Путь к «Вечному миру». Как Киев стал русским, а Россия помирилась с Европой

Февраль в отношениях Московского государства и Речи Посполитой стал воистину судьбоносным месяцем. В 1667 году, после долгих лет войны и дележа территории, было заключено Андрусовское перемирие, установившее границу между государствами и заложившее основу уже для «Вечного мира».

Переговоры по его условиям стартовали почти через 20 лет, в 1686 году, когда в Москву прибыло большое посольство, которое возглавляли польский воевода Кшиштоф Гжимултовский и литовский канцлер Марциан Огинский.

Необходимость не воевать, а договариваться диктовала международная обстановка: с севера напирала агрессивная Швеция, а на юге протягивала свои руки к Европе могучая Турция. Поэтому как-то решался и ранее нерешаемый вопрос: принадлежность «богоспасаемого града Киева», матери городов русских, и контроль над Запорожской Сечью.

Перемирие заключили на 13 лет, которые посчитали достаточным сроком, чтобы проговорить все важные моменты.

Но уже на этом этапе благодаря ловкости и умению войти в доверие поляков руководитель переговоров Афанасий Ордин-Нащокин — человек из семьи незнатных псковских дворян, ставший видным дипломатом той эпохи, — смог выторговать Киев на два года.

Хотя возвращать его потом никто по понятным причинам не хотел: место, где была крещена Русь, должно было принадлежать Руси. Город же с 1362 года находился в составе Великого княжества Литовского, а после заключения в 1569 году Люблинской унии попал под власть польских королей. Наметившееся же союзничество открыло окно возможностей для Москвы.

Так что частный вопрос Киева решался в рамках глобальной проблемы объединения усилий России и европейских держав, что случалось в истории не раз и не два.

Дипломатический успех

По правде говоря, Ордин-Нащокин был полонофилом и последовательно выступал за заключение русско-польского союза, ради которого был готов отдать Речи Посполитой не только все завоевания России в Литве, но и малороссийские города, оставляя за Россией лишь Смоленск.

Прозорливый дипломат, по итогам переговоров в Андрусово назначенный министром иностранных дел (то есть главой Посольского приказа), считал более важным заключить союз для противодействия туркам и крымским татарам и пробить выход к Балтийскому морю, наказав Швецию, — что в конечном итоге и вышло.

Однако царь Алексей Михайлович строго-настрого запретил ему разбазаривать казенные земли. «Не на Бога уповаеш, на свой великои, славной, переменной, непостоянной ум», — писал государь, так что главный переговорщик терпеливо преодолевал препятствия на пути к заключению мира. Настойчиво убеждал своих визави в необходимости пойти на уступки — достаточно сказать, что в Андрусово состоялось 37 посольских съездов, или, современным языком, раундов переговоров

А у них тем временем перед глазами был живой пример того, что Ордин-Нащокин прав: на правом берегу Днепра вовсю активничал гетман Петр Дорошенко, решивший сделать ставку на Турцию. В декабре 1666 года он вместе с крымскими татарами лихо разгромил коронное войско в битве при Браилове. Вернувшись в Чигирин, гетман начал осаду польского гарнизона замка, а в феврале 1667 года, как раз во время переговоров в Андрусово осадил Белую Церковь.

Так что границу провели по Днепру, Киев стал русским «плацдармом», и впоследствии граница с Польшей проходила по реке Ирпень, а Запорожской Сечью договорились управлять вместе. Завоёванную Россией северо-восточную часть Великого княжества Литовского — Витебщину, Полоцк, а также Лифляндию — царь Алексей Михайлович возвращал Речи Посполитой.

А Ордин-Нащокин завоевал всеобщий почет и уважение, развернув деятельность Посольского приказа как никогда прежде: впервые в истории России организовал международную почту, многое сделал для развития беспошлинной торговли с западными соседями. Дипломат последовательно продвигал идею создания флота: по его инициативе построили первый российский парусный корабль «Орел», собранный по западноевропейскому образцу, и внешнеполитическую стратегию Ордина затем подхватит сын его государя, Петр I.

А поляки тем временем сами искали возможности заключить с Россией союз против Порты: они хотели, чтобы Москва присоединилась к коалиции христианских империй. Так что на Киев махнули рукой — хотя и не забыли потом выставить за него счет на круглую сумму.

Северного врага, уже предпринимавшего масштабное вторжение в Польшу (и не давшего русским пробить себе выход к Балтийскому морю), пока решили не трогать. На юге всецело ощущался растущий завоевательный аппетит Османской империи, стремившейся к расширению. Так что помирившиеся, наконец, Москва и Речь Посполитая в 1672 году заключают соглашение, по которому первая сторона обязалась направить донских и запорожских казаков и отряды вассальных кочевых народов на помощь Польше при нападении на нее Турции или Крымского ханства.

