Уже в 2016-2017 годах в поликлиниках нас начнут принимать дипломированные врачи 23 лет от роду. Сразу же после окончания медвуза они получат допуск к аккредитации врачей и на время перекроют дефицит врачей общей практики в госсекторе. Улучшит ли это качество медицинской помощи и не помешает ли России влиться в так называемый Болонский процесс?

Дипломы по-болонски: к общим учебным стандартам

По данным Минздрава, на сегодняшний день в госсекторе не хватает 800 тысяч фельдшеров и медсестер и 120 тысяч врачей. Недобор докторов отмечается среди рентгенологов, фтизиатров, педиатров, анестезиологов, реаниматологов и врачей общей практики. Дефицит среднего медперсонала — среди всех возможных специализаций, кроме стоматологических. Многие опасаются, что на фоне реформ в госмедицине произойдет очередной отток врачей за рубеж. Ведь часть российских медвузов входит в список ВОЗ «WHO World Directory of Medical Schools», и их выпускники после сдачи квалификационных экзаменов могут работать врачами во всех странах — членах ВОЗ. Однако теперь, после отмены обязательной интернатуры для врачей — выпускников 2016-2017 годов, экспорт российских врачей за рубеж все же замедлится. Ведь Россия пока так и не стала частью Болонского процесса, и в том, что касается медобразования, продолжает идти своим путем. Обратимся к истории вопроса. В 1999 году в итальянском городе Болонья министрами образования 29 европейских стран была подписана так называемая Болонская декларация. Ее целью стала взаимная гармонизация и унификация систем высшего образования этих стран за счет обмена положительным опытом, студентами, профессорами, межвузовского сотрудничества и перехода на общую терминологию. Россия присоединилась к Болонскому процессу в 2003 году, пообещав к 2010-му привести свою систему образования к «общему знаменателю». На тот момент стран-участниц было уже 33. Все участники Болонского процесса должны были договориться об общих формулировках и стандартах в учебных планах, в перечне специализаций и уровнях образования — бакалавр, магистр и в зачетных системах часов по предметам. Замечу, что при подтверждении любого диплома за границей часы, уделенные тем или иным предметам, важны не менее, чем наименование специальности. Я на практике наблюдала, как выпускники одного вуза, но разных факультетов, проведя одно и то же время на студенческой скамье, были аттестованы один — как бакалавр, второй — как магистр. И из-за тех же учебных часов выпускники российских медвузов, не поступившие в интернатуру, за рубежом считаются студентами с неполным высшим образованием. И прежде, чем их допустят к квалификационным экзаменам, должны доучиться по специальности.

На чем можно выиграть выборы в США?

