2 января 2015 года на информационном ресурсе Российского совета по международным делам (РСДМ) была опубликована программная статья генерального директора этой организации Андрея Кортунова под названием «Блеск и нищета геополитики».(1) Означенная публикация нуждается в особом внимании, поскольку отражает точку зрения того сегмента в российском экспертном сообществе, которое выступает за решительные уступки Западу в переломный момент начала новой фазы войны за Украину.

Формально в своем тексте Кортунов уходит от прямой критики патриотической линии и дело сводит к косвенной полемике. Это требует достаточно отвлеченной темы. Поэтому объектом атаки Кортунов выбирает идеологию — конкретно «геополитику» как главную методологию конфликта, используемую современными экспертами-международниками. Попутно, как выясняется, конкретным субъектом его критики в России является «Изборский клуб». Но, на самом деле, Кортунов достаточно осторожно критикует внешнюю политику президента Владимира Путина, осуществляемую в ходе украинского кризиса, использовав известную методу опытного царедворца. «Виноватым» в этом случае оказывается не «царь», даже будь он «ненастоящим», а его «бояре», точнее — «протопопы» и «дьячишки» — никуда не годные, по мнению Кортунова, внешнеполитические советники российского президента из числа «геополитиков».

Именно так это приняли и правильно поняли благодарные читатели ресурса РСМД. В последовавшем развернутом комментарии профессор Валерий Михайленко из Уральского федерального университета поясняет это следующим образом: «Статья А. В. Кортунова появилась очень своевременно. Предполагаю, что в феврале 2014 года завершился почти двадцатилетний период „примаковской“ внешней политики, основанной на прагматизме. Стоило лидеру страны прислушаться к экспертным оценкам „Изборского клуба“, представления об идеологических и политических позициях, персоналиях и возможностях влияния этого сообщества отражены на сайте клуба, как стало ясно, что четверть века тяжелого встраивания России в современный мир пошли насмарку. Еще вчера „великая энергетическая держава“, лидер региональных блоков опустилась до „мусорного уровня“. Приближенные к власти эксперты, советники недооценили современное невидимое оружие глобализации, тотально ошиблись с прогнозами и рекомендациями, нанесли тяжелое поражение собственной стране. Уверен в том, что не дождемся от них рефлексии или самокритики».(2)

«Геополитиков» (персонально назван Александр Дугин) Михайленко вполне недвусмысленно определяет, как «фашистов». Заметим, что Кортунов в своей статье дает Дугину более сдержанную оценку, сосредотачиваясь на критике его идеологии. В его интерпретации Александр Дугин — это «радикальный интерпретатор геополитической парадигмы». А сама «геополитическая парадигма» — это «новая теология и новая догматика стратегии международной конфронтации», т. е. квазирелигиозная доктрина. Кортунов сравнивает геополитику с алхимией. «Как хорошо известно из истории естествознания, грань между наукой и лженаукой бывает очень тонкой. Например, алхимия считается лженаукой, но вклад алхимиков в развитие экспериментального базиса всей современной науки (не только химии) неоспорим», — пишет он.

Поэтому опытный и изощренный полемик Кортунов вынужден делать реверанс «алхимии»-геополитике. По его мнению, российские геополитики были одними из первых, предугадавших неизбежный закат «однополярного мира». Именно они якобы предсказали формирование полицентричной системы международных отношений.

Для плюрализма в своей статье Кортунов утверждает, что «геополитический вирус» работает и на Западе. Там он «инфицирует» «безответственных журналистов и начинающих исследователей», «умудренных опытом политиков и ведущих аналитиков». «Геополитический вирус» оказался на редкость заразным, а подходящего лекарства от него, как пишет Кортунов, даже не начинали искать. Таким образом, «геополитика» — это еще и информационная болезнь, вызывающая взаимную агрессию. Кортунов признается, что в современной России ему не нравятся следующие положения, часто повторяемые в российских СМИ: «Украина стала полем геополитической битвы России и Запада», «Геополитическое противостояние Москвы и Вашингтона неизбежно», «Атлантическая и евразийская цивилизации геополитически несовместимы», «Геополитика идет на смену геоэкономике», «БРИКС — геополитический союз будущего».

