Присоединение к Евразийскому союзу Украины способно поставить под вопрос если не само существование Евросоюза в его нынешнем виде, то уж точно его планы стать равновеликим США центром силы. Сорос далеко не лукавил, утверждая: «Спасая Украину [от интеграции с Россией], ЕС спасет себя».

С самого начала кризиса на Украине российские СМИ буквально захлестнул вал публикаций, полных сочувствия к Европе, которую Соединенные Штаты вопреки ее интересам втягивают в противостояние с Россией. Дошло даже до утверждений, что США организовали этот кризис не против России, а против Евросоюза, дабы таким коварным способом блокировать его превращение в самостоятельный и равновеликий им центр силы на глобальной политической и экономической арене. Россия же лишь попутно попала под раздачу в чужой разборке: слишком слаба она экономически, чтобы быть самостоятельным субъектом в глобальной игре.

Рассказы о Европе, страдающей от американских происков, для России отнюдь не новы. Войну в Югославии объясняли стремлением США ударить по евро, не допустить его превращения во вторую резервную валюту. Признание Косово — намерением все тех же Соединенных Штатов, во-первых, легализовать албанские наркокартели, ориентированные на доставку наркотиков в Европу, во-вторых, создать крупнейшую американскую базу как инструмент давления на Евросоюз. Агрессия же в Ливии, соответственно, была затеяна янки, чтобы лишить Европу надежного источника энергоносителей и попутно через волну миграции обострить ее внутриполитические проблемы.

Одновременно нам сообщают, что Европа, точнее «Старая Европа», стремится к стратегическому партнерству с Россией. В отличие от «Новой Европы», всецело ориентированной на Америку, и потому России враждебной. Чуть ли не ежедневно по телевидению демонстрируют митинги и демонстрации европейской общественности против антироссийской политики Евросоюза, сообщают о соответствующих заявлениях и демаршах европейских политиков, правда, по странному совпадению, отставных.

Уверенность в очевидном противоречии антироссийских санкций коренным европейским интересам и столь же очевидная антироссийская политика Европы, естественно, требуют объяснения столь разительного отличия «должного» от «сущего». И недостатка в объяснениях нет. Начиная от самых оригинальных — вырождение европейского правящего слоя, его неспособность понимать стратегические интересы Европы. Хотя преобладает, конечно же, куда менее экзотическое — Европа просто-напросто не суверенна и вынуждена подчиняться воле США.

Военно-политическая зависимость Евросоюза от США — это факт. Однако из этого факта вовсе не следует, что ЕС участвует в антироссийских санкциях обязательно против своей воли. Одно из другого не вытекает. Румыния, Венгрия, Италия, Словакия и Финляндия были зависимы от Третьего рейха, но разве их участие в агрессии против СССР было вынужденным, и они должны проходить по разряду жертв политики Германии, а не соучастников?

Точно так же не подлежит сомнению, что соединение европейских технологий с ресурсами России способно сделать ЕС самостоятельным и равнозначным Америке игроком на глобальной арене. Но из этой очевидности совершенно не вытекает, что Евросоюз собирается получить доступ к российским ресурсам на основе равноправного и взаимовыгодного сотрудничества.

«Террористы становятся героями, коль скоро их поступки обращены против России. Правозащитники умолкают, коль скоро дело идет о защите русской народности». Звучит современно, словно из очередного заявления российского МИДа, обличающего западную политику «двойных стандартов». Только написано это было Николаем Данилевским в середине XIX в. (я лишь заменил вышедшие из употребления термины, такие как «кинжальщики», на современные). Особо подчеркну: написано в то время, когда ни о какой зависимости Европы от Америки не могло быть и речи, и когда никакая «Новая Европа» не могла на нее дурно влиять. Ни прибалтийских республик, ни Польши, ни Румынии тогда на карте мира просто не существовало. Что вовсе не мешало существованию европейской политики «двойных стандартов» в отношении России.

В последние десятилетия в российском общественном сознании утвердился образ «старушки Европы» — цивилизованной и миролюбивой. Едва ли не прямой противоположности Соединенным Штатам, агрессивно насаждающим демократию по всему миру с помощью государственных переворотов и «Томагавков». Европа, может быть, и «старушка», но «старушка» хищная. Все последние века прошли под знаком непрерывной колониальной экспансии европейских стран и их борьбы между собой за первенство в присвоении чужих богатств. В одном ХХ в. противоборство Германии и Великобритании ввергло человечество в две мировые войны. Именно эта нацеленность европейцев на мировую гегемонию определяла и определяет их отношение к России.

