Латвийская газета Neatkarīgā rīta avīze опубликовала интервью с экс-дипломатом Андрисом Спулисом. Приводим его текст полностью:

"Карьера дипломата Андриса Спулиса была прервана внезапно, 15 августа 2008 года, когда он получил сообщение, что директор Бюро по защите конституции (БЗК) Янис Кажоциньш аннулировал его доступ к государственной тайне. Теперь бывший первый секретарь Министерства иностранных дел в посольстве Латвии на Украине, а до этого в Белоруссии, в отличие от других своих братьев по несчастью, согласился высказать Neatkarīgā и широкой общественности свое мнение о давно уже ставших спорными принципах выдачи и аннулирования допусков к гостайне. Из его слов можно сделать вывод, что директор БЗК и генпрокурор сознательно используют прорехи в законодательстве, чтобы свободно и неконтролируемо управлять кадровой политикой в госучреждениях.

Почему вам был аннулирован допуск к гостайне?

Я до сих пор не знаю истинных причин такого решения. Я работал в госуправлении с начала введения подобного допуска в 1996 году и у меня всегда была самая высокая категория доступа к гостайне. Мне никогда не сообщали, что были какие-то жалобы или я допустил какие-то нарушения. Наоборот, мне за мою работу постоянно высказывались благодарности. В один момент в глазах руководства БЗК я потерял доверие.

Это следует понимать так, что в их глазах вы в один момент превратились в этакого заграничного шпиона?

Допуск был аннулирован без каких либо претензий, без служебного расследования, без каких-либо оснований. Почему это было сделано, мне неизвестно до сих пор. В соответствии с законом о гостайне, в течение десяти дней я обжаловал неблагоприятное решение генпрокурору Янису Майзитису. В своей жалобе я указал, что аннулирование необосновано, ибо нет пояснений, почему директор СЗК сомневается в моей надежности. Я просил генпрокурора проверить факты, на основании которых было вынесено решение директора БЗК, и в связи с этим провести проверку независимости БЗК. У меня были и есть обоснованные подозрения том, что дело против меня было сфабриковано. И у меня есть обоснованные подозрения, что в фабрикации этого дела было заинтересовано руководство БЗК. Доказательства своих подозрений я передал генпрокурору. Генпрокурор спустя месяц мне сообщил, что принято решение оставить в силе решение г-на Кажоциньша, указав на то, что у Генпрокуратуры нет оснований сомневаться в решении директора БЗК. Никаких пояснений, почему меня лишили доступа, мне не сообщили. Обычно только ничтожная часть должностных лиц после аннулирования допуска обжалуют решение Кажоциньша в генпрокуратуре. Но ни разу генпрокурор не признавал решение Кажоциньша необоснованным или незаконным. Таким образом, в обществе насаждается мнение, что все решения Кажоциньша и Майзитиса самые правильные и самые законные.

Но из высказываний должностных лиц НАТО можно понять, что и в других странах-членах НАТО при аннулировании допуска не сообщаются причины, почему это сделано.

Это не совсем так. В НАТО главным основанием для выдачи допуска является необходимость знать эти тайны для выполнения своих должностных обязанностей. В случае с Латвией сложилась абсурдная ситуация, речь идет не о необходимости использовать гостайну в работе, этот допуск стал инструментом в кадровой политике, благодаря которому очень удобно задавать тон в государственной внутренней политике. Самый известный факт: многие депутаты Сейма не имеют допуска к гостайне. Об этом они, естественно, молчат. В большинстве своем такой доступ чиновникам не нужен, так как они обычно не используют в своей работе документы, содержащие гостайну. Я имел дело только и исключительно с политическими и техническими документами, которые не имеют классификации. Например, занимался подготовкой первого визита Валдиса Затлерса на Украину. У нас же в описании всех значительных должностей указано, что претенденту на эту должность необходим допуск, хотя на самом деле у него нет никакой необходимости использовать в своей работе документы, содержащие государственную тайну.