Конечно, интернатуру — курс, на котором выпускники должны на практике осваивать свою специальность, — в российских вузах отменили именно из-за кадрового дефицита. И актуально это будет для выпускников 2016-2017 годов. Называется это нововведение — третьим образовательным стандартом для студентов-медиков. В том же 2016 году будет введена аккредитация врачей, к которой выпускники 2016-2017 годов сразу же допускаются. Это существенно сократит их путь к больному. Хорошо ли это для пациентов — другой вопрос. Третий образовательный стандарт действует с 2011 года. Теперь с первого курса медвуза как можно больше времени должно уделяться практической подготовке студентов в клиниках и поликлиниках и симуляционных классах. Там они смогут отрабатывать практические навыки, например, на медицинских манекенах. Правда, манекены весьма отличаются от реальных пациентов. Но так как новой техники пока не хватает, студентам все же придется иметь дело и с настоящими больными. Во многих вузах будут объединены кафедры патологической анатомии и патофизиологии. Это — несомненный шаг вперед, как и создание университетских клиник. Впрочем, последнее может оказаться экономически проблематичным для многих медвузов, хотя является обязательным условием для вузов развитых стран.Однако по мнению врача-уролога Льва Нестерова: «Объединение таких дисциплин как патологическая анатомия и патологическая физиология в один предмет „Патология“, по западному образцу, не имеет никакого смысла. Несмотря на „похожие“ названия эти дисциплины изучают совершенно разные аспекты медицины. В условиях РФ ситуацию также осложняет то, что ещё с советских времён традиционно имелись отдельные кафедры патологической анатомии и паталогической анатомии, вследствие чего вся литература, специалисты и преподаватели давно интегрированы в такую систему. Слияние этих предметов не даст ничего кроме головной боли, финансовых затрат и ухудшения (даже если временного) уровня образования». Теперь после окончания медвуза российские выпускники могут несколько лет отработать врачами общей практики и лишь после этого поступать в ординатуру и докторантуру. В США путь доктора к пациенту значительно длиннее, чем в России. Сначала он поступает в один из университетов на естественно-научную специальность на степень бакалавра и дополнительно (но уже бесплатно) проходит программу обучения на подготовительных медицинских курсах (Pre-Med). Для сдачи экзамена в Pre-Med необходимо определиться со специализацией в медицине, ведь у разных специальностей программы и экзамены серьезно отличаются. Далее — на третьем или четвертом курсе вуза, в зависимости от скорости усвоения программы, студент готовится к сдаче теста (Medical College Admission Test) на поступление в медицинский колледж. Проверяются его знания по биологии, химии, физике и по английскому языку. К тому же во время обучения в университете необходимо еще и вести научную работу, так как рекомендации научных руководителей тоже учитываются. Получив степень бакалавра по естественным наукам, студент может продолжить обучение на медсестру или врача в медколледже. После окончания медколледжа (заметьте, что у нас нет медколледжей для получивших степень бакалавра!) тот, кто хочет стать врачом, поступает в Высшую медицинскую школу (так называется в США медвуз) и учится, учитывая ординатуру, еще примерно 8 лет. Только после он начинает карьеру лечащего врача. То есть в 28-29 лет, а никак не в 23! Недаром многие врачи обращают внимание на то, что доступность медицины и иллюзия защищенности для пациента в России — вовсе не означает получение качественной медицинской помощи. Хороших врачей всегда было мало, и раннее начало врачебной практики — вовсе не гарантирует адекватности врача. Многие хирурги, например, достигают высокого профессионального уровня в 55 лет, но, увы, теперь их стремятся отправить на пенсию. Конечно, обучение на врача в США — одно из самых дорогих в мире. Год стоит в среднем 50-70 тысяч долларов. Его практически невозможно получить без кредитов, которые выпускник вуза отдает первые 10-15 лет работы. Малоэффективную в экономическом плане американскую медицину уже не раз сотрясали реформы. Президент Обама даже дважды выиграл выборы благодаря обещанию сделать медицину — доступной, а медстраховку — относительно дешевой и охватывающей всех граждан.

Я бы в фельдшеры пошел, пусть меня не мучат!

