ИА REGNUM беседует с известным латвийским политиком и хозяйственником Алексеем Николаевичем Провиденко. В советский период А. Н. Провиденко возглавлял один из крупнейших в СССР Даугавпилсский общестроительный трест, затем был депутатом Верховного Совета Латвийской Республики, а в 2000-е гг. дважды занимал пост исполнительного директора городской Думы Даугавпилса. Он размышляет о судьбе промышленности второго по величине города Латвии Даугавпилса, оставшейся от советского времени.

ИА REGNUM: Как вы считаете, ситуация, имевшая место в Даугавпилсе в 90-х, сильно отличалась от того, что происходило в других городах?

В общем-то, процессы, имевшие место в Латвии и Даугавпилсе в 90-х, довольно типичны для всего постсоветского пространства того времени - и гибель огромного количества доселе известных и мощных предприятий стала одной из наиболее знаковых примет того недоброго времени. Хотя, если соблюдать логическую последовательность, первые серьезные "мины" под промышленность начали закладываться еще в конце 80-х. Как известно, тогда шли активные "перестроечные" процессы - одним из следствий которых стало то, что руководителей предприятий начали не назначать сверху, как раньше, а выбирать голосованием работников. Эта практика вводилась под флагом "демократизации управленческого процесса" - тогда искренне и наивно считалось, что большинство не может ошибиться с выбором. Но выяснилось, что записные критиканы существовавших порядков, пришедшие к рычагам управления на волне своей критики, являются далеко не самыми лучшими начальниками. Лучшую часть управленческой элиты просто "задвинули". Благодаря этому, позднесоветская деградация элиты не только не прекратилась, но даже еще и усилилась. Последствия того, что руководящие кресла предприятий республиканского значения заняли проныры и недоучки, вскоре показали себя во всей неприглядности.

ИА REGNUM: Какой промышленной базой располагал конкретно Даугавпилс к началу 90-х?

Тут для начала нужно отметить, что под конец 80-х экспортная составляющая латвийской экономики была положительной - т.е., экспорт превышал импорт. В стране было огромное множество предприятий разного профиля, и Даугавпилс считался одним из крупнейших промышленных центров. Если назвать навскидку лишь некоторые из предприятий, имевшихся тогда в городе, то, в первую очередь, на память приходят завод химического волокна (ЗХВ), локомотиворемонтный завод (ЛРЗ), завод приводных цепей (ЗПЦ), общестроительный трест, завод по производству стеновых материалов и железобетонных конструкций (ДЗСМК), авторемонтный завод, завод "Латремстанок", мебельный комбинат, обувной комбинат, трикотажный комбинат "Даугава", мясокомбинат, молочный комбинат, мукомольный комбинат, консервный завод, спиртзавод, предприятие по производству пива и т.д. В Даугавпилсском районе существовал мощный сельскохозяйственный сектор - колхозы, совхозы, молочные фермы, овощеводческие хозяйства и т.п. Одним словом, трудно было найти такую производственную сферу, которая не была бы обозначена в наших краях действующими предприятиями. Всего в Даугавпилсе насчитывалось 47 тысяч аттестованных рабочих мест. Что значит "аттестованных"? Это означает, что обладатели этих мест имели достойные условия труда, столовые, душевые, здравпункты, профилактории, пионерские лагеря и детские сады для своих отпрысков и прочие преимущества. Одно такое рабочее место в нынешних ценах стоит 70-80 тысяч евро. И сравните это с тем, чем мы обладаем сейчас - нынче в Даугавпилсе в промышленной сфере занято (за вычетом работников железной дороги) всего пять тысяч человек. Таким образом, получается, что убытки города от уничтожения промышленности составили, без малого, 3 миллиарда евро. Всего из предприятий советского времени сохранились лишь ЛРЗ да ЗПЦ - и то, сейчас эти заводы работают с мощностью, в разы меньшей, чем раньше. И все-таки ЛРЗ, хотя и обладал несравненно менее технологичным производством, чем тот же ЗХВ, но, в отличие от него, сумел сохраниться. А все почему? Да потому что там руководство по-настоящему болело за свое предприятие. А если и подворовывали - то, что называется, в разумных пределах.

ИА REGNUM: Есть мнение, что оставшаяся от СССР промышленность в любом случае была обречена на уничтожение, поскольку являлась неконкурентоспособной по мировым меркам. Согласны ли вы с этим?

