Музей восковых фигур Роя Андерссона

Очень интересная картина выходит на большие экраны. Если пошутить незамысловатым каламбуром, то можно заметить, что Рой роет, и правда, глубоко… И докапывается до золота и алмазов. Поклонники режиссёра узнают его стиль. Не столь часто есть кинохудожники, которых можно распознать по нескольким секундам просмотра. Как ни странно, но, для того чтобы познакомиться с миром режиссёра, очень хорошим введением может стать полновесный сборник его реклам. Здесь нет никакого подвоха. Не пожалейте чуть менее часа времени и посмотрите подряд подборку рекламных роликов. Первые из них снимались ещё на старенькую киноплёнку с полосками и царапинами… Но вот что интересно: уже в рекламных роликах мы видим зачатки «большого стиля». И даже можем прослеживать его некоторую эволюцию. Более того, если быть совсем внимательным, то уже в рекламе (sic!) мы обнаружим прототипы героев и данного полнометражного философского фильма. Например, врача и священника, которые уже в коротком рекламном формате высмеиваются схожим образом, хотя, разумеется, без объёма и нюансировки полнометражной картины. Разве это не удивительно? Каким образом режиссёру дали право снимать «авторские рекламы»? Каким образом мышление рекламиста и режиссёра сталкиваются? Как ставятся акценты? Получилось ли перейти от «скетчей» и «запоминающихся гэгов» к «произведению искусства»? Мне кажется, что это редчайший случай, когда режиссер сохраняет свой стиль как в рекламах, так и в кино. Сложно представить себе, например, что вы узнаете рекламы Андрея Звягинцева.

Вернёмся к фильму. Он как бы и склеен из коротких сценок. Сейчас они уже чуть больше, чем простые рекламные «новеллы» с неожиданными поворотами. Но исток один. Зарисовки. Открытки. Случаи. Наблюдения из жизни. Закадровый текст. Театральность. Переклички образов. Прекрасный ассоциативный монтаж. Перед нами «обывательский», казалось бы, мир, но и одновременно попытка найти изнанку обыденности, вырваться за пределы «рекламного ролика жизни» в искусство. К богу? Которого нет? Кто куда может. В смерть? Попытка вырваться, которая, как мне кажется, удаётся. Как героям фильма, так и режиссёру.

Мизантропии, сарказма сколько угодно, но это сбалансировано состраданием к героям. Великолепное визуальное решение. Где компьютерная графика не мешает, а помогает пастельным пейзажным тонам. Небо постоянно в дымке. Фонари горят в тумане. Всё чуть-чуть напоминает выцветшее фото. Уже прошедшую жизнь. Редкий случай, когда выдающаяся операторская работа не выпячивает себя, равно как и работа художников, но исподволь создаёт атмосферу. Что касается драматургии и режиссуры, то это непредсказуемо и тонко. Конечно, какие-то отдельные вещи можно и предсказать. Так, я предполагал, что священник бухнёт-таки святого кагору. А за поездом, отошедшим со станции, что-то откроется… Но в фильме множество неожиданностей. И картина сделана с великолепным вкусом. И чувством юмора. Прощаются даже клише вроде улетающих вдаль журавлей.

Драматизм картины нарастает постепенно и очень нетипичным образом. Здесь нет привычных перипетий. Можно вспомнить, например, про театр Ибсена/Чехова, где трагедия вырастает из смехотворной обыденности… Сценки в этом фильме приводят к трагедии тоже почти как бы случайным и внешне немотивированным путём. Никакой морали и нравоучений здесь нет. Куски судеб. Узнаваемое «лего» жизни. В обыденность вплетается мировая трагедия. Кто виноват и что делать — не очень ясно. Закадровый голос напоминает об отстраненности повествования… Словно бы мы в музее человеческой трагикомедии, где проходим мимо разных экспонатов с короткими описаниями на табличках. Социальная сатира сделана великолепно. Вроде сцены в трамвае. Здесь режиссёр безжалостно высказывает о своём родном европейском обществе благоденствия. Равно как в финальных монологах героя на кухне, который размышляет, что жизнь удалась. При этом даже сложно однозначно понять, где проходят грани между трагически экзистенциальным и чисто комедийным. Жизнь поворачивается разными сторонами. Восприятие открыто. Веселье оборачивается щемящей тоской. «Шагаловские» летающие в тумане влюбленные — одно из ярких воплощений потерянности в мироздании и потери корней. Заброшенности. Не случайно «потеря веры», «потеря опоры», «потеря смысла жизни» (который не может вернуть даже спешащий закончить рабочий день психиатр) — сквозные мотивы картины.

Было бы преувеличением видеть в картине «Икею» и шведский дизайн, напрямую… Но, как ни странно, минимализм и вообще внимание к быту и мебели мироздания здесь есть. Осторожность, сбалансированность формы. Ничего от аляповатости. В фильме нет ничего лишнего. Часто, напротив, кино кажется «слишком диетическим» на фоне американских фильмов. Не говоря уже о ритме, пусть мы знаем по анекдотам, что финны самые неторопливые, а не шведы. Но всё-таки… Всё медленно. По нынешним монтажным меркам — часто очень медленно. Перед нами своего рода выставка чуть оживших восковых фигур. Под классическую музыку. Очень часто внешне «ничего не происходит». Или паузы нестерпимы. Или вообще мизансцены важней, чем видимые события. Нужно погружаться внутрь. Короче говоря, очень интересное кино, которое может вызывать аллергию, но, мне кажется, должно быть обязательно к просмотру. Не только студентам киношкол. Это кино. Здесь можно поставить точку.