Медсестрам с российским дипломом в западных странах приходится начинать с нуля: поступать на сестринский курс в университет. Увы, так в России сложился учебный процесс. После сравнения зарплат российских врачей и медсестер возникает твердая уверенность, что средний медперсонал сознательно исключен из международной «конвертируемой» системы специалистов с медобразованием. У самих — дефицит. Однако многие преподаватели отмечают, что если бы к обучению среднего и высшего звена в медицине подходили как к части одного и того же непрерывного процесса — проблему нехватки медицинских кадров в России можно было бы решить уже давно. Впрочем, при некоторых крупных медицинских вузах, например, при Первом меде, — уже существует сложившийся в российских традициях вариант многоступенчатого обучения. Сначала будущие абитуриенты учатся в медицинском колледже и лишь затем сдают вступительные в вуз. Отсев, который обязательно происходит во всех медицинских учебных заведениях, происходит еще на первой ступени — в медколледже. В уровне подготовки выпускников колледжа при Первом меде сомневаться не приходится, но, например, во Франции даже медсестра общего профиля — это специалист с высшим образованием (как и в США), а не некий безликий «средний медперсонал» со средней зарплатой 14 тысяч рублей и постоянным страхом вылететь с работы. Впрочем, сейчас кризис и во французском здравоохранении, и при дефиците медсестер их не могут нанять, так как нечем платить за работу. На медсестринское отделение вуза во Франции сдают письменные и устные экзамены после получения аттестата зрелости. При этом из 1800 человек — пройти в вуз крупного города могут лишь 200 человек. В медсестринском вузе маленького городка может быть от 30 до 60 мест. Средний конкурс в российские медучилища — по данным Минздрава — 6 человек на место. Как говорится, почувствуйте разницу! Но и в России потенциал будущих медсестер и фельдшеров достаточно высок. Многие абитуриенты, поступающие в медучилище после 11-го класса, — это провалившиеся на экзаменах в медвузы. То есть люди, мотивированные на получение образования высокого уровня. Еще 3-5% — это те, кто уже имеет одно, и, как правило, высшее, образование другого профиля. Медсестра во Франции учится 3 года, причем практика, как и в российских медицинских колледжах, составляет примерно половину учебного процесса, а затем получает диплом — медсестры широкого профиля. Доучиваются медсестры, как и в России, уже на рабочих местах. Особенно в таких узко-профессиональных отделениях, как гемодиализ, педиатрия и оперблок. По данным статистики, французские медсестры общего профиля работают по специальности в среднем 8 лет. Работа эта — тяжелая, как и в России. Но многие медсестры сразу же думают о дальнейшей специализации. На педиатрическую медсестру можно сдать экзамены сразу же после окончания медсестринского вуза и отучиться еще год. Кстати, есть и перспектива: директор детского сада во Франции обязательно — педиатрическая медсестра! Ни разу не встречала подобных прецедентов в России. Особенно на фоне недавнего сокращения «садовских» и ясельных медработников в Москве. Для получения специальности медсестры оперблока во Франции надо отучиться еще 18 месяцев, но только после двухгодичного стажа — все в том же оперблоке. Чтобы стать анестезистом (не путать с врачом-анестезиологом), требуется 2 года стажа в реанимации или в приемной скорой. Учатся на курсе анестезистов тоже 2 года. Дополнительное обучение на старшую медсестру (в российской практике такие специальности в вузах тоже, наконец, появились) занимает минимум год. Медсестры ведут протоколы осмотра, следят за психологическим состоянием пациентов и их отношением к лечебному процессу (у наших на это просто нет времени), при необходимости организуют дополнительных осмотры специалистов и имеют свои четкие стандарты профессиональной деятельности.

В Израиле медсестры также заканчивают вуз, а их коллеги, приехавшие в страну с российским дипломом, могут сдавать аттестационные экзамены лишь на младшую медсестру, по сути — санитарку. После получения диплома фельдшера или медсестры в России выпускники имеют некое размытое преимущество при поступлении в медвуз на бюджетное отделение, а также условие, что при сдаче одного экзамена на пять они обязательно пройдут. Кстати, после перевода медколледжей на муниципальное финансирование, уровень подготовки выпускников стал значительно ниже. Лишь одно нововведение для поступающих на бюджетные отделения российских медвузов может порадовать: с частью из них еще перед сдачей экзаменов будет заключено соглашение о работе в сельской местности после окончания лечебных факультетов. Конкурс на поступление среди будущих сельских докторов тоже отдельный. Конечно, никто не рассчитывает, что медики задержатся там навсегда. Тем не менее им дают подъемные — до миллиона рублей, которые они могут вложить в ипотеку при строительстве собственного дома, служебное жилье, а в некоторых регионах, например, в Нижнем Новгороде, — и машину, и обещают поддерживать все время обучения на медфакультете. Вполне вероятно, что эти льготы распространятся и на фельдшеров и медсестер, учитывая их острую нехватку. Кроме того, подобные меры могут существенно улучшить демографическую обстановку в селах и деревнях.

Алиса Агранат — обозреватель ИА REGNUM