Политическая интрига на Украине удивила своей форсированностью. "Партия" была решена в один день - 21 февраля. В первой половине дня Виктор Янукович подписал "акт капитуляции" с тремя оппозиционными деятелями при участии немецкого и польского глав внешнеполитических ведомств, ближе к вечеру - ретировался из Киева. Поведение президента страны можно характеризовать по-разному. Включая такие неполитологические категории анализа, как трусость и подверженность паническим настроениям. Одно лишь очевидно - президент политически самоликвидировался. За этим последовала целая череда действий видных представителей Партии регионов и её рядового депутатского состава, утвердившая стороннего наблюдателя и украинских граждан во мнении о системном разложении недавно правящей в Киеве власти.

Украинская власть разложилась до аморфного состояния, теперь все внутренние силы страны должны быть направлены на её консолидацию. На кону общенациональный вопрос недопущения распада Украины до конфедеративного вида. Федерализация 45-миллионного государства могла бы стать выходом из системного внутриполитического кризиса. Но разлом по линии "Запад - Восток" принял настолько конфронтационный характер, что для успокоения "народных нравов", зашкаливающей в Киеве и в западных регионах националистической эйфории потребуется определённое время. В течение которого вопрос перехода к федеративной форме государственного устройства может стать прологом к распаду Украины на де-факто суверенные образования.

Пока внутренняя сторона украинского политического кризиса пребывает в крайней неопределённости, вокруг крупнейшей восточноевропейской страны наметился вакуум внешнего влияния. "Западный сектор" выдвинул Польшу в авангард катализации националистических настроений, все последние недели формировавшейся в так называемом "правом секторе" на киевском Майдане. Нет никаких сомнений в работе польских разведслужб, других сопричастных к "моделированию" политических процессов в соседней стране органов Варшавы в ходе острых внутриукраинских процессов. Польша стала передовой страной НАТО и США (условный "западный сектор), продвигающей технологии размывания власти в стране, отклонившейся от "демократического" пути развития Украины.

Эксперты выдвинули аналогии между Польшей и Турцией, каждая из которых привлечена к исполнению миссии одного из важнейших центров дестабилизации в соседнем государстве. Единственный ближневосточный член НАТО с 2011 года пытается расшатать сирийскую конструкцию власти, в центре которой находится Башар Асад. Ещё в ходе "оранжевой революции" на Украине на рубеже 2004-2005 годов польская дипломатия и спецслужбы были не на последних ролях наставления политических процессов у восточного соседа "на путь истинный". Ныне много говорится о роли Германии, о качественном росте пассионарности Берлина к реализации более напористой восточной политики крупнейшей экономики ЕС. Но прямое вовлечение не отвечает интересам немецкой стороны, предпочитающей действовать через польское "передаточное звено". Вновь на ум приходят аналогии между Украиной и Сирией. Соединённые Штаты выбрали Турцию в качестве одного из профильных дестабилизаторов сирийской власти. Вопрос вовлечения внешних сил, таким образом, низведён на уровень ниже непосредственного участия глобальных акторов. США и Германия выбрали соответственно Турцию и Польшу в качестве "буферных" игроков, через которые можно достичь целей в конкретной стране. И при этом не дать скатиться их отношениям с Россией до близкого к открытой конфронтации уровня. В работах аналитиков Польша стала представляться, как "славянская Турция". Оперирование подобным условным образом предполагает ту же региональную гиперактивность, настрой на форсированное включение в предлагаемые Западом схемы плотного вмешательства в дела соседних государств.