Итак, Кортунов полагает, что на современную динамику развития международных отношений второго десятилетия XXI века оказывает влияние ошибочная концепция геополитики. Идеология воздействует на политику. Геополитика, с точки зрения автора, в современной аналитике переживает даже своеобразный ренессанс. Но увлечение геополитикой, полагает автор статьи, характерно для кризисных периодов международных отношений. Обновленные геополитические концепты, по мнению автора, тем не менее являются отражением «реальных процессов современной жизни», в частности, они объясняют резкое обострение отношений между Россией и США. Однако современная геополитика, полагает Кортунов, слишком просто трактует международные процессы, т. е., надо понимать, неправильно объясняет конфликт США и России. К базовым недостаткам геополитики эксперт-международник из РСМД относит:

— трактовку мира в категориях «неизбежного противостояния» якобы объективно существующих «больших пространств»;

— признание необходимости гегемонии «осевых держав» этих «пространств» и неотъемлемое право этих держав на их исключительную сферу влияния;

— географический детерминизм, определяющий безальтернативный характер «исторической миссии государств, народов и политиков».

Кортунов полагает, что геополитика представляет собой идеологическую борьбу в крайнем антагонистическом проявлении без шансов на примирение. Подобная крайность заложена в методологии геополитики, поскольку, как полагает Кортунов, «геополитическое противостояние» оперирует понятиями, которые хотя и можно описать, но изменить уж никак нельзя, — география, климат, рельеф и пр. Кортунов критикует геополитику за абстрактность и отсутствие конкретики, правда, при этом он проявляет полное пренебрежение элементарными фактами, демонстрируя застарелую болезнь наших либералов, игнорирующих различия «почвы» России и Европы. Вот что Кортунов, в частности, пишет по этому поводу: «Не вполне понято, чем российский климат отличается, например, от шотландского, почему наш рельеф так непохож на финский, а географическая протяженность России несравнима с протяженностью Канады». Как раз и отличается, чтобы понять это, достаточно пожить в Европе какое-то время не с целью отдыха и научных прогулок. Для обретения понимания лучше всего поработать в Европе на земле. Вместо подобного эмпирического опыта можно и обратиться к соответствующим отраслям книжного знания. Можно, например, сравнить среднемесячные температуры, средний уровень осадков в средней полосе России и в той же Шотландии. Наука климатология определит, что климат в Шотландии морской, с мягкими зимами из-за влияния теплого океанического течения Гольфстрим, а в центральной полосе России под Москвой — континентальный. Что касается финского рельефа, то он опять же отличается от российского тем, что самая населенная юго-западная область Финляндии — это область лиственных лесов, а на соседнем шведском острове Готланд и на материковой части Швеции выращивается даже виноград и имеется собственное, пусть скромное, но шведское виноделие. Очевидно, что виноградники на грунте под Москвой никак не возможны. Климатические допущения определяют особенности продуктивности сельского хозяйства, которые кардинальным образом отличаются у России и у Европы. Просто продуктивность земли разная в средней полосе России и в Германии, разные по продолжительности и временные периоды для сельскохозяйственных работ. Какое отношение это имеет к социологии либерализма? Ведь капитализм как базовое явление в классической экономике вырастает из рентных отношений в сельском хозяйстве. А они из-за низкой продуктивности никогда не были развиты в России. Показательно, что и сейчас после четверти века рыночных реформ в России до сих пор нет полного земельного кадастра нашей страны. А если нет развития в капиталистических отношений в базовой отрасли, то, разумеется, сам капитализм в России будет не такой, как в Европе. Соответственно, другими будут и отношения в надстройке.

