Совет Безопасности ООН поддержал введение очередных санкции в отношении Ирана в связи с его отказом свернуть работы по обогащению урана. За эту резолюцию проголосовали также Россия и Китай. Против нее выступили Турция и Бразилия. В этой связи, как сообщила газета Milliyet, официальный представитель Турции заявил, что позиция его страны "является лучшим доказательством того, что она выступает за мирное решение проблем дипломатическими методами". Но дело в том, что и мировое сообщество выступает все же за политико-дипломатическое урегулирование иранской ядерной проблемы.

Проблема сейчас в другом: уровне, объеме, эффективности санкций, введенных против Ирана.Тут не все так просто. Как заявил официальный представитель МИД РФ, речь не идет об отказе России от контракта на поставки Тегерану зенитных ракетных систем С-300, поскольку он "не попадает под действие принятой резолюции Совета Безопасности ООН". По его словам, "средства ПВО, за исключением переносных зенитно-ракетных комплексов, не охватываются регистром ООН по обычным вооружениям". Более того, санкции не повлияют также на строительство АЭС в Бушере, которое осуществляется под контролем МАГАТЭ. МИД РФ также предупредил, что не "оставит без внимания доходящие сигналы о намерении некоторых партнеров чуть ли не сразу после решения в Нью-Йорке перейти к рассмотрению дополнительных более жестких, нежели предусмотренные резолюцией Совета безопасности ООН мер воздействия на Иран". Действительно, стало известно, что министры иностранных дел ЕС готовят новый блок финансовых санкций против Ирана. Но вслед за этим так называемый "источник" в Кремле заявил, что "комплексы ПВО С-300 подпадают под действие санкций, принятых Советом Безопасности ООН в отношении Тегерана". Против поставок С-300 в Иран выступил глава международного комитета Госдумы России Константин Косачёв, традиционно действующий в согласии с названным "источником".

В чем же дело? Подоплека многих решений в отношении Ирана и реакция самого Ирана на санкции СБ ООН остается во многом несколько загадочной. С одной стороны, для Тегерана не являлось секретом стремление России предпринять максимум усилий для того, чтобы санкции носили более гуманный характер. Более того, как констатирует газета The Washington Post, к моменту принятия резолюции СБ ООН, Ирану "удалось изолировать часть своих наиболее важных отраслей от будущих финансовых ограничений, инициированных Соединенными Штатами". Это - во- первых. Во-вторых, подписание 17 мая вместе с Турцией и Бразилией известной декларации по иранскому урану, по мнению газеты, выстраивало ту самую дипломатическую цепочку, которая способна - если не нейтрализовать - то во многом парировать эффект санкций. К тому же на недавнем саммите в Стамбуле премьер-министр РФ Владимир Путин заявил, что санкции не "должны быть избыточными или тяжкими для иранского руководства и народа". То есть Россия давала понять лидерам Ирана, что так называемый антииранский альянс, куда вошли Россия и Китай, не является устойчивым, что по-прежнему сохраняется возможность для политико-дипломатических маневров в сторону достижения договоренности по ядерной программе. Тем не менее, тегеранские власти решили сыграть на обострение только с Москвой. Причем, если судить по заявлениям президента Махмуда Ахмадинежада, именно Россия начинает в глазах Ирана выступать в образе "исторического врага".

В этой связи некоторые эксперты полагают, что Иран посчитал, что антиамериканский фактор себя в значительной мере исчерпал, антиизраильский - сделался привычным, да и флаг борьбы на этом направлении оказался в руках Турции. Тогда как объяснить действия Ирана? Они, по моему убеждению, связаны с изменением расстановки сил на Ближнем Востоке и реакцией Ирана на возрастающую геополитическую ролью соседней Турции. Именно это обстоятельство выталкивает Иран в сторону наращивания и своих геополитических амбиций. При этом Москва, возможно, допустила тактическую ошибку, что стимулировала Бразилию к подключению к иранской проблематике. Теперь, как пишет та же The Washington Post, Иран получил возможность использовать в своих интересах образовавшуюся дипломатическую цепочку Турция - Бразилия для вывода, скажем, России из переговорного процесса по ядерной проблематике. К тому же Тегеран и при санкциях сохраняет возможность подписывать не только международные энергетические соглашения, способные менять правила на мировом энергетическом рынке, но и выстраивать своеобразные "персоязычные коалиции".

На днях в Душанбе побывал с визитом президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад. На встрече со своим таджикским коллегой Эмомали Рахмоном он рассматривал вопросы участия иранского капитала в переработке таджикской сельхозпродукции и в горнорудной промышленности, обсуждал проект строительства железной дороги, соединяющей Таджикистан с Ираном через территорию Афганистана. Напомним, что Тегеран в обеих странах уже реализует экономические программы. В Таджикистане - строительство Сангтудинской ГЭС-2 и Анзобского туннеля. В Афганистане при прямом содействии Ирана идет развитие ирригации и сельского хозяйства, энергетики, промышленности, осуществляется строительство автомобильных и железных дорог. Главные предпосылки новой стратегии Ирана: принадлежность к исламскому миру и к персоязычной культуре. К тому же в Тегеране отдают себе отчет в том, что дробление единого географического пространства Средней Азии после развала СССР привело к межгосударственным и межэтническим противоречиям в регионе, росту напряжённости между государствами, несмотря на существование даже таких структур, как ЕврАзЭс и ШОС. Поэтому проблему обеспечения безопасности в этом регионе мира Иран видит в его дроблении на тюркский и персидский мир.

Но все дело в способности Ирана полноценно овладеть ситуацией в столь сложной дипломатической комбинации. Поэтому анализ новой внешней политики Ирана можно предоставить в системе трёх координат. Первое: с точки зрения интересов Таджикистана и Афганистана, их стремления выбраться из зоны маргинальных игроков в большую политику. Вторая система координат: готовность стран Средней Азии стать полигоном для отработки "исторических моделей" передела между тюркским и персидским миром. Третья система: стратегия взаимодействия России, Китая и США в этом регионе. Поэтому главное сейчас для России - не допустить тактических промахов, чтобы не запутаться в сетях многоходовой и сложной международной интриги.