Вскоре так и случилось — армия султана Мехмеда IV перешла через Дунай и разорила город-крепость Каменец-Подольский, жестоко убив или угнав в рабство его жителей. Поляки страшно испугались и заключили в том же году с Османской империей Бучачский мир, отдав ей Подолье и обязавшись ежегодно платить 22 000 червонных — правда, через четыре года последнее условие удалось отменить. Как-то сразу стало понятно, что ослабленная Польша уже не даст достойного отпора, а турки явно положили глаз на Левобережную Украину.

Новый вектор

Ввиду открывшихся обстоятельств россияне впервые решили выступить против османов. Война продлилась долго — до 1681 года, когда в результате Бахчисарайского мира в Стамбуле признали за Россией Киев и Левобережье и наконец отказались от походов в эти земли. Что тоже вскоре стало аргументом по поводу принадлежности древней столицы Руси.

Интересно, что именно в то время начинали зарождаться посольства — с началом войны с Турцией Московское царство и Польша направили друг другу постоянных представителей, которых назвали резидентами. Хотя эффективность их работы казалась сомнительной: например, представители литовской оппозиции в Польше обвиняли в невозможности договориться резидента в Москве Павла Свидерского, утверждали, что он снабжает короля «многими баснями», из-за которых по Европе о России распространялись «своемудренные пашквили». Так что опыт был признан неудачным, и обе стороны резидентов отозвали.

А турки тем временем развивали успех там, где гнулось: в 1684 году истекал срок действия Вашварского мирного договора между Габсбургами и Османской империей, так что решили не ждать. В 1683 году огромное войско, по разным оценкам, до 300 тысяч человек вошло в Австрию, сразу устремившись к Вене и взяв ее в осаду. Общими усилиями войск Священной Римской империи, Речи Посполитой, Саксонии, Франконии, Баварии и Швабии под общим командованием польского короля и великого князя Литовского Яна III Собеского удалось отбиться.

Кстати, по легенде, с той поры появился знаменитый венский рогалик в форме полумесяца. Православный шляхтич из Галичины Юрий-Франц Кульчицкий, знаток турецкого языка и обычаев, трудившийся австрийским дипкурьером и переводчиком в Стамбуле, сыграл важную роль в победе, пройдя с сообщениями через вражеский лагерь. За это он получил многие милости — и, по собственной просьбе, весь найденный у турок кофе.

Кульчицкий продвигал новый напиток, открыв первую кофейню в Вене, а рогалики предлагалось съесть, чтобы символически победить врага. Спустя полтора столетия французы стали выпекать их из слоёного теста — так появились круассаны.

Однако Порта никуда не делась, и Москву стали еще активнее склонять к военному союзу, где дополнительным стимулом как раз стала подготовка к подписанию «Вечного мира» с Польшей. Хотя разведка сообщала, что с ним далеко не все так просто.

Некий Андрей Каллистратов, выходец из польских земель, допрошенный в гетманской канцелярии, вспоминал разговор короля Яна III с венецианским резидентом, который он якобы случайно услышал:

«Надеюсь на Бога, что Москву сведу [в] войну турскую, для того великие послы к Москве посланы. И как турской возъярится на Москву, вместе и я радети буду с турком покой учинить, и обращу войну на царство Московское. Которым образом удобно возмогу отобрать Заднеприе и иные места, а держать их инако не буду, толко к унеям римской привлеку, чтоб никогда к Москве не оглядывались, а потом все чинить будет возможно».

Тем не менее переговоры шли, завершившись 6 мая 1686 года: подписи на финальной версии договора поставили Кшиштоф Гжимултовский и глава Посольского приказа князь Василий Голицын.

Окончательно закрепились итоги Андрусовского перемирия. Россия оставляла за собой все отвоеванные территории — это было одним из ключевых условий для вступления в войну с Турцией. А установленная соглашением пограничная линия без изменений просуществовала до первого раздела Речи Посполитой в 1772 году.

При этом поляки согласилась не принимать обратно жителей отходивших к России территорий — в том числе это касалось смоленской шляхты: после 1654 года многие смоляне остались на службе у русского царя и перешли в православие.

А Киев встретил вести радостно, уже после Андрусовского перемирия местное духовенство заняло активную промосковскую позицию: северный сосед был лучшим гарантом того, что права православных будут соблюдаться. Хотя поляки на переговорах все равно стояли за город до последнего, и русские получили его не бесплатно, заплатив компенсацию в 146 тысяч рублей, больше 10% государственного бюджета. Ну, а Россия вступила, наконец, в антитурецкую лигу, и уже в 1687 и 1689 годах Василий Голицын совершил два похода на Крымское ханство.

Подписание «Вечного мира» завершило «объединение разорванного народа» — так этот процесс, берущий начало с Переяславской рады, называл настоятель Киево-Печерской лавры Иннокентий Гизель.

Москве потребовалось больше 20 лет дипломатических усилий, чтобы закрепить за собой «мать городов русских», но это время было потрачено не зря.