Но вернемся от базовых отличающих Россию от Европы социокультурных факторов, которых упорно не хочет знать Кортунов, к критике им более абстрактного предмета — геополитики. Что касается критики геополитики от Кортунова, то здесь следует заметить: геополитика, как и любая мыслительная деятельность, отражающая действительность, оперирует посредством абстрактных категорий и понятий некими реальностями. Если она и заслуживает критики, то только в этом качестве. Следующее важное замечание. Геополитика — не является социологической наукой, это скорее внешнеполитическое руководство для определения правильных внешнеполитических стратегий. К примеру, очевидно, что японцы, создавая в конце ХIХ века после революции Мэйдзи современные вооруженные силы, могли и без геополитической концепции Мэхена и Коломба найти правильное решение для соотношения своих сухопутных сил и флота. Однако Мэхен и Коломб явно помогли японским стратегам найти верное решение для формулы борьбы за гегемонию в Корее и Маньчжурии, и российскому Генеральному штабу и вооруженным силам пришлось убедиться в этом под Порт-Артуром и Цусимой. Однако в случае с Пёрл-Харбором Мэхен и Коломб не сработали в пользу Японии, поскольку у ее противника оказались большие ресурсы, и в этом японцам пришлось самим убедиться в битве у атолла Мидуэй. Но поражение Японии не опровергло верность геополитической концепции Мэхена и Коломба. Только справедливость этой общей основы стратегии для морского и океанского соперничества и войны подтвердили США своей победой. В основе своей геополитическая концепция Мэхена и Коломба верна, но не в частностях. Что касается внешней политики, то отказ от геополитики как основы для выработки внешнеполитических стратегий может означать лишь одно — отказ от суверенности. Геополитика как теоретическая область не плоха и не хороша. Она является неоднократно проверенной опытом основой для выработки определенных внешнеполитических стратегий. При этом геополитика из-за своей крайней абстрактности не дает гарантии победы при определении этих стратегий.

С одной стороны, геополитика предполагает большой уровень абстрагирования при описании международных процессов, с другой, для эффекта воздействия — использует зачастую слишком образные понятия. В последнем отношении она излишне художественна и потому интересна. Зачастую трудно провести границу между геополитикой и геофилософией. Последняя лишний раз подчеркивает высокий уровень абстрагирования при описании процессов.

Геополитика верна в том отношении, что процессы международной политики протекают как во времени — они изменяются, так и в пространстве, которое, в свою очередь, изменяется. Геополитика призвана изменять политические пространства.

Например, понимание места и роли России можно описать через абстракцию геополитики, а можно простым конкретным фактом. Например, на исходе ХVII века Россия не обладала ни одним полноценным морским или океаническим портом. Архангельск можно не принимать в расчет, поскольку в нем были возможны всего три летних месяца навигации. Далее современный фундаментальный факт. На сегодняшний момент Российская Федерация обладает всего лишь одним открытым океаническим морским портом, и то расположенным в крайне неблагоприятных климатических условиях за полярным кругом — Мурманском. Линии коммуникаций всех других российских морских портов на выходе в океаны закрыты проливами, контроль над которыми осуществляют отнюдь не дружественные России державы. Можно было бы задать вопрос российским либералам, отрицающим наличие фундаментальных естественных отличий России от Запада: «А сколько открытых океанических портов имеют США?» Любой затруднится ответить по той простой причине, что их слишком много. И ведь речь идет о фундаментальном для развития внешних экономических (и прочих) коммуникаций. Можно ли после этого обвинять представителя «либерального кружка», отрицающего геополитику, в элементарном незнании еще и географии. Но ведь для подобного вполне реального состояния России английский геополитик Хэлфорд Маккиндер придумал такое понятие, как «Хартленд». В англо-саксонской геополитике от Маккиндера до Бжезинского разработка темы ограничения экспансии из Хартленда и установления контроля над ним занимает огромное место. И речь в данном случае идет не об абстрактной научной или квазинаучной теории, а о разработке основ внешнеполитической стратегии — правильных и лаконично точных, подобных 36 классическим китайским стратагемам эпохи царства Ци.