Да, сейчас некоторые "умники" в оправдание проведенной в 90-е гг. деиндустриализации доказывают, что, дескать, доставшаяся от Советского Союза промышленность являлась "устаревшей", "неконкурентоспособной" и в любом случае изначально была обречена на исчезновение. Но это полная ерунда! Ключевую роль тут сыграли отнюдь не объективные факторы, а чисто субъективные причины. Например, ярким негативным фактором событий 20-15-летней давности стала всеобщая и незыблемая вера в фальшивые ориентиры и идиотские "аксиомы", наподобие того, что, дескать, "рыночная экономика не нуждается ни в какой регулировке, поскольку рынок сам по себе все наилучшим образом отрегулирует". Тогда уже становилось ясно, что речь идет о замене социалистического способа хозяйствования на капиталистический. Однако, " внедрение" капиталистических отношений происходило варварскими методами. Но, даже несмотря на это, наша промышленность сумела как-то продержаться до середины 90-х. В 96-м Даугавпилс еще оставался довольно крепким промышленным "кулачком", наши предприятия продолжали как-то барахтаться. На тот момент они представляли собою государственные акционерные общества - и именно их передача в распоряжение Агентства по приватизации стала первым шагом к их разграблению. Но наши заводы не обязательно было уничтожать. В крайнем случае, их можно было бы поставить на временную консервацию, для того, чтобы содержать какое-то время в планово-убыточном режиме - на это не требовалось много денег. Ведь любое предприятие ценно не столько благодаря своему оборудованию и технологическим процессам (которые всегда можно модернизировать), сколько своей дорогостоящей инфраструктурой - инженерными коммуникациями, энергетическими объектами, производственными площадями и т.д. Все это необходимо было сохранить. Но это не было сохранено.

ИА REGNUM: Каким же образом погибали предприятия? Все происходило по одному и тому же сценарию. Отраслевые министерства в начале 90-х были ликвидированы, госсобственность, по сути, осталась бесхозной. С 92-93 годов началось массовое изъятие оборотных средств предприятий в государственный бюджет, а сами предприятия пытались рассчитываться друг с другом путем взаимозачетов или по бартеру. Опять же, в ту пору начался массовый "распил" промышленных активов. Тогда одним из главных способов прибрать "понравившееся" предприятие к рукам было преднамеренное доведение его до банкротства с последующим выставлением на аукцион. А чтобы обанкротить тот или иной завод, нужно было разрушить устоявшиеся технологические "цепочки", соединяющие его с другими предприятиями по территории всего бывшего СССР. В результате уничтожения подобных "цепочек" существенно пострадали и местные предприятия. Наконец, над уничтожением латвийской промышленности существенно "поработали" и наши собственные правительства тех лет. Люди, их возглавлявшие - Годманис, Биркавс, Гайлис - в плане экономического опыта являлись просто нулями. Проводимая ими безграмотная внутренняя и внешняя политика нанесла огромный вред латвийскому хозяйству. Кроме того, существовало мнение, что крупные предприятия не стоит спасать уже по той причине, что руководившие ими влиятельные "красные директора" считались потенциальными противниками власти. А потом оказалось, что и немалая часть этих самых бывших "красных директоров" оказалась заинтересована в грабеже своих предприятий и захвате их активов в собственные руки. Все вместе данные факторы и предопределили столь печальный исход. Предприятия буквально растаскивали по кусочкам, забирали у них оборотные средства, обвешивали непосильными кредитами в 30, 60 и даже 120% процентов годовых! К тому же, по тем временам банковские проценты оказывались одинаковыми и для торговых контор, и для операций с недвижимостью, и для производственных предприятий. На финальном этапе оборудование многих предприятий было продано по цене металлолома. От этого выигрывали банковские структуры и нарождающийся класс "новых собственников". С потерей промышленности и экспорта страна недостачу валюты начала компенсировать от продажи имущества и внешними заимствованиями. Они позволяли насытить экономику "халявной" валютой и забыть о катастрофическом дефиците текущего счета. Влитая в латвийскую экономику валюта не была подарком добрых друзей. Денежный приток оставил за собой катастрофический баланс внешнего долга в 20 миллиардов латов, 90% от которого составляли кредиты предприятий и частных хозяйств. Пострадали - десятки тысяч человек, лишившихся работы и вынужденных в буквальном смысле слова бороться за свое существование...

