Признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии все еще остается темой для дискуссий не только на Западе, но и в самой России. Эти дискуссии касаются как самых широких аспектов региональной и глобальной безопасности, так и вопросов локального значения. После распада СССР в информационной войне России и Запада собственно Абхазии отводилась более чем скромная роль инструмента для их взаимного шантажа и конкуренции за влияние в Грузии. Лишь в последние несколько лет Абхазия стала восприниматься как самостоятельный субъект региональной кавказской политики, способный не только артикулировать свои собственные национальные интересы, но и отстаивать их вопреки воле ведущих международных игроков. Достаточно вспомнить 90-е годы, когда она противостояла всем центрам силы, включая и Запад, и Россию, но так и не позволила себя насильственно инкорпорировать в состав Грузии, что стало основой геополитического статус-кво в регионе, выгодного России. Военное вмешательство и последующее признание со стороны России фактически легитимизировали этот статус-кво, о чем президент Дмитрий Медведев сказал вполне откровенно на совместной пресс-конференции с Николя Саркози после завершения операции по принуждению к миру Грузии 12 августа 2008 года. Не только западные, но и многие российские политики и эксперты склонялись в тот период к мысли о том, что признание независимости бывших советских автономий, подаренных Грузии грузином Сталиным, не соответствует интересам России, а так называемая "Тайваньская модель", т.е. поддержка без юридического признания, могла быть более эффективной стратегией России в отношении непризнанных государств. Поэтому все понимали, что выбор России в пользу признания Абхазии и Южной Осетии будет сложным решением, но и безальтернативным. Все более очевидной становилась динамика международных процессов вокруг Грузии незадолго до агрессии против Южной Осетии, которая свидетельствовала о стремлении Запада вытеснить Россию или по меньшей мере свести к минимуму ее роль в урегулировании конфликтов, а следовательно, и в регионе в целом.

В июле 2008 года Абхазию посетили высокопоставленные представители ЕС, включая Хавьера Солану, министры иностранных дел Германии, Дании, планировался визит министра иностранных дел Франции. Главной задачей европейской дипломатии было изменение формата миротворческой операции, для чего были сделаны даже некоторые уступки абхазам, в частности, впервые в так называемом "Германском плане" министра иностранных дел Штайнмайера тезис о территориальной целостности Грузии не фигурировал и, кроме того, речь шла об экономической реабилитации непосредственно территории Абхазии. Активизация ЕС, по всей вероятности, ставила несколько целей. Среди них важнейшей была подготовка почвы для так называемой "процентной дипломатии". Подобно тому, как после Второй Мировой Войны Сталин и Черчилль определяли присутствие СССР и стран-союзниц по антигитлеровской коалиции в европейских странах, Россия должна была бы "потесниться" теперь уже и собственно в Абхазии и, возможно, в Южной Осетии, т.е. допустить блок НАТО непосредственно к своим южным границам. Абхазскую сторону не удовлетворил этот план прежде всего из-за сомнений по поводу надежности гарантий безопасности со стороны ЕС и полного доминирования пророссийских настроений среди абхазов. Война в Южной Осетии еще раз показала, что эти сомнения были обоснованными, поскольку практически весь западный мир в лице США и европейских стран в упор не видел агрессии и геноцида, но очень беспокоился о том, что вопрос о "процентной дипломатии" теперь может быть поставлен Россией в отношении страны - агрессора, т.е. Грузии. Неслучайно во время заседания ООН сразу после вмешательства российской армии постоянный представитель США в ООН несколько раз с очевидным подтекстом задавал один и тот же вопрос: является ли главной целью участия России в войне против Южной Осетии смещение Саакашвили? Россия действительно имела все военно- политические основания и возможности для того, чтобы взять под контроль всю Грузию, сменив правительство, или, как минимум, разделить ее на зоны влияния России и Запада, как это было сделано с капитулировавшей после Второй Мировой войны Германией.