«Соперничеству», провоцируемому геополитикой, Кортунов противопоставляет «сотрудничество», полагая, что в геополитике «вопросы международного сотрудничества разработаны крайне слабо». Несостоятельна попытка противопоставления Кортуновым геополитики глобализму как идеологии конфликта идеологии сотрудничества. На самом деле, обратной стороной глобализма как раз и является конфликт, который обслуживает интересы центра за счет периферии. И потом, обратной стороной любого конфликта выступает сотрудничество. Если внешнеполитическая стратегия приводит к равновесию, то это равновесие и требует сотрудничества. И, наоборот, односторонний отказ от равновесия порождает у партнеров стремление к развитию доминирования, что повышает конфликтность. В отношении конфликтности геополитика в принципе верна, поскольку вся известная история человечества является историей борьбы народов. Но диалектика не видит противоречия между борьбой и сотрудничеством. Собственно, борьба — это и есть форма сотрудничества. Сотрудничество является обратной стороной борьбы и наоборот.

Что касается конкретики украинского кризиса, то Кортунов не видит у него перспектив в будущем, поскольку относит его к прошлому. «Текущий украинский кризис, события на Южном Кавказе летом 2008 года, тлеющие конфликты в других углах постсоветского пространства — это в конечном счете последствия незавершенного процесса распада СССР, финальный акт исторической драмы уже далекого 1991 года», — полагает он. Украинский кризис, таким образом, относится к прошлому веку, и он «не должен подменять собой формирующуюся повестку дня нового столетия». Подобная оценка, заметим мы, заведомо исключает фактор США в создании нынешнего украинского, а до этого грузинского 2008 года кризисов. Кортунов утверждает, что кризисы имеют внутренние для постсоветского пространства причины. Это исключает внешний фактор геополитики, делает его не нужным.

Парадигме «сотрудничества», считает Кортунов, геополитика противопоказана. Ей Кортунов противопоставляет «глобалистику», под которой понимает «научное направление, занимающееся причинами, содержанием и последствиями процессов глобализации». «Глобалистике», таким образом, Кортунов в сравнении с геополитикой дает заведомый знак плюс. Ее он считает наукой, а геополитику — лженаукой. «Глобалистика ставит в центр своего внимания весь мир как единую систему», — пишет Кортунов. Однако, заметим мы, «глобалистика» и «геополитика», на самом деле, не противоречат друг другу в этом аспекте, поскольку в центре интересов глобалистики находится соотношение центра и периферии. В этом отношении, если геополитика является идеологией борьбы, то глобалистика является идеологией господства и подчинения. Охраняя последнее, глобалистика утверждает, что соотношения центра и периферии объективны и с ними нужно согласиться.

Глобалистика является частью либеральной парадигмы, т. е. составной частью современной идеологии либерализма. В этом отношении сомнительно определение глобалистики в качестве «науки». Итак, идеологические противники национальной политики России вполне определены в статье Кортунова. При этом им дано «умелое» определение. Оказывается, они, на самом деле, не либералы и не западники. Они — глобалисты. Последнее предполагает, что они выступают не за интересы конкретного неназванного Кортуновым «ответственного игрока», а за интересы Земли и землян в целом. Понятием «глобалисты» Кортунов скрывает то, что часть российских идеологов в идущей борьбе Запада против России выступают за безусловное право США и их союзников на контроль за ресурсами Земли, а в конкретном случае украинского кризиса — за ресурсы постсоветского пространства. Поэтому конкретные пункты критики Кортуновым геополитики нуждаются в переводе.

Кортунов критикует геополитику в трактовке «неизбежного противостояния» «больших пространств». Как следствие, он утверждает, что кризис на Украине имеет внутреннюю постсоветскую природу и «большие внешние пространства» к нему не причастны. Логика не выдерживает критики, поскольку поводом к «революции» Евромайдана стал срыв подписания соглашения с Евросоюзом — «большим пространством», в трактовке геополитиков.

Кортунов критикует геополитику за признание необходимости гегемонии «осевых держав» и неотъемлемое право этих держав на их исключительную сферу влияния. Логика критики предполагает отказ России в каком-либо ее влиянии на постсоветском пространстве.