К XVIII в. почти весь мир или уже стал колонией Запада, или был обречен, с точки зрения европейцев, на превращение в колонию. Османская империя начинала клониться к закату, Китай лежал в руинах, не лучше обстояли дела и в Японии. Их покорение считалось вопросом времени. Лишь одна страна, не принадлежащая к западной цивилизации, не только не проявляла признаков умирания, но, напротив, активно развивалась и усиливалась. К тому же она находилась не за тридевять земель, а нависала огромной массой над Европой. В этих условиях европейцы вполне обоснованно увидели в России единственную силу, способную противостоять экспансии западной цивилизации. И не ошиблись. Рост могущества России (тогда именовавшейся СССР) в ХХ веке привел к краху колониальной системы. Системы, которая приносила Европе баснословные прибыли, в строительство которой старые европейские нации вложили столько энергии, таланта и собственной крови.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что любое усиление России воспринимается на Западе как прямой вызов собственной безопасности, как угроза его коренным, жизненным интересам. И, наоборот, любое ослабление России — как благо для всего западного мира, включая и «старушку Европу».

Распад СССР был подарком судьбы не только для США, но и «Старой Европы». Он сделал возможным воплощение в жизнь ее многовековой мечты об объединенной Европе. Позволил в форме Евросоюза мирно, без войны совершить то, что не смогли ни Наполеон, ни Гитлер. Из-за России, кстати. Более того, распад СССР дал на это средства: рынок сбыта товаров в триста с лишним миллионов человек, по объему почти равный рынку Европейского Экономического Сообщества в 1991 г. Отсюда колоссальный рост экономики Европы и благосостояния европейцев. На фоне обретения такого рынка сущей мелочью кажутся российские «инвестиции» в европейскую экономику: за прошедшие с момента распада Советского Союза годы вывоз капиталов из бывших союзных республик в Европу составил сотни миллиардов долларов.

Хорошо известны слова Збигнева Бжезинского о том, что «Новый мировой порядок» строится не только на обломках России и против России, но и за счет России. В отношении Евросоюза они абсолютно соответствуют действительности. С полным правом можно утверждать — Евросоюз состоялся, и ныне даже получил возможность претендовать на роль глобального центра силы исключительно в результате краха СССР.

В связи с этим не удивляет бурная реакция Запада на слова Владимира Путина о распаде СССР как крупнейшей геополитической катастрофе ХХ века. Возмущение и европейцев, и американцев было абсолютно искренним: разве можно назвать катастрофой благо — несомненное и самоочевидное?

Однако в начале двухтысячных неожиданно (для Запада) выяснилось, что Россия выжила. Экономически она еще, действительно, слаба. С этим бессмысленно спорить, но роль России в мире никогда не определялась лишь экономикой. Российская Федерация, правопреемник СССР и Российской империи, постоянный член Совбеза ООН, один из основателей современного миропорядка. Политический статус подкрепляется военной мощью: паритет с Америкой в стратегических вооружениях сохранен. В обозримой перспективе подобное не по силам ни одной другой державе.

Возвращение России на мировую арену в качестве великой державы было воспринято в США как прямой вызов их геополитическим интересам, чреватый пересмотром итогов холодной войны. Показательна истерика представителя США при ООН после возвращения Крыма: «Вы — проигравшая сторона и не должны забывать об этом!».

Евросоюз угрозу своим жизненным интересам увидел в запущенных Россией интеграционных процессах на постсоветском пространстве. Многократные заявления российского руководства о том, что ни о каком восстановлении СССР речь не идет и что интеграция носит сугубо экономический характер, ничего изменить не могли. Экономическая интеграция Евразии для Евросоюза так же неприемлема, как и политическая.

Всего один пример. После подписания документов об образовании Евразийского экономического союза, объединившего рынок в 170 миллионов человек, Евросоюзу было предложено установить с новым интеграционным объединением взаимовыгодное и равноправное сотрудничество. Но эти 170 миллионов последние два десятилетия были собственным европейским рынком, а согласие на равноправное сотрудничество, с европейской точки зрения, означает добровольный отказ от значительной части ренты, получаемой после распада СССР. Присоединение к Евразийскому союзу Украины и вовсе могло вывести интеграцию постсоветского пространства на качественно новый уровень и тем самым поставить под вопрос если не само существование ЕС в нынешнем виде, то уж точно его планы стать равновеликим США центром силы. Сорос далеко не лукавил, утверждая: «Спасая Украину [от интеграции с Россией], ЕС спасет себя».

