Ислам, как известно, самая молодая из «авраамических» религий. Её распространение было практически мгновенным. Менее чем за 90 лет с момента основания новая религия стала господствовать на пространстве от современного Узбекистана до Португалии, завоёванном отрядами арабов. На восток им преградили путь Гималаи, а на запад — Атлантический океан. Именно с рубежа VII-VIII веков для мусульман собирательным именем европейцев стало слово «франки», поскольку именно о франкских рыцарей разбились их планы завоевания Европы. Но лишь спустя почти четыре сотни лет с земли Франции была предпринята попытка нанести ответный удар. Причём не куда-нибудь, а в священное место как ислама, так и иудаизма с христианством, по Иерусалиму. Называлось это Крестовый поход.

Несмотря на то, что идеологической подоплёкой Первого Крестового похода значилась цель «освобождение Гроба Господня из рук неверных», реальные причины лежали несколько в других плоскостях. Во-первых, Франция, поставившая Крестовым походам наибольшее число участников, переживала отнюдь не самые лучшие времена: из-за изменившихся климатических условий и экономических проблем её жители не могли себя прокормить. Во-вторых, в Европе скопилось огромное количество младших сыновей дворян, которые не могли претендовать на наследство своих родителей, а ничем иным, кроме хозяйствования и войны, они заниматься не хотели. В-третьих, разбогатевшие на торговле с Востоком итальянские купцы надеялись, поддержав крестоносцев, снизить закупочные цены на азиатские товары.

Эпоха Крестовых походов против мусульман растянулась на три с половиной столетия, практически до падения Византийской империи, хотя некоторые называют последним таким походом борьбу против турок, осадивших в 1683 году Вену. Как позже этого, так и раньше, объявлялись крестовые походы против других конфессий и народов. Например, жертвами крестоносцев стали очень даже христианский Константинополь, полабско-прибалтийские славяне, пруссы и латгалы, эстонцы, финны, русские, чехи-гуситы и даже… французы из числа альбигойцев. Но в сознании европейцев укрепился стереотип: Крестовые походы — это против мусульман.

Сегодняшнюю ситуацию вокруг нападения исламских террористов на редакцию французского журнала карикатур «Шарли Эбдо» уже сравнивают с антимусульманской истерией, развернувшейся в Западной Европе после возвращения из паломничества в Иерусалим Петра Пустынника. И говорят о новом Крестовом походе. Нет, не за «освобождение Гроба Господня от неверных», поскольку уже более 50 лет Восточный Иерусалим не принадлежит арабам.

Основная масса мусульман во Франции появилась после распада колониальной системы. Большей частью французские мусульмане — выходцы из некогда входивших во Французскую колониальную империю северо-африканских государств: Алжира, Туниса, Марокко. Часть из них переселилась вполне легально, но многие до сих пор являются иммигрантами-нелегалами. Численность мусульманской общины только официально составляла в 2011 году около 10% населения Франции. При этом значительная часть мусульман осела в Париже, совместно с другими мигрантами превратив его население в многоязычный Вавилон.

Дабы не грешить против истины, прячась за ложью «толерантности», стоит отметить, что именно наплыв иммигрантов из Юго-Восточной Азии и Африки, включая Северную, способствовал колоссальному росту уличной преступности в Париже. Вплоть до предупреждений не оставлять дамские сумочки на спинках стульев даже в престижных парижских кафе. При этом мусульманская молодёжь, численность которой год от года растёт из-за традиционно высокой рождаемости выходцев из Северной Африки, более агрессивна, чем коренные французы, более склонна к решению конфликтов с применением насилия и менее законопослушна.

К этому следует добавить не только более низкий средний образовательный уровень и социальный статус французских мусульман, но и значительно более низкий уровень занятости. Ситуацию усложняет низкая ассимилируемость и социализация мусульман во французском обществе. При этом они прекрасно научились пользоваться как социальной защитой, так и «благами толерантности», когда большинство населения вынуждено подчиняться диктату меньшинства, порой подавляющего. Причиной многому служит общая для европейцев психологическая закрытость. Не только этнические и религиозные меньшинства иммигрантов образуют закрытые, недоступные чужакам сообщества, но и коренные французы, немцы, голландцы, бельгийцы с крайним неудовольствием принимают в свою среду «понаехавших». Иммигрировавшему в страны «Старой Европы» намного легче наладить отношения с такими же мигрантами, даже из других европейских государств, чем с коренным обитателем страны.

Эти особенности являются общими для «Старой Европы», где численность мусульман хотя и колеблется от 5 до 10%, но мусульманские общины являются наиболее сплочённой, организованной и активной частью населения. Если выражаться образно, то европейские (и французские в первую очередь) мусульмане выглядят среди «старых европейцев» стаей дворовых псов, затесавшихся на выставку комнатных болонок, чихуахуа и йоркширских терьеров.

То, что происходит вокруг теракта в редакции «Шарли Эбдо», уже начинает напоминать хорошо срежиссированную провокацию, целью которой является дестабилизация обстановки в Европе. Вместо поиска путей снижения влияния радикалов на мусульманские общины европейцы принялись раздувать конфликт, перейдя к шельмованию своих сограждан, чтящих пятницу. Например, заранее анонсированный трёхмиллионный тираж этого журнала с уведомлением о том, что номер будет содержать карикатуры на Пророка, попытка давления на школьников-мусульман в вопросе поддержки карикатуристов. И ни к чему, кроме озлобленности европейских мусульман, к повышению их сплочённости против коренных жителей Европы, это не приведёт.

Любопытно проследить за политическими последствиями этого конфликта. Уже сегодня право-консервативные и националистические партии Европы располагают поддержкой около четверти жителей Евросоюза, что показали выборы в Европарламент. Значительная часть их позиционирует себя в качестве «евроскептиков», в той или иной мере выступая против сохранения Евросоюза в нынешнем виде. При этом даже без демонизации мусульман рост поддержки, например, французского «Национального фронта» стал последние пару лет причиной для беспокойства их политических соперников. И истерия «нового крестового похода против мусульман» лишь подстегнёт популярность правых. Даже без ответных мер исламистов.

Разумеется, ни о каком «внутриевропейском крестовом походе на мусульман» речи не идёт, но если у кого-либо хватит глупости его объявить, то итог его будет тем же, что и при нападении стаи болонок на свору дворовых псов, забредших на выставку декоративных собак. Европейские мусульмане уже очень болезненно воспринимают нападки на них и их духовные ценности, следует ждать радикализации арабской, турецкой, албанской и боснийской молодёжи европейских государств, проявлением которой могут стать массовые погромы и бунты. Разумеется, с жёстким подавлением и многочисленными случайными пострадавшими. Серьёзный удар беспорядки нанесут по экономике Евросоюза. Всё это способно вызвать ответную реакцию в исламских государствах, как минимум — дипломатическую, как максимум — в виде физического насилия над европейцами и введения экономических санкций против стран ЕС.

Высока вероятность таких шагов в ряде европейских государств, которые можно охарактеризовать как «атака на толерантность». В любом случае рост популярности консерваторов и националистов вынудит пересмотреть политику предоставления дополнительных преференций мусульманам, в частности, и иммигрантам в целом. При этом чаще всего право-консерваторы и националисты скептически относятся к сохранению ЕС в нынешнем виде, а также полному подчинению европейской политики политике США. То есть, чем сильнее разыграется антиисламская истерия, тем выше вероятность реформирования Евросоюза, тем выше вероятность для Штатов в ближайшие годы столкнуться с неповиновением их диктату со стороны европейских партнёров.