Тот факт, что Россия не довела операцию по принуждению к миру Грузии до своего логического конца - так, как это обычно происходило в практике современных международных отношений, например, операции НАТО в Косово, Афганистане или Ираке, т.е. до полного разгрома военно-политической и административной системы противника и установления лояльного правительства - говорит о том, что Россия дала ясный сигнал того, что не хочет усиления конфронтации с Западом и готова к партнерству и обсуждению коллективных интересов вокруг Грузии. Военный ответ Грузии со стороны России был абсолютно безальтернативным решением, и он действительно не был полностью пропорциональным, поскольку оставил Грузии возможности для повторения агрессии и провокаций. Международные комментарии за некоторыми исключениями создавали в тот период впечатление, что для всех игроков, кроме России и Турции (где также проживает многочисленная кавказская диаспора), подход к урегулированию такой: нет народа - нет проблемы. Вероятно, именно этим объясняется возмутивший многих наблюдателей и население непризнанных республик факт, что на широко освещавшихся по ТВ заседаниях ООН сразу после августовской войны в Южной Осетии говорилось обо всем, но только не о трагедии малых кавказских народов, которые уже много десятилетий стоят на грани физического истребления. Моральный авторитет и ООН, и США и некоторых других международных институтов поставлен под угрозу в то время, как авторитет и влияние России, по крайней мере, на Кавказе и в странах проживания кавказской диаспоры, после ее прямого вмешательства в конфликт и выступлений в ООН на стороне заведомо более слабой стороны неизмеримо возросли. Думается, что это был мощный удар и по терроризму, когда использовавшийся в качестве его идеологической базы негатив в исторической памяти Кавказа в связи с Кавказской войной и массовыми депортациями 19 в. был значительно нивелирован теперешней однозначной ролью России - защитника и гаранта безопасности малых народов Кавказа. Заседания ООН, за которыми в тот период наблюдало без преувеличения едва ли не все взрослое население кавказских республик, только подтвердили, что эту роль в сегодняшнем ядерном мире никто, кроме России, выполнять не намерен. Вместе с тем попытки представить ситуацию на Кавказе как исключительно конфликт между Россией и Грузией (и, если точнее, между Россией и США) вряд ли приведут к долгосрочной стабильности, потому что в основе этих конфликтов, в частности, грузино-абхазского, лежат непримиримые противоречия, связанные с угрозой существованию национальной идентичности абхазов в рамках территориальной целостности Грузии. До тех пор, пока политика России в отношении Абхазии будет учитывать это обстоятельство, Абхазия будет оставаться надежным союзником России в этом сложном регионе, где позиции России периодически пересматриваются другими региональными и мировыми игроками. Выбор адекватной стратегии России в отношении собственно Абхазии важен вне зависимости от того, как сложатся на перспективу отношения России и Грузии, а также отношения России и США.