Поэтому Евросоюз и США в равной мере оказались заинтересованы в том, чтобы, по образному определению Владимира Путина, «дожать» Россию. «Дожать» — не значит вернуть обратно в вассальную зависимость 90-х. Цель иная: пока Россия еще не окрепла, к обоюдной выгоде США и ЕС довершить начатое распадом СССР и навсегда гарантировать себя от неприятных сюрпризов со стороны России. Кризис на Украине — лишь один из эпизодов этого процесса. И далеко не факт, что его кульминация.

Конечно, между США и ЕС существуют противоречия по вопросу антироссийских санкций. Но это противоречия тактические, связанные с разной ценой вопроса: США от санкций не теряют ничего. Другое дело — Евросоюз. Там далеко не все, включая влиятельные круги бизнеса, готовы нести финансовые убытки здесь и сейчас из-за угрозы потерять больше завтра и надежды приобрести что-то послезавтра. Потому и понадобился тандем Вашингтон-Берлин, чтобы не позволить национальным и корпоративным эгоизмам встать выше общих стратегических интересов Запада.

Существуют в Европе и достаточно сильные антиамериканские настроения, есть общественные и политические силы, выступающие за добрососедские отношения с Россией. Но преувеличивать их значение не стоит. В свое время движение за мир имело массы сторонников в Европе, а на площадях ее столиц собирались сотни тысяч демонстрантов под антиамериканскими лозунгами, что совсем не помешало европейской элите дать согласие на размещение «Першингов».

Общности стратегических целей ЕС и США в отношении России не мешает и факт их взаимного соперничества. Америке не нужен Евросоюз как равновеликий полюс силы. Она заинтересована в том, чтобы противостояние с Россией попутно ослабило Европу, укрепило ее зависимость от США. Европейские политики, надо полагать, понимают это не хуже российских политологов. Вместе с тем, ЕС рассчитывает, «дожав» Россию, не только сохранить всё полученное от распада СССР, но и поставить под свой контроль российские ресурсы. Тем самым — открыть себе путь к перехвату у США роли мирового гегемона, со всеми причитающимися барышами. В чем американцы едва ли сомневаются. Однако планы Евросоюза и США в отношении друг друга на нынешнем этапе в равной мере предполагают удушение России.

Поэтому России сейчас противостоят не Соединенные Штаты с вынужденной им подчиняться Европой, только и мечтающей восстановить взаимовыгодное сотрудничество. России противостоит объединенный Запад. Это более чем серьезно. Подобное в нашей истории случалось лишь трижды: в Крымскую войну, на заре Советской России и в холодную войну.

P.S. Сказанному выше совершенно не противоречат многочисленные высказывания министра иностранных дел России Сергея Лаврова и других высших руководителей страны о вынужденном, под давлением США, участии Евросоюза в антироссийских санкциях. Они и должны подобное говорить: тактические противоречия в вопросе санкций между США и ЕС — реальность. Не использовать это было бы, по меньшей мере, странно.

Совсем другое дело — массированная кампания под лозунгом «О бедной Европе замолвите слово», развернутая в российских СМИ. Что бы кто ни говорил, общественное мнение в Европе она изменить не может. Она рассчитана на внутреннего потребителя. Вольно или невольно российское общество убеждают в том, что никакого противостояния с Западом нет, есть лишь конфликт с агрессивной Америкой. Соответственно, правильной дорогой шли все последние десятилетия, товарищи, то есть господа. По ней и надо идти дальше. Единственное, что требуется, — помочь европейцам осознать коварство янки, пробудить в них национальную гордость. Тогда они восстановят свой суверенитет, сбросят американское ярмо, и все вернется на круги своя. А нынешний кризис забудется, как дурной сон. Конфликт с одной Америкой не помешает нам продолжать интегрироваться в западную цивилизацию и приобщаться к европейским ценностям.

Поэтому стон о «бедной Европе» совсем не безобиден. Продолжать курс на вхождение в западное политическое, экономическое и гуманитарное пространство, строительство общего европейского дома в условиях глобального противостояния с Западом равносильно игре в поддавки. Осознание этой реальности — непременное условие выработки адекватной вызову не только внешней (она уже есть), но и внутренней политики, от которой, в первую очередь, и будет зависеть исход кризиса в отношениях с объединенным Западом.