Кортунов критикует географический детерминизм, присущий геополитике. Подобная логика предполагает, что Россия или Украина может стать частью Запада — повторение старых иллюзий, опасных для нашего массового сознания в идущей войне за Украину.

Сам Кортунов, разумеется, как он себя определяет, не «геополитик» и не «глобалист». Удобная и уклончивая линия. Он как бы остается над схваткой и призывает заниматься синтезом на основе двух линий. Михайленко пишет: «Основная идея статьи А. В. Кортунова сводится к тому, чтобы установить творческий диалог между геополитиками и глобалистами». Кортунов убеждает, что «если реальный диалог между геополитиками и глобалистами все же состоится, то на стыке этих двух противостоящих друг другу парадигм можно ожидать неожиданных и плодотворных интеллектуальных прорывов». Однако, заметим мы, на практике дело не сводится только к пресловутому диалогу «экспертов-геополитиков» и «экспертов-глобалистов». Ведь очевидно, что и те, и другие являются идеологическими выразителями мнений неких широких кругов. Заметим, что к «диалогу» Кортунов призывает, когда на части постсоветского пространства — Российской Федерации — идет «холодная» гражданская война, а на другой части — Украине — гражданская война уже как год перешла в горячую стадию. В этих условиях речь уже больше не идет о надуманных спорах «геополитиков» и «глобалистов» — отношения этих двух общественных секторов в условиях гражданской войны непримиримы, а о фундаментальном кризисе постсоветского пространства и связанным с ним кризисе российской внешней политики. Поэтому вместо того, чтобы рисовать турусы на колесах от глобализма или геополитики, от Кортунова было бы интересно услышать, какую бы он, Кортунов, предложил внешнеполитическую линию российскому руководству в ситуации второй «оранжевой революции» на Украине. Конкретно по пунктам, согласиться на переход территории Украины под прямой контроль США и ЕС? Согласиться с ликвидацией военно-морской базы в Севастополе? А что бы Кортунов предложил российскому руководству в гипотетической ситуации, если бы крымско-татарские радикалы вкупе с украинскими националистами во имя развития национальной революции и прав «коренного населения» под благосклонные комментарии западных СМИ устроили бы резню русского населения в Крыму? Вилки возможностей «национальной революции» на Украине можно множить. В итоге ключевой вопрос к Кортунову: что делать с постсоветским пространством, которое с завидной периодичностью сотрясают «оранжевые революции»? Что делать с нестабильной Россией, постсоветская экономика и финансы которой с завидной постоянностью устраивают кризисы? И, если уж на то пошло, то может ли Кортунов с экспертами-глобалистами сформулировать для России «геополитику обороны» в этой ситуации или глобализм заведомо предлагает отказать от таковой, чтобы выбрать для российских «геополитиков» перманентный диалог, а для России — окончательную капитуляцию?

А тем временем еще один «глобалист» — президент Порошенко — приказал открыть огонь в Донбассе. Вот и остается в этой ситуации отечественным «геополитикам» (в определении «глобалистов») в лице Проханова надеяться на Богородицу, которая спасет Святую Русь, Дугина — на логику больших пространств, а Хазина на то, что доллар закроется. Что касается Кортунова, то ему под залпы канонады в Донбассе остается лишь верить в продуктивный диалог в кризисной России «геополитиков» и «глобалистов».

Кажется, что для подобного диалога генеральный директор РСМД готов предоставить помещения своего клуба.

Для нас очевидно, что в текущей международной и политической ситуации Россия ждет от эксперта-международника честности, честности и еще раз честности, а не уклончивых обсуждений о преимуществах «глобалистов» и о нищете «геополитиков».

*****

(1) Кортунов Андрей. Блеск и нищета геополитики

(2) Михайленко В. И. В порядке дискуссии: О статье А. В. Кортунова «Блеск и нищета геополитики» (Прим: Проф. Валерий Михайленко является директором департамента международных отношений Уральского федерального университета — учебного заведения, которое последние месяцы подвергается критике в электронных СМИ патриотической направленности как «цитадель» пятой колонны в ключевом регионе Российской Федерации).