого флота начало действовать против небольшой болгарской флотилии, стремясь обеспечить безопасность этих перевозок. Под ударом оказалась Варна, однако 6 небольших болгарских миноносцев французской постройки своими героическими действиями отогнали турецкие корабли, повредив в торпедной атаке в ночь с 7 на 8(20 на 21) ноября 1912 года турецкий крейсер «Гамидие». В результате турки потеряли практически всю территорию в Европе, удерживая только 4 города (Константинополь, Адрианополь, Скутари и Янина) и полуостров Галлиполи. Возникла реальная угроза взятия Константинополя и перехода Проливов из-под турецкого контроля. 12 ноября 1912 г. турки через русское посольство в Болгарии предложили Фердинанду заключить перемирие, но он отказался, вслед за чем последовал штурм Чаталджинских позиций 17−18 ноября 1912 г., которые были отбиты турками со значительными потерями для атакующих. Болгарские армии потеряли 12 024 чел. убитыми, ранеными и пропавшими без вести, турецкие — около 10 тыс. чел. Среди войск на Чаталдже появились признаки эпидемии холеры, взятие турецкой столицы было сорвано. Претенденты на роль наследников турецкой власти в этом городе — Болгария и Греция — категорически не устраивали Петербург, в том числе и потому, что ни одна из этих стран не смогла бы удержать район Проливов, вслед за уходом турок немедленно последовало бы вмешательство Великих Держав с непредсказуемыми последствиями.

Уже в конце октября Великие Державы начали отходить от довоенного принципа сохранения status quo на Балканах. Возникли весьма опасные вопросы о международном посредничестве, распределении территорий и о возможных компенсациях, в том числе и для Бухареста и Вены, а также о возможной международной оккупации турецкой столицы. Впрочем, последствия побед союзников и без Константинополя были непредсказуемы. Уже в ходе войны между Болгарией Сербией и Грецией начались споры по разделу Македонии, которые не удалось преодолеть русскому посредничеству. Первыми в Салоники вошли греки, 10 ноября в город вошли 16 тыс. болгар и стояли там 16 дней, после чего их перевезли на греческих транспортах в Дедеагач. С самого начала между союзниками в городе начались конфликты, не ослабившиеся и 11 ноября 1912 г., когда в Салоники прибыл король Георг Греческий с сыновьями.

Настроения в городе были очень беспокойными. Традиционно большую часть его населения составляли евреи — выходцы из Испании. Одна из английских путешественниц, посетившая Салоники в 1863 г., описала его, как «город исторически греческий, политически турецкий, географически болгарский и этнически еврейский». К началу XX столетия ситуация практически не изменилась. Салоники оставались многонациональным городом, окруженным преимущественно болгарскими деревнями. На 1912 г. из 121 600 его жителей там проживало 60 600 евреев, 20 000 мусульман, христианская община была разделена на болгарскую и греческую, относившуюся друг к другу с подозрением, быстро перераставшим в ненависть. 17 марта 1913 г., на 50-м году своего правления, 68-летний король Георг I был застрелен в Салониках Александром Скинасом, душевнобольным греком. Весьма сложными были и отношения между болгарами и сербами. Между тем угроза внешнего вмешательства в войну на Балканах становилась все более и более реальной. 9 ноября 1912 г. Извольский доложил в Петербург, что Вена, в случае занятия сербами порта на Адриатике, готова атаковать Сербию, и что Германия поддержит в этом случае свою союзницу. Попытка Парижа и Лондона подействовать умиротворяющим образом на Берлин особого успеха не имела. 22 ноября (3 декабря) 1912 г. Болгария и Сербия заключили перемирие с Турцией. Греция и Черногория продолжили военные действия. Перемирие не помешало Кобургу обратиться 1(14) декабря в Петербург с просьбой о временной уступке «двух броненосцев и двух линейных крейсеров или миноносцев» из состава Черноморского флота, а также 28 тяжелых мортир с необходимым запасом снарядов. 2(15) декабря эта просьба была рассмотрена в русском правительстве, которое, не смотря на весьма щедрые обещания болгарской стороны, единодушно высказалось против подобных уступок. «Не утруждая Вашего Императорского Величества изложением сколько-нибудь подробных соображений относительно прямой недопустимости передачи, хотя бы на время, части наших судов Черноморского флота, — докладывал в этот же день Николаю II В.Н. Коковцов, — для управления коими у Болгарии не имеется ни офицерского состава, ни навыка в технике морского дела, — передача же судов с командою равносильна начатию Россиею войны против Турции, — Совет Министров нашел, что и передача артиллерийских орудий должна быть решительно отвергнута как с точки зрения занятого Россиею нейтрального положения в балканской войне, так и по невозможности ослаблять наши средства в настоящую минуту. Передача 28 орудий Болгарии не может остаться тайною; слух о предположении болгарского правительство спешно приобрести некоторое количество орудий осадного образца уже проник, благодаря чьей-то нескромности, в дипломатические сферы Петербурга, и к нам несомненно будет предъявлено обвинение в нарушении нейтралитета как со стороны Турции, так и со стороны дружественно-расположенных к ней держав тройственного союза. С точки зрения России представляется даже весьма спорным, насколько желательно укрепление Болгарии в ее стремлении продолжать войну с Турциею, и не следует ли даже, во имя ее собственных интересов, скорейшее заключение мира, не подвергая себя риску утратить плоды ее блестящих побед. Еще менее допустима, по заключению Совета Министров, уступка орудий, с точки зрения наших собственных интересов. Заявление военного агента Болгарии о готовности обратить ее армию, вместе с армиями ее союзников, против Австрии и ее союзников, с целью облегчения положения России, — должно быть отнесено к числу несбыточных увлечений».

17 декабря в Лондоне начались переговоры, на которых турецкая делегация первоначально настаивала на сохранении удерживаемых еще ее армией городов, очевидно, рассчитывая на поддержку извне.