ИА REGNUM: Насколько известно, для Даугавпилса наиболее серьезным ударом стало закрытие Завода химического волокна, являвшегося одним из основных градообразующих предприятий?

Да, пример с ЗХВ является, что называется, классическим. Из всех местных погибших предприятий он держался дольше всех - окончательная точка была поставлена лишь в 2000 году. Хотя, по всем признакам, завод мог и должен был жить. Это было глубоко технологичное предприятие, оснащенное еще сравнительно новым и очень ценным оборудованием. Оно было основательно модернизировано еще в конце 80-х. Основное сырье для ЗХВ - капролактам - производился в достаточном количестве, купить его было несложно. Из него завод производил десятки наименований различной стратегической продукции: шелк, корд, нить, сетку и т.д. Свою продукцию завод экспортировал в тридцать стран мира. К середине 90-х его только остаточная балансовая стоимость составляла почти 30 миллионов латов. А на приватизацию он подавался всего за лат - с требованием "инвестиций в производство". Это случилось в результате действий его руководства в лице директора Яниса Амбайниса и его заместителя Алексея Видавского (позже - мэра Даугавпилса), которые в 1993-94 годах взяли в банке "Балтия" кредит в 5,5 миллионов латов - под бешеные годовые проценты. Деньги предназначались на закупку новой японской машины по производству нити. Возвращать кредит руководство не намеревалось, поскольку рассчитывало на скорую инфляцию, которая якобы "съест" и кредит, и проценты. А спустя менее двух лет ЗХВ вынесли на приватизацию - и тут выясняется, что некие сингапурцы из фирмы Tolaram Fibers перекупили из уже обанкротившегося к тому времени банка "Балтия" этот кредит. Причем из 5,5 миллионов он "распух" аж до 110 миллионов долларов - за счет процентов и штрафных санкций. И Агентство приватизации отдало завод этим сингапурцам (или, как их называли в городе, "баклажанам") за один лат! Тут что интересно: по действующим на тот момент в Латвии законам, если ты брал кредит, то тебе могли насчитать при просрочке возврата, в худшем случае, в виде санкций двойную сумму основного долга и не больше. Но никто так и не попробовал, руководствуясь буквой закона, отстоять завод. Правда, "баклажаны" обязались вложить не менее 25 миллионов латов в развитие его производства. Обещание они не сдержали, денег вложили очень мало. Однако, прибрав ЗХВ к рукам, сингапурцы сами взяли на него кредит в "Унибанке" - уже на 5,5 миллионов латов. Вообще, когда немного позже начался процесс банкротства завода химволокна, то выяснилось, что его кредиторами являлись более трехсот юридических лиц. Одному самоуправлению задолжали 1 миллион 100 тысяч латов налогов. К тому же, сингапурцы "откачивали" продукцию завода, даже не внося ее в дебиторскую задолженность. В итоге, так и выходило: реализация продукции отдельно, заводские проблемы отдельно. Неудивительно, что закончилось это процедурой банкротства. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что убивали завод не только сингапурцы. Та же самая откачка продукции с предприятия происходила еще и до их появления - за счет выстроенной бесконтрольной цепи посредников, которыми оброс завод. Они "отсасывали" с предприятия продукцию за копейки (или прямо расхищали ее со складов!), а потом перепродавали их по цене вдвое-втрое более дорогой. Этих посредников создавало само руководство завода - чтобы можно было бесконтрольно наживаться. Так происходило, кстати, не только на заводе химволокна, но и на многих других городских предприятиях. Наказания, естественно, никто не понес - во всяком случае, лично я не слышал ни об одном случае, чтобы кого-то из расхитителей настигла заслуженная кара. Экономику разваливали не для того, чтобы потом заняться ее восстановлением.

ИА REGNUM: Насколько гибель ЗХВ была неотвратимой?