Поэтому вряд ли можно согласиться с мнением известного политолога Николая Злобина о том, что России невыгодно международное признание Абхазии, хотя до августовских событий этот же автор поддерживал идею о геополитической целесообразности существования Абхазии как некоей буферной территории между интересами США и России на Южном Кавказе. По словам Злобина, "российские лидеры не зря говорят, что Москва не будет никого уговаривать признать Абхазию и Южную Осетию. Ведь в случае признания их мировым сообществом Россия может утерять рычаги влияния на эти государства. Если гипотетически допустить, что произойдет признание другими странами, кроме Никарагуа Абхазии и Южной Осетии, Россия может утратить монопольное право на существующие у неё ныне особые отношения с этими новыми независимыми государствами" (1). На самом деле Россия действительно может лишиться своих особых отношений с Абхазией, но не в случае лоббирования ее полноценного международного признания, а в случае политики, рекомендованной к практической реализации в статье другого российского эксперта А. Лукина. Вот, в частности, основные аргументы в пользу новой российской политики в отношении Тбилиси: "Антироссийская направленность политики Тбилиси, по крайней мере теоретически, может измениться. И даже если для этого потребуются годы и десятилетия, такому изменению необходимо способствовать. В Грузии когда-то должны понять, что именно пронатовская ориентация привела к утере части территории страны, а продолжение данного курса увековечит невозможность каких-либо форм ее сосуществования с Южной Осетией и Абхазией. Примером тому может служить ситуация на Кипре, где Турецкая республика Северного Кипра существует уже более 20 лет как реально независимое государство, признанное одной страной - Турцией. Тем не менее под давлением Анкары, стимулом для которой служит желание вступить в Европейский союз, Северный Кипр согласился на переговоры с греческой частью, хотя исход их еще не ясен. От Грузии пока не последовало никакого стимула, для того чтобы Россия оказала давление на Абхазию и Южную Осетию. Напротив, ее твердолобая уверенность, что давление Запада решит все вопросы, вызывала обратную реакцию. Однако если в Грузии когда-либо найдутся силы, которые оценят перспективы ее сосуществования с Абхазией и Южной Осетией прагматически, а не в рамках идеологизированной постсоветской ментальности, идея о нейтральном статусе и выполнение некоторых других правил игры могли бы создать такой стимул. Естественно, формы сосуществования предсказывать рано, но все они должны быть полностью приемлемы для народов Абхазии и Южной Осетии". (2)

Более очевидными, на наш взгляд, выглядят обратные аргументы - в пользу лоббирования Россией широкого международного признания Абхазии и превращения ее в полноценное демократическое государство, которое выступало бы как надежный союзник в непростой региональной конфигурации и в международных структурах, особенно, с учетом того, что такой подход России позволит ей избавиться от ярлыка "аннексии", постоянно сопровождающего западные комментарии ситуации в связи с признанием Абхазии и Южной Осетии. Невозможно не видеть и того, какую важную лоббистскую роль играют восточноевропейские страны в европейских и евроатлантических структурах для продвижения интересов США. Географическое положение Абхазии предопределяет все возрастающий интерес к ней Запада: даже после признания со стороны России и подписания договоров о сотрудничестве, в том числе в военной сфере, продолжаются попытки найти решения, чтобы хоть как-то изменить новый региональный баланс. Именно этим объясняются и Женевские консультации, призванные дипломатическим путем нивелировать выигрышные как для Абхазии, так и для России результаты августовской Кавказской войны. Ряд экспертов продолжают поиск политической формулы грузино-абхазского урегулирования, с учетом интересов Запада. Так, совсем недавно, была предложена идея международной опеки над Абхазией как возможного способа разрешения российско-грузинского конфликта. Авторы предлагают обеспечивать безопасность силами международного миротворческого контингента из стран-членов НАТО и России, причем российские силы должны подчиняться международному командованию, а также внешнего полицейского контингента под эгидой ОБСЕ. ООН же следует, как и в Боснии, Косово и Восточном Тиморе, поручить международным организациям совместно с властями Абхазии заняться укреплением экономики этой области, ее системы управления и демократических институтов, а вопрос о статусе отложить до той поры, пока стороны будут готовы к возобновлению мирных переговоров. "Под опекой ООН Абхазия получит право на получение стабилизационных кредитов от МВФ, а также займов Всемирного банка и Европейского банка реконструкции и развития. Власти и частные компании Абхазии, возможно, даже получат рейтинги в независимых кредитных агентствах, необходимые для привлечения зарубежных инвесторов", - пишут авторы. По их мнению, это предложение заставит Абхазию сделать основополагающий выбор - постепенное вхождение в международное сообщество под его опекой либо, как и раньше, полная изоляция и зависимость от России. "Поддержав подобный план, Москва докажет свою приверженность идее стабильности на Кавказе путем юридических механизмов, санкционированных международным сообществом". (3) Можно с большой долей вероятности предполагать, что соперничество за влияние в Черноморско-кавказском регионе с признанием со стороны России Абхазии и Южной Осетии не только не прекратится, в частности, путем раздела сфер влияния между Россией и США как возможного варианта достижения консенсуса, но и будет усиливаться. Если Россия не предпримет более активных мер по международной легитимации своего решения по Абхазии и Южной Осетии, эти территории вновь станут объектом шантажа или торга с Россиеи и, возможно, в менее выгодной для России, чем сейчас, геополитической ситуации. Международно-правовая легитимация устойчивых военных результатов, как правило, являлась логическим завершением большинства войн и обусловливалась коллективной потребностью в легитимации новых границ в целях обеспечения стабильности на более или менее длительные временные отрезки. Историческими примерами того, как осуществлялось послевоенное переустройство в Европе являются Венский Конгресс 1815 г., создавший после разгрома Наполеона в качестве уравновешивающего фактора нейтральную Швейцарию, или Потсдамская конференция 1945 г., когда Гитлеровская Германия понесла международно-правовую ответственность, что послужило превентивным уроком и соответственно основой для долгосрочного мира в Европе. Демилитаризация Грузии должна была бы стать важным механизмом невозобновления войны, но в нынешних условиях западные государства демонстрируют обратные устремления, а Россия не намерена расчленять ее на так называемые "зоны контроля". Вариант нейтральной Абхазии в обмен на нейтральную Грузию в свете обострившейся борьбы за сферы влияния на Кавказе теперь, уже после признания России, выглядит маловероятным и к тому же не слишком надежным в глазах абхазов и без того опасающихся, что территория Абхазии всякий раз при столкновении региональных и глобальных интересов становилась бы театром военных действий. В то же время сохраняется множество международных вопросов, по которым сотрудничество НАТО и ЕС с Россией остается актуальным, не говоря уже о взаимных Черноморских интересах России и Турции. Недавнее предложение Турции по поводу создания Платформы региональной Безопасности на базе усилий региональных игроков вполне подтверждает тезис о возможности новых подходов к стабилизации этого региона. Таким образом, существует довольно интересная и многообразная международная повестка, позволяющая найти прагматичные консенсусные варианты урегулирования кризиса, а также создать новые коалиции для сбалансирования чрезмерного влияния США и НАТО, раздражающего не только Россию или, как предлагают некоторые российские эксперты, наоборот, коалиции вместе с ними, т.е Россия-США или Россия-ЕС. (4)

