Сущность и роль различных видов идентичности в современных этнополитических процессах широко и достаточно представительно обсуждалась учеными различных научных направлений на IX Конгрессе этнографов и антропологов России, состоявшемся в июле 2011 г. в Петрозаводске. К примеру, только на секции "Культурное наследие и современные идентичности" было представлено 69 (!) докладов, обсуждение которых заняло все три запланированных рабочих дня Конгресса [1].

Огромный интерес ученого сообщества к проблеме этнической идентичности вызван, прежде всего, глубокими этнотрансформационными процессами, зафиксированными в ходе проведения Всероссийской переписи населения 2002 года. На этнокультурном ландшафте современной России появляются новые этнические группы и самоназвания. Так, например, в 2008 году в Единый перечень коренных малочисленных народов РФ был включен народ "водь" [2]. Впервые в указанном Перечне появились этнонимы "казаки" и "поморы". Самоназвание "казаки", например, указали в переписных листах 140.028 человек, а свою принадлежность к поморам зафиксировали в переписных документах 6.571 гражданин РФ [3].

Сущность поморского вопроса целесообразно рассмотреть в нескольких аспектах.

1. Юридический аспект. Конституция РФ в статье 26 дает право каждому гражданину определять свою национальную принадлежность. Более того, законодатель предупреждает о том, что гражданин не может быть принужден к национальному самоопределению. Таким образом, право любого человека идентифицировать себя с этнической группой поморов закреплено в Конституции, и не может быть ограничено и, тем более, нарушено. Если национальную принадлежность в соответствие с Конституцией РФ определяет самосознание и субъективное мироощущение гражданина, то отнесение этноса к общности малочисленных коренных народов Севера устанавливается Федеральным законодательством. В Законе РФ № 82-ФЗ "О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации" установлен исчерпывающий перечень объективных признаков - требований, которым должен соответствовать этнос: 1) проживание на территориях традиционного расселения своих предков; 2) сохранение традиционного образа жизни, хозяйствования и промыслов; 3) численность народа в Российской Федерации должна быть менее 50 тысяч человек; г) осознание себя самостоятельными этническими общностями [4].

Для справки обратимся к Итогам переписи 2002 года. Свою принадлежность к поморам зафиксировал в переписных документах 6.571 гражданин РФ [5]. В субъектах Северо-Западного Федерального округа "поморская диаспора" сложилась следующим образом. В Архангельской области проживают 6.295 поморов (95,8%), в Мурманской области - 151 (1,93%); в г. Санкт-Петербурге - 16 (0,24%), в Республике Карелия - 13 (0,2%), в Республике Коми - 11 (0,17%), в Ненецком АО - 6 (0,09%), в Вологодской области - 4 (0,06%), в Ленинградской, Новгородской и Псковской областях - по 1 (0,01%). В Калининградской области поморов не зарегистрировано [6]. В городах и городских поселках проживают 4.779 поморов (72,7%), в сельской местности - 1.792 помора (27,3%). Таким образом, две трети определившихся по итогам Переписи 2002 года поморов проживают в городах и поселках городского типа. Приведенные некоторые Итоги переписи населения 2002 года не позволяют установить соответствие этнической общности поморов всем необходимым требованиям, предъявляемым законодателем к коренному малочисленному народу.

2. Региональный аспект. Прежде чем обратиться к собственно этнологической интерпретации "поморского вопроса", хотелось бы сказать несколько слов о региональной идентичности исторических поморов. О региональном характере поморской идентичности свидетельствуют многочисленные доказательства. Ареал проживания и ведения традиционного промыслового хозяйства этих исторических поморов расположен по побережью внутреннего Белого моря, воды которого омывают берега Республики Карелия, Архангельской области, Мурманской области и Ненецкого АО. Исстари поморы не занимались земледелием, а морское рыболовство и зверобойный промысел являлись единственным видом традиционной хозяйственной деятельности. Поэтому смыслообразующим ядром поморского сознания становится категория "море". Б. Шергин в "Древних памятях...", исследуя самосознание поморов, ни словом не обмолвился о его этнической характеристике, воспринимая последних как тружеников моря, проживающих по берегам Белого моря. Региональное (топографическое) значение придавал прилагательному "поморский" и М.В. Ломоносов. В частности, в "Кратком описании разных путешествий..." "великий помор" пишет: "...также и поморские жители с Двины и из других мест, что около Белого моря..." [7]. Как мы видим, М.В. Ломоносов употребляет слово "поморский" как топоним, определяющий географическое местонахождение жителей, проживающих "по морю", около Белого моря. Это дает основания считать, что в середине XVIII века на Архангельском Севере термины "помор", "поморский" употреблялись только местными жителями в локально-географическом обозначении узкой береговой полосы, прилегающей к морю, т.е. "по морю". Таким образом, можно предположить, что "поморы" представляют собой региональные группы русских, карел исторически проживавших и проживающих на побережье Белого моря и традиционно эксплуатирующих ресурсы близлежащих морей Северного Ледовитого океана.