Даже когда встал вопрос о банкротстве завода, спасти его еще было можно. 51% его задолженностей составляли долги по налогам - государство могло бы их капитализировать. Опять же, по тогдашним законам, если суд принимал решение о санации предприятия, то в течение санационного срока банки даже не имели права взимать проценты со своих кредитов. Для того чтобы спасти ЗХВ, выпускавший 35 тысяч тон продукции в год и обеспечивавший трудом свыше 2 тысяч квалифицированных работников, нужно было изыскать примерно 15-17 миллионов латов. Вспомните, как на исходе 2008 года, чтобы спасти агонизирующий банк "Парекс", правительство закачало в него из госбюджета 250 миллионов латов! Но в случае с ЗХВ подобного не произошло. Основную роль в том, что все закончилось так, как закончилось, сыграли мэр Даугавпилса Алексей Видавский и представитель Минэкономики Айгар Белов. Видавский, назначенный председателем совета кредиторов ЗХВ, с самого начала постарался представить дело таким образом, будто бы в сложившейся ситуации не осталось иного выхода, кроме ликвидации предприятия. Почему? Дело в том, что, как я уже говорил, вокруг завода была сделана масса нарушений криминального свойства - в которых, в том числе, оказались замешаны и люди, непосредственно относящиеся к "кругу Видавского". А ведь уже тогда пошли разоблачения: "а куда делось это?", "а куда пропало то?" В общем, необходимо было спрятать концы в воду. Я сам присутствовал на собрании кредиторов и помню, как Видавский выступил с пространной речью, в которой доказывал, что у завода больше нет никакого будущего. Но в прессе мэр практически до самого конца рассказывал, что, дескать, совершается все возможное для спасения ЗХВ. Однако, говорилось одно, а делалось совсем другое. То есть, слишком много людей, замешанных в хищениях, оказалось заинтересовано в том, чтобы завод не выжил. Во-вторых, существовал фактор конкурентов ЗХВ из других европейских государств. Например, наличие в Даугавпилсе огромного завода химволокна очень не нравилось французам. Есть такая французская фирма Rhodia, которая как раз специализировалась на выпуске той же продукции, что и ЗХВ. В 2000-м они купили наш завод за 6 миллионов латов и закрыли там почти все - за исключением той самой новейшей японской установки по производству нити. Однако, их трудно осуждать - ведь на политическом уровне в Латвии ничего не было сделано для обеспечения нормальной бизнес среды. Ну а всю инфрастуктуру ЗХВ буквально разграбили - в самом мародерском понимании этого слова. Десятки километров труб из "нержавейки" просто срезали и сдавали на металлолом. Кое-кто неплохо обогатился на данном грабеже! А тот же Айгар Белов был назначен администратором процесса банкротства ЗХВ и за последующие два года распродал то, что не успели разворовать.

ИА REGNUM: Как относилось местное самоуправление к процессу гибели городской производственной базы?

Городская Дума смотрела на это спокойно. Хотя в законе было прописано, что самоуправление имеет рычаги влияния на процессы приватизации. Но на практике они почти не применялись. В результате, в большинстве случаев приватизация происходила без всяких гарантий того, что приватизируемое предприятие будет нормально работать при смене собственника. Почему так происходило? Отчасти потому, что уже тогда начал проявляться во всей своей неприглядной "красе" процесс деградации элиты, когда на руководящие посты расставляли не по принципу профессионализма, а по нехитрой схеме "наш - не наш". Персоналии, приходившие к управлению предприятиями, были, в лучшем случае просто дилетантами. В худшем - злонамеренными махинаторами, рассчитывавшими погреть руки на "распиле" бывшей "социалистической собственности".

ИА REGNUM: А как смотрели на это органы правопорядка?

Беда состояла в том, что системы контроля за госсобственностью, муниципальной собственностью так и не были отработаны. Вернее, они с самого начала оказались монетизированы. То есть, если даже какие-то экономические нарушения вскрываются, то документы, служащие доказательной базой, превращаются в товар. "Вот, взгляни-ка, сколько мы на тебя насобирали. Эти документы будут стоить тебе столько-то". Так и разваливаются все уголовные дела, а хищения, бесхозяйственность остаются безнаказанными. Вот, например, рядовой случай: распорядился как-то тот же Видавский перечислить авансом 400 тысяч долларов некой фирме "Сказка", обещавшей поставить городу мазута на эти деньги. В результате, ни денег, ни мазута. И концов никто искать так и не попытался.

ИА REGNUM: Насколько ситуация с ЗХВ была типичной?