Ясно то, что Россия находится в процессе поиска новых эффективных геополитических стратегий и концептуального переосмысления существующей международной повестки. Способность России привлечь к этому переосмыслению ведущих международных игроков во многом будет определять ее реальный статус в международной иерархии в долгосрочной перспективе. Проблема международной легитимации признания Россией независимости Абхазии лежит как раз в этой плоскости: необходим международный консенсус в отношении новой, сложившейся де-факто в результате кровопролитных войн, геополитической конфигурации на Кавказе и именно Россия должна инициировать проведение Мирной Конференции по проблеме поствоенного переустройства в Кавказско-Черноморском регионе. Думается, что в начале своего президентского срока эта инициатива может быть интересна и новому президенту США Бараку Обаме, а также ведущим европейским лидерам и Турции.

Ссылки:

1. Блог Н. Злобина "России не нужно международное признание Абхазии", Oct. 16th, 2008.

2. "Россия в глобальной политике". № 6, Ноябрь - Декабрь 2008, А.В. Лукин - д. и. н., директор Центра исследований Восточной Азии и ШОС МГИМО (У) МИД России. Внешняя политика: от постсоветской к российской. Уроки конфликта с Грузией (http://www.globalaffairs.ru/numbers/35/10834.html).

3. Александер Кули и Борут Гргич, Выход из кавказской проблемы/Inopressa, Press digest, 22.01. 2009, The Wall Street Journal, 18.01/2009.

4. Россия в глобальной политике". № 6, Ноябрь - Декабрь 2008, С.К. Дубинин - доктор экономических наук, профессор. " Новая Антанта". (http://www.globalaffairs.ru/numbers/35/10835.html ).

Лейла Тания - директор Фонда "Гражданская Инициатива и Человек Будущего" (Абхазия).