Валентин Курбатов: Предел
Вот и подошла последняя усталость. Еще недавно думал: вот соберусь и скажу в Совете Федерации как член Совета по государственной культурной политике или в Общественной палате в своей Комиссии по охране культурного наследия, что у нас уже только и осталось наследия-то, что сама Россия, которая сыпется на наших глазах, несмотря на все усилия демократических реставраторов, и что вот-вот терапия окажется бессильной и надобно будет хирургическое вмешательство. Что воздух опасно электризован и надписи на ограждении железных дорог, пока едешь на заседание, прямо тебе и адресованы, чтобы ты сказал там. Чтобы предупредил, что когда пишут "комсомол, на баррикады!" или "сломай sisтему!", то это слова только до времени - однажды они делаются простой инструкцией, что мы видели по Манежной репетиции.
А вот теперь чувствую, что уже и не надо говорить. Открыл ты это, что ли? Об этом разве только немые и не говорят на каждом углу. Как кто-то шутил в первые перестроечные годы: у нас с гласностью всё хорошо, у нас со слышимостью плохо. Ведь вот уже и конкурсы национальной идеи объявляли, и "открытых писем" написали - никакому ляпкину-тяпкину не перечитать, и журналы переполнены умными предупреждающими статьями (возьмите хоть один только альманах
Я слушаю, как смело чертит в Общественной палате
И дело даже не в возрасте, не в расхождении поколений. Я думаю, что галерист
Оттого и усталость. Эти "новые" свое возьмут (вернее, возьмут наше), потому что за ними жадный до "нашего" мир, за ними нетерпеливые искатели нашего промышленного и интеллектуального рынка. Что им до нашей памяти и нашей традиции, что до русской христианской мысли, которая еще так недавно была сколько-то удерживающей силой. Нарочно посмотрите за последние лет пять, а то и десять, речи наших руководителей всех уровней от Кремля до местного губернатора, когда они последний раз цитировали пусть не Хомякова и Ильина или Данилевского и Трубецкого, так хоть Толстого и Достоевского. Не трудитесь, не найдете. Потому что такое цитирование требует ответственности и духовной укорененности в родном. Открой вон К.Леонтьева и он с порога скажет о необходимости для государства формы и тут же скажет и что разумеет под этой формой: "Форма есть деспотизм внутренней идеи, не дающей материи разбегаться". Вон какое слово - "деспотизм" А что на это скажут коллеги по "саммитам" и "гражданскому обществу"?
Да и начнешь на своей-то на земле, а не в лаборатории рожденную мысль оборачиваться, то как раз и увидишь, что материя давно "разбежалась" и на дворе давно уж законодательствует всеобщий системный кризис, который преодолевается только "деспотизмом идеи", единой волей и единым народным сознанием. А оно как раз и требует единой национальной идеи, о которой уже говорит и Церковь устами протоиерея
Каменные слова - "система соблазнов, за которой стоит государство". Но оно предпочитает не услышать этого укора, занятое "делом", непрерывными "слушаниями", слайдированными докладами, игрой в европейские диаграммы и высокую социальную науку. А в хозяйствовании и государственной деятельности точечными вливаниями в одну или другую область или торжественную дату, не замечая, что занято чем-то вроде "ямочного ремонта" дорог по весне. Тут дырку заделал, там, вроде проехать можно, а уж назавтра опять все разбито. И так оно и будет. Про национальную идею давно ни гу-гу. Боязно, как приговор себе подписать.
Вон
Вот и приходит пора последней усталости. И пишешь уже не за тем, чтобы услышали, а чтобы окликнуть в ночи другого усталого человека, чтобы вы были вместе.