То же самое, что и с ЗХВ - почти под копирку! - произошло и с мебельным комбинатом, и с авторемонтным заводом, и с заводом "Латремстанок", и с обувным комбинатом, и с заводом строительных конструкций, где к тому времени уже почти достроили новый цех по производству пенополистирола... Опустошили все так, будто мамай прошел - и процесс банкротства был призван лишь прикрыть следы уже состоявшегося расхищния всех этих предприятий. Тут я опять хотел бы вернуться к вопросу "элиты", которая управляла в 90-х, да и сейчас по-прежнему нами управляет. Например, у нас в Даугавпилсе существовало такое чудное объединение, как "Клуб 21", объединявшее лиц, группировавшихся вокруг влиятельной в те годы партии "Латвийский Путь". В этом клубе собирался настоящий человеческий мусор, иначе не скажешь. Все тот же примитивный принцип "наш - не наш" в самом расцвете. И эти люди решали, кто из "своих" будет занимать руководящие посты в Даугавпилсе. Взять, например, столь одиозную личность, как Евгений Васильев, руководивший в ту пору злополучным банком "Алеяс". В середине 90-х правительство доверило этому банку обслуживание значительной части синдицированного стомиллионного кредита G-24, собранного двадцатью четырьмя странами на развитие латвийской экономики. Итог известен: кредит бесследно разошелся по рукам "нужных людей", банк лопнул - а Васильев, спустя несколько лет, выплыл с новой строительной фирмой. В принципе, те люди, которые нами управляют в настоящий момент, они ничем не лучше. Управленческий навык утрачен напрочь. Их "мега-проекты" - типа аэропорта в Лоциках - вызывают лишь смех. Это даже не элита, а самозванцы. Создавать что-то новое, развивать, нормально зарабатывать они не умеют вовсе - лишь растаскивать, да разбазаривать. Решения по важнейшим вопросам в городской Думе принимаются, что называется, "экспромтом". Если на обсуждение потратили более двадцати минут - уже достижение. Все потому, что человеческий капитал, которым располагает Латвия и Даугавпилс, постоянно ухудшается, в силу множества объективных причин. А поскольку любая власть не прилетает к нам с Марса, а выходит из наших же рядов, то мы имеем то, что имеем.

ИА REGNUM: Можно ли было сохранить городскую промышленную базу?

Да, при желании, латвийские предприятия можно было бы спасти, приспособив для работы в новых условиях, переориентировав на новые рынки. Тем более, что своя ниша у них и так была. Скажем, тот же Рижский вагоностроительный завод вполне нормально мог бы работать - потому что спрос на вагоны и в Латвии и в России был и есть. Или, нельзя не вспомнить, что когда закрылся наш Завод химического волокна, производство ценнейшего химического волокна в Европе снизилось на 20 процентов. А между тем, завод аналогичного профиля существовал и в белорусском Могилеве - его смогли сохранить! Да что там Могилев, вон существовал у нас в Валмиере завод стекловолокна. Кстати, технологически он был на голову ниже нашего ЗХВ. Нашлись люди, которые решили его сохранить - и спасли. Сейчас он работает вполне успешно, в нынешнем году планирует увеличить оборот на 37% по сравнению с показателями двухгодичной давности. Или даугавпилсский обувной комбинат - который в середине 90-х переехал в Вентспилс. У нас его не сумели сохранить, зато вентспилчане оказались людьми намного более рачительными и хозяйственными. Или вот Огрский трикотажный комбинат тоже "подобрал" из Даугавпилса кое-какие кадры, оставшиеся здесь бесхозными.

ИА REGNUM: Какие пути развития местной экономики являются, на данный момент, наиболее предпочтительными?

Трудно сказать. Наверное, нужно было бы постараться восстановить порушенную сахарную промышленность, торговый флот, развивать сельское хозяйство, производство льноцеллюлозы, рыболовство и рыбоводство, глубокую переработку древесины и инертных материалов (например, в наших краях встречается очень приличный силикатный песок, из которого можно делать хороший газобетон). Вот в это можно было бы вкладывать деньги. С другой стороны - у нас очень сильно завышенная стоимость рабочей силы, связанная с огромной налоговой нагрузкой со стороны государства. Условно говоря, чтобы ты получил на руки своих пятьсот латов, предприниматель должен отстегнуть от себя почти тысячу. Опять же, тарифная нагрузка, скверные дороги, отсутствие большого числа высококвалифицированных рабочих, давно разбежавшихся по разным странам... Все это очень негативно сказывается на экономике Латгалии...