3. Этнологический аспект. Общеизвестно, что для определения понятия "этнос" в науке используются специальные социальные маркеры - специфические признаки, которые и образуют этническую идентичность. Исходя из советских концепций примордиалистской этнической парадигмы, казаки и поморы традиционно относились к субэтносам русского народа, которые отличались локальной спецификой разговорного языка, культуры и быта [8]. Аналогичную позицию заявляет Т.А. Бернштам, К.К. Логинов и др. Конституция РФ 1993 года полностью изменила политико-правовое пространство этносов. Дело в том, что современная статусная система российского гражданского общества позволяет гражданину изменять не только достигаемые, но и предписанные статусы. В этносоциальной сфере традиционного и советского обществ принадлежность к этносу воспринималась как статус предписанный, т.е. получаемый от рождения и не изменяемый, как правило, на протяжении всей жизни человека. Открытое современное буржуазное общество предоставляет индивидууму право менять свои предписанные статусы, что является одним из символов правового государства. В итоге мы наблюдаем, как сегодня граждане меняют такие предписанные статусы как пол, возраст (взрослые граждане изменяют свою внешность как атрибут возраста, а дети приобретают дополнительные права в сфере ювенальной юстиции), статус матери и отца (изменение их ролевых функций в сфере воспитания детей) и т.д. Не является исключением в статусной системе и изменение национального (этнического) статуса. Другими словами, трансформация предписанного этнического статуса в приобретенную возможность изменить свою этничность по собственному субъективному желанию является всего лишь частным случаем статусной политики правового государства. С одной стороны, российское государство декларирует и гарантирует соблюдение права гражданина на национальное (этническое) самоопределение в конструктивистском понимании национальности (этноса). С другой стороны, признание этноса в качестве коренного малочисленного народа зависит, в том числе, и от его исторически сложившихся признаков, т.е. в основе государственного признания положен примордиалистский подход. Противоречивость законодательства порождает множество проблем. Тем не менее, на наш взгляд, в первую очередь должны быть даны ответы на следующие вопросы: 1) каковы механизмы этнической идентификации человека с малочисленным коренным народом? 2) какова процедура признания этноса коренным малочисленным народом?

В качестве заключения добавим, "приписывание" себя к другому этносу, как показывают исследования Ф. Барта и его единомышленников, всегда имеет чисто прагматические цели. Развернувшаяся в Архангельске кампания о придании "поморам" статуса коренного малочисленного народа представляет собой не столько этнокультурный, сколько социально-экономический проект. Об экономической выгоде "конструирования" самостоятельного поморского этноса, о разного рода материальных преимуществах и преференциях при реализации этого проекта неоднократно заявляли инициаторы "поморского движения". Вместе с тем, правовое регулирование процессов этнокультурного взаимодействия должно основываться на серьезных и глубоких этносоциологических исследованиях всего поморского населения, а не отдельной "элитной" группы активистов.

[1] IX Конгресс этнографов и антропологов России: Тезисы докладов. Петрозаводск, 4-8 июля 2011 года. Петрозаводск: Карельский научный центр РАН, 2011. С. 375- 400.

[2] СЗ РФ. 2008. № 42. Ст. 4831.

[3] Национальный состав, владение языками, гражданство. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 г. В 14 томах. Том 4. Кн. 1. М.: ИИЦ "Статистика России", 2004. С. 14, 154

[4] Федеральный закон от 30 апреля 1999 г. № 82-ФЗ "О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации" - СЗ РФ. 1999. № 18. Ст. 2208

[5] Национальный состав, владение языками, гражданство. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 г. В 14 томах. Том 4. Кн. 1. М.: ИИЦ "Статистика России", 2004. С. 14.

[6] Национальный состав, владение языками, гражданство. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 г. В 14 томах. Том 4. Кн. 1. М.: ИИЦ "Статистика России", 2004. С. 46-57.

[7] См.: Архангельский Север в документах истории (с древнейших времен до 1917 года). Хрестоматия. Архангельск, 2004. С. 174.

[8] См.: Этнические процессы в современном мире / Отв. ред. Ю.В. Бромлей. М., Наука, 1987. С. 11.

Анатолий Николаевич Халтурин - доцент кафедры гуманитарных и социальных дисциплин ИСиПН Северного (Арктического) Федерального университета. Представленный материал является докладом автора на проведенной в САФУ в октябре 2011 г. научной конференции "М.В.Ломоносов - великий сын России".