Еще одно странное дело: после вступления в НАТО в 2004 году закон о Государственной тайне практически не изменился. Можно подумать, что с момента вступления этого закона в силу его создатели знали, как необходимо работать с секретами НАТО. Можно подумать, что мы считаем себя умнее НАТО, так как наши директивы о присвоении и аннулировании доступа до сих пор отличаются от директив НАТО. У нас в силе семь критериев, которые являются основой для отказа в допуске. Один из них - сомнение в благонадежности. В директивах НАТО таких критериев больше 11. Кроме того, эти критерии очень конкретные, включая семейную жизнь и проблемы со здоровьем, которые могут влиять на эмоциональное состояние человека. В Эстонии тоже есть закон о Гостайне. Там упомянуты 17 критериев для физических лиц и семь - для юридических. Нигде нет такого критерия как сомнение в благонадежности или ее отсутствие. Все критерии очень конкретные. Это означает, что если человек претендует на должность, для которой необходим допуск к гостайне, то прочитав эти критерии, он способен сам оценить соответствие искомой должности. В свою очередь в Латвии на основании сомнений сознательно иди осознанно можно поставить жирную точку на любой карьере. Осталось только устроить тюрьму специального режима для подозреваемых в нарушении гостайны. Она быстро заполнится, ибо те, кто ловит, наказывает и наблюдает - по сути своей одни и те же люди. Даже тесно связанная с гостайной исполнительная и судебная власть находится в одних руках. Самое безумное, что все об этом молчат. И поэтому мы сейчас там, где мы есть. Это относится и к нынешней экономической ситуации.

БЗК, самой могущественной из всех служб безопасности Латвии, еще накануне краха Parex banka следовало сообщить правительству об ожидаемых экономических последствиях. Это предписывает закон. Но они молчали. То есть там кто-то не справился с возложенными на них законом обязанностях.

Насколько обосновано мнение, что директор БЗК и генеральный прокурор связаны одной цепью?

По закону Генпрокуратура является надзирающим органом за БЗК, однако доступ к гостайне прокурорам и генпрокурору выдает БЗК. Как можно контролировать того, кто тебе дает допуск. Если генпрокурор начнет проверять решения директора БЗК и сомневаться в их законности, то уже на следующий день директор БЗК начнет сомневаться в допуске генпрокурора.

То есть получается, что выше директора БЗК нет никого?

По латвийским законам генпрокурор - последняя инстанция, которая решает о допуске к гостайне. Закон о Государственной тайне предусматривает, что именно генеральный прокурор решает кто прав, а кто нет. Он имеет последнее слово независимо от того, действительно ли он проводил проверку или нет. Я уверен: в действительности никаких проверок не производится. Нет ни одного прецедента, чтобы решение директора БЗК было проверено. У меня есть обоснованные сомнения, что генпрокурор не только не проверяет решения директора БЗК, но и тем, кто на них жалуется, отправляет стандартные ответы, просто нажимая на компьютере Ctrl + C и Ctrl + V и затем лишь меняя имя и фамилию адресата. Решение об аннулировании моего доступа Кажоциньш принял 15 августа, однако в ответе генпрокурора говорилось, что мое решение было принято 25 июля. Я точно знаю, что в этот день никаких решений на счет меня не принималось. Я сравнил ответ генпрокурора с другими опубликованными в интернете решениями. На удивление, все они слово в слово повторяли мое.

Были попытки обжаловать окончательное решение генпрокурора в Административном суде. Я сам пытался это сделать. До сих пор Административный суд от этих вопросов отгораживался, указывая, что в этих вопросах решение принимает генпрокурор, который частично принадлежит судебной системе. В 2003 году было принято Решение Конституционного суда, который признал, что в подобных спорах генеральный прокурор является последней инстанцией. Одновременно Конституционный суд указал, что решая вопросы обоснованности решений директора БЗК, деятельность генпрокурора должна отвечать принципам справедливого суда: объективности, законности, равноправию и презумпции невиновности. Несомненно, у власти есть право решать давать или не давать доступ к гостайне, ибо это собственность государства. Однако принципы, по которым она дается должны быть честными и понятными.