Интерес Польши в получении статуса "проводника" западных регионов Украины в евроатлантический клуб не вызывает сомнений. Чем может определяться интерес Турции к будущему восточноевропейского пространства, которое пока сведено на политической карте мира под названием "Украина"? Россия не останется на нейтральных позициях по отношению к украинскому системному кризису. В Турции это понимают, связывая получение от Москвы реальных сигналов на украинском направлении сразу по окончании сочинской Олимпиады. Много говорится о ставке России на Крым, Харьковскую и Луганскую области Украины, которые находятся в орбите цивилизационного влияния евразийской державы. Унитарная государственность на Украине позволяла последней поддерживать многовекторность в отношениях с внешними силами. Федерализация, конфедерализация и, тем более, распад страны в тех или иных конфигурациях заставляет внешние силы искать и находить новые возможности усилить своё влияние в регионе. Геостратегическая важность Черноморского региона становится на порядок выше в случае принятия украинской центробежности необратимого характера. До последнего времени Турция весьма осторожно подходила к любой возможности видеть Украину даже не в членах, а в потенциальных кандидатах в члены НАТО. То же было присуще турецкой позиции и по отношению к другому, особо чувствительному для России вопросу - вступление Грузии в Североатлантический альянс. Ныне ситуация меняется, а с ней могут претерпеть подвижность и черноморские приоритеты Турции. До недавнего времени баланс сил в Чёрном море между двумя крупнейшими региональными силами в лице России и Турции был предпочтителен для турецкой стороны. В контактах с украинской властью Турция поддерживала евроатлантические устремления Киева в качестве некой отдалённой во времени перспективы. Но отношения с Москвой диктовали Анкаре крайнюю взвешенность. Фактически турецкая сторона занимала выжидательную позицию, например, в хорошо известной российско-украинской "проволочке" вокруг вопроса модернизации и пополнения боевого состава Черноморского флота России в Крыму, в известных разногласиях двух славянских наций в "газовом вопросе".

До сегодняшнего дня интересы России и Турции в Чёрном море сходятся во внешнеполитическом принципе, существо которого можно выразить следующим образом: "Чёрное море - это закрытый российско-турецкий водоём". Россия и Турция были не заинтересованы в ревизии военных статей Конвенции Монтре 1936 года, гарантирующие им преобладание в Черноморском регионе. Предполагалось, что в среднесрочной перспективе Россия и Турция будут исходить из необходимости сохранить военные статьи Конвенции Монтре. Но подобная расстановка приоритетов в системе определяющего влияния России и Турции в Чёрном море не может иметь бесконечно продолжительный период. Поиск третьей крупнейшей черноморской силой (Украиной) схем вовлечения в политические орбиты тесных связей со своими партнёрами указывает на вероятность сдвигов в текущем региональном балансе.

Расстановка приоритетов в региональном курсе Турции может претерпеть сдвиги в случае обострения российско-украинских отношений, прежде всего, вокруг вопросов военного присутствия России в Крыму и статуса данной украинской автономии.

После заключения между Россией и Украиной в апреле 2010 года Харьковских соглашений эксперты не перестали указывать на фактор усиления скрытой борьбы России и Турции за лидерство в регионе. Которое проявляется, например, в наращивании ими своих военно-морских сил в Чёрном море. Бóльшая определённость в военнополитической повестке Чёрного моря, внесённая Харьковскими соглашениями на годы вперёд, не вывела на передовые рубежи поддержания регионального баланса сил такие факторы многостороннего сотрудничества, как Черноморская военно-морская группа оперативного взаимодействия (BLACKSEAFOR), операция "Черноморская гармония". Развития в регионе в срезе предшествующих лет указывают не только на поступательную милитаризацию Чёрного моря, темпы которой задаются Россией и Турцией, но и на неснятые в диалоге Москвы и Киева сложности вокруг вопроса модернизации и обновления российской стороной своего Черноморского флота в Севастополе.

В складывающейся вокруг Украины внутренней и внешней неопределённости её ближайшие соседи по Чёрному морю и Восточной Европе будут стремиться занять выгодные позиции, ориентируясь на текущие политические процессы в 45-миллионной стране. Ситуация требует от внешних сил смелых решений, но политический разум диктует сдержанность. Таков лейтмотив текущего момента.

Михаил Агаджанян - ближневосточный обозреватель ИА REGNUM