Сегодняшняя антикризисная мера ЦБ — резкое повышение ставки рефинансирования — говорит о том, что вялотекущий валютный кризис, начавшийся у нас с конца августа, перешел в фазу обострения. У такого обострения были объективные и субъективные причины. Объективные причины — это ожидание снижения валютной выручки (т.е. предложения валюты на рынке), связанное с падением цен на нефть и санкциями против наших банков и корпораций, которые должны были выплатить в 2014 г. по иностранным кредитам еще $33 млрд до конца года. Они вынуждены искать валюту на внутреннем рынке, так как не могут перекредитоваться за границей. Это, естественно, стимулирует дополнительный спрос на валюту. Экспортеры в условиях слабеющего рубля также начали придерживать валюту. Всё это играет против рубля.

Еще необходимо учесть, что на первых этапах кризиса, минувшей осенью, ЦБ и экономический блок правительства были заинтересованы в снижении курса рубля, потому что это позволяло им сбалансировать бюджет (выполнить бюджетные обязательства) при курсе 55 руб. за доллар и цене на нефть не ниже $60 за баррель.

К субъективным причинам следует отнести невнятную политику ЦБ, так как его руководство надеялось, что при плавающем курсе рубля всё само успокоится и ожидания изменятся в пользу стабилизации курса национальной валюты. Как оказалось, одних увещеваний последних недель оказалось недостаточно. Даже после продажи ЦБ в пятницу на рынке $2,3 млрд курс рубля продолжил падение, что говорит о потере доверия к объявленным ранее мерам ЦБ.

Так или иначе, ЦБ с ситуацией не справился. Антикризисные меры ЦБ запоздали. Необходимо было еще в ноябре «ломать тренд», повышая учетную ставку, и вводить административные инструменты, ограничивающие доступ к валюте.

Что будет?

Итак, ставка для коммерческих банков составляет 17% + 1,75%. Таким образом, конечные получатели банковских кредитов смогут получать кредиты только под 20% и более. Это грозит заморозкой всей экономической деятельности. Такая ставка не может сохраняться долго — максимум 2-3 недели. То есть мы оказались в ситуации, при которой в рамках монетарной модели, которой придерживаются ЦБ и экономический блок правительства, решения не просматривается.

Напомню, что этот валютный кризис у нас ведь не первый. По сути, мы сегодня расплачиваемся за «ошибки детства», когда в 1992 году начали реформы с введения конвертируемости национальной валюты в условиях неконкурентной экономики, связали денежную эмиссию с поступлением валюты в страну, а не с развитием собственного производства, т.е. производимой в стране товарной массой. С тех пор главными макроэкономическими показателями для правительства остаются курс рубля, цена на нефть и валютная выручка. Темпы развития национальной экономики рассматриваются как производные от этих индикаторов, а не как главный приоритет всей экономической политики. А ведь хорошо известно, что в тех странах, где были осуществлены реальные модернизационные прорывы и получены впечатляющие экономические результаты (Япония, Южная Корея, Китай), валютная либерализация проводилась на основе структурной перестройки и повышения конкурентоспособности экономики, т.е. на завершающей стадии структурных преобразований. У нас наоборот. В результате нет ни модернизации, ни конкурентоспособности. Получилось как в известном анекдоте — шашечки есть, а ехать не получается. Экономическая политика правительства сводится к гаданиям цены на нефть и оправданиям невозможности обеспечить приемлемые темпы развития экономики.

Ситуация в очередной раз показала, что в условиях сложившейся экономической политики нормальное динамичное развитие национальной экономики невозможно в принципе, сколько бы еще правильных призывов к инновациям и модернизациям ни провозглашалось правительством. Мы оказались в точке бифуркации: либо происходит разворот на реальное развитие экономики и, скорее всего, смена экономического блока правительства, либо эта команда, как давно предсказывают многие политологи, завалит не только «путинский режим», но и страну, к большой радости наших «спарринг-партнеров» на мировой арене.