То есть генпрокурор вершит несправедливый суд?

На практике выходит, что генеральный прокурор выносит решения не соответствующие основным принципам справедливого суда. Подобные судебные решения грубо нарушают установленные Конституцией основные права человека, Не ясно, какими принципами руководствуется генпрокурор, оценивая или не оценивая решения директора БЗК.

В мемуарах шпионов часто говорится о том, что выброшенные на улицу сановники, имеющие доступ к гостайне - лакомый кусочек для зарубежных спецслужб. Получали ли вы денежные предложения поделиться известной вам информацией?

Ко мне никто с такими предложениями не обращался. Вряд ли я для них интересен

Кто может контролировать деятельность БЗК?

Могу предположить, что это может быть парламентский контроль, но депутаты сами не знают, по каким принципам БЗК выдает доступ к тайнам НАТО. Замечательно и то, что допуск к секретам НАТО в БЗК выдают сами себе. Информация, по каким принципам выдается допуск к секретам НАТО, должна быть публично доступна, опубликована на страницах БЗК, министерств обороны и иностранных дел. Директивы НАТО общедоступны, но я сомневаюсь, что кто-то из членов ответственных комиссий Сейма эти документы читал.

Что в дипломатических кругах говорят, чем на самом деле занимается БЗК? Например, недавно появились новости, что журналист Лато Лапса обратился в прокуратуру в связи со странной деятельностью сотрудников БЗК.

Я лишь один из тех немногих, кто попытался бороться за свою правоту и доказать правду. После семи лет работы за границей у меня сейчас есть возможность наблюдать, как работают госучреждения и сравнить с тем, как они работали семь лет назад. Сложно сравнить с тем, что происходит сегодня. Происходит громадная утечка информации. Семь лет назад сотрудники БЗК в публичном пространстве, не считая директора Бюро, практически не упоминались. Теперь же публикуются фамилии, мало того они публикуются с упоминанием конкретных действий этих сотрудников. Взять хотя бы последние примеры - в связи с машиной, оставленной на стоянке для инвалидов и перепиской по электронной почте. Создается впечатление, что определенная группа должностных лиц решила, что им позволено делать все, и что ничего за это им не будет. Их одолела иллюзия вседозволенности и безнаказанности. Выглядит все так, что генпрокурор на все на это закрывает глаза. Не помню, чтобы генпрокурор хоть раз высказался в связи с тем, что со стороны сотрудников были допущены какие-то нарушения.

Продолжая эту тему, на память приходят слухи о собраниях, в которых участвовали генпрокурор, руководство БЗК и представители оппонентов Айвара Лембергса, на которых отшлифовывались оперативные разработки по его уголовному обвинению и аресту. Какие пикантные вещи по поводу этих собраний слышались в дипломатических кругах?

О перипетиях Лембергса говорилось в самых разных кругах и коридорах. Говорилось и о подобных собраниях или встречах. Говорили, что прежде чем задержать Лембергса, руководитель БЗК и генеральный прокурор встречались с оппонентами Лембергса и связанными с ними адвокатами. Насколько я помню, даже в СМИ появились новости, что некоторые должностные лица БЗК были замешаны в операции против Лембергса. На самом деле вопрос в том, чем на самом деле занимается эта организация. Учитывая то, что никто их не контролирует, этот вопрос особенно актуален. Если БЗК уже принимает участие в уголовно процессуальных делах, то возникает вопрос - кто и в какой момент возобновил БЗК право дознания. Ибо среди учреждений безопасности только Полиции безопасности имеет право дознания. Я слышал, что Лембергса обвиняют в вымогательстве части капитала. Но какое это имеет отношение к госбезопасности и распространению гостайны? Если нет такой связи, то почему в этом деле замешано БЗК?

Если уж эту службу никто не контролирует, то разве нет основания для подозрений, что БЗК может служить интересам определенных экономических группировок?

В такой ситуации можно предположить все, что угодно. Нехватка контроля рано или поздно приводит ко вседозволенности и нарушениям прав человека. Будучи неподконтрольной, это организация начала ориентироваться не на интересы государства, а на интересы своих руководителей.

Слушая то, что Вы говорите можно понять, что иного генпрокурора, нежели господина Майзитиса нам не дано, ибо все другие кандидаты, которых представил глава Верховного суда Ивар Бичкович, по мнению господина Кажоциньша окажутся или русскими шпионами или сомнительными элементами с туманными родственными связями?

Так может быть. Если посмотреть на критерии, послужившие основанием для сомнения в моей благонадежности, можно сомневаться в благонадежности любого человека, в том числе любого прокурора или судьи. Закон не требует пояснять, в чем эти сомнения выражаются. Теоретически, если господин Кажоциньш будет сомневаться в благонадежности кандидата в генпрокуроры, это можно будет опротестовать только у нынешнего генпрокурора Майзитиса, который навряд ли будет заинтересован давать негативную оценку решению Кажоциньша, тем самым поддерживая конкурента.

То есть господа Кажоциньш и Майзитис свои должности будут занимать пожизненно?

По поводу их должностей решает Сейм. Судя по последнему голосованию по поводу Кажоциньша, политики удовлетворены существующей ситуацией в БЗК и Генпрокуратуре. Это вопрос в их порядочности, их понимания правового государства. Как известно накануне голосования по господину Кажоциньшу многие представители парламента были приглашены в одно помещение, снимаемое посольством одного большого государства. Отсюда вопрос - исход голосования по Кажоциньшу -- это действительно решение наших депутатов? Как такое вообще может происходить в уважаемом себя государстве? Если мы сами себя не уважаем, то как другие будут нас уважать? Когда произошло переизбрание, я от отдельных сотрудников БЗК слышал, как они хвалились, что добились переизбрания нынешнего директора благодаря встрече в уже упомянутом зале. Это говорилось с чувством удовлетворения за проделанную работу. Сейчас, глядя на компанию о переизбрании генпрокурора, слышны лозунги о незаменимости Майзитиса, что он является гарантом правомерности в государстве, о его политической неподкупности. Работая в Белоруссии, где царит авторитарная власть и на Украине, где, как считается, демократия только развивается, я ни разу не слышал, чтобы руководитель какой-либо из служб называл генерального прокурора гарантом правомерности.

Обычно должностные лица, которым отказывают в допуске, об этом молчат. Почему вы согласились на это интервью?

Допуска лишены сотни людей. Госслужбе я отдал лучшие годы жизни. Я делал успешную карьеру. Моя работа всегда высоко оценивалась. Я не хочу присоединяться к толпе, которая после таких ударов уходит с опущенной годовой. Я слышал, как представитель вооруженных сил спрашивал господина Кажоциньша, почему латвийские главнокомандующие, которые заканчивали не советские военные школы, а учебные заведения Латвии и НАТО, не получают допуск. Ответ был прост: но они ведь не возражают против того, что им не дают допуск. Система культивируется, потому что все молчат. Несправедливость только множится. Я уже полтора года борюсь за свои права. Единственная надежда, если парламент внезапно изменит закон о Государственной тайне, который не отвечает требованиям НАТО. Другое обстоятельство -- намеки, которые я получил во время, когда рассматривался мой вопрос. Когда я обжаловал решение директора БЗК, меня вызвали на переговоры к особо уполномоченному обер-прокурору, госпоже Усане. Во время разговора она меня несколько раз спрашивала, не собираюсь ли я обращаться к прессе и что-то ей рассказывать? Да и представители БЗК высказали мне достаточно не завуалированные намеки не контактировать прессой. Чтобы что-то изменить, об этих безобразия пора начать говорить".