«Людмила-локомотив». Сотни детей и внуков Людмилы Малышевой

Наверное, жизнь Людмилы Малышевой могла сложиться иначе, и уж точно более спокойно. Могла бы, если бы не три бессонные ночи много лет назад. Тогда ей, молодому перспективному учителю физики, завучу в престижной гимназии и маме дочери-подростка, сделали неожиданное предложение — стать заведующей Алчевским приютом для несовершеннолетних.

Дело было в девяностые — дикие, голодные. Старики, от ужаса перед реальностью сводящие счёты с жизнью. Люди зрелых лет, спивающиеся после крушения всего, что удалось создать. И дети — сироты при живых родителях: тысячи беспризорников, голодных, чумазых, часто преступных… Этими детьми и предлагалось заняться Людмиле Владимировне.

Она побывала в приюте — нищенском здании бывшего детского сада, пропахшего бедностью и безнадёжностью. Не спала три ночи — всё виделись глаза этих волчат, иначе и не скажешь. И после третьей ночи сказала «да». Понимала, что покоя после увиденного ей уже не будет.

Конечно, покоя не было и на новой должности. Людмила работала за всех — от заведующей до грузчика. Ежедневно брала продуктовую тележку и отправлялась по офисам, предприятиям — просила, просила, просила… Нужно было всё: тапочки для воспитанников, лампочки, крупы и мыло. Иногда ей помогали, а часто отказывали, причём очень грубо.

Наплакавшись и напившись валокордина, на следующий день шла снова.

Материальная нищета приюта была только частью проблемы — и, пожалуй, не главной. Главное — дети. Каждый с такой бедой, что и подступиться страшно. Людмила Владимировна погрузилась в изучение юридических «крючков», в постижение психологии трудных подростков, в поиски путей спасения каждого из них. В приюте появились воспитатели-мужчины, которые смогли найти подход к малолетним курильщикам, наркоманам и воришкам. Смогли приучить к дисциплине и порядку познавших «это сладкое слово — свобода» в подвалах и на чердаках. Да не просто к дисциплине — к пониманию, что такое слово чести.

На доверии… и на валидоле

Дверь в приюте не запиралась. Все дети в обязательном порядке ходили в школу, на кружки и секции. Всё на доверии. Правда, доверие стоило заведующей километров нервов: глотала валидол, каждый день боясь — вдруг кто-то не вернётся?

Но все возвращались. Более того, если раньше проводили рейды по чердакам и канализациям в поисках беспризорников, теперь они сами из всех окрестных городов бежали в Алчевск проситься в приют — такая пошла слава.

Почему?

Вот она зашла в приют — тут же оказалась в чьих-то объятиях, как мама, наконец-то вернувшаяся домой. И заговорила особым, ласково-ворчливым голосом — немного уставшей, но всё равно доброй матери и хозяйки. Одного приласкала, другого приструнила, с третьим пошутила, как и положено в семье. А внимательные голубые глаза — по сторонам: всё ли в порядке в её доме?

Верила Людмила Владимировна своим детям так, что далеко не все её в этом поддерживали. Кто-то открыто возмущался: дочь её в приюте постоянно, общается с «этими» — чему они научат?! А Маша дружила со всеми, близко к сердцу принимала их проблемы, помогала маме, часами сидевшей над нормативными актами, и уже тогда решила, что станет юристом. Самой суровой воспитательной мерой было отлучение от приюта, а Маша не хотела расставаться.

Вот за это чувство нужности, тепла, внимания, какого в родном доме многие не знали, они были готовы на всё. Внимание могло выражаться по-разному: от тихого разговора по душам до гневной взбучки по заслугам. От многочасовых походов по инстанциям, чтобы добиться лишения родительских прав потерявшей себя матери, до похода в суд, когда в руке Людмилы Владимировны дрожит ладошка малолетнего нарушителя закона.

Всё было: взыскания за то, что дети постоянно превышают установленный 30-дневный срок пребывания в приюте — а что можно успеть за это время? Борьба за то, чтобы не отправили в дальний интернат мальчика, для которого спасением стал местный храм. Потом, годы спустя, к ней подойдёт молодой священник, в котором она не сразу узнает своего Ромочку, который пел как ангел.

«Приютята»

Для них придумалось ласковое слово «приютята». А заведующая для них стала мамой Людой. До сих пор — звонки, которые начинаются словом «мам!», письма с обращением «Здравствуй, мама»… Тысячи писем из разных городов, стран, с передовой, из больницы, из тюрьмы…

На днях в кабинет зашла девчушка: «Людмила Владимировна, вы же моя бабушка?» Оказалось, это дочь одной из приютских девчат, называвших её мамой. Малышка сделала вывод: мамина мама — её бабушка. Пришла предъявить подружке бабушку Люду…

То, что начиналось с горьких слёз и обид на человеческую чёрствость, изменилось до неузнаваемости. Плакать Людмила Владимировна перестала. Батюшка объяснил: плакать не нужно. Если на просьбу услышала отказ — это ответственность перед Богом человека, не захотевшего понять и помочь.

Да и желающих помочь становилось всё больше: трудно, немыслимо трудно было устоять перед её кипучей ответственностью за каждого ребенка. Приют переехал в новое здание, сделали хороший ремонт. В штате появились психолог и логопед. Благотворителей с каждым годом становилось всё больше. А в сердце Малышевой — всё больше судеб, которые там уже навсегда.

А потом… Потом Людмила ушла из приюта. Быть может, потому что времена настали другие, не было уже в нём такой острой нужды. А главное, она получила новое предложение: возглавить центр социальной реабилитации детей-инвалидов.

Снова — с нуля

И снова всё сначала. Теперь Малышева бросилась в изучение всего, что касается заболеваний её особенных детишек, в поиск людей, которые помогут ей, а она поможет детям. Одно оставалось неизменным: любовь и вера в то, что невозможного — ну, совсем уж невозможного — очень мало.

«Да, пришлось снова начинать с нуля, — говорит Людмила Владимировна. — Но и здесь прежний багаж пригождается. Всякие ведь семьи есть: многодетные, одинокие мамы и папы, дети под опекой, асоциальные…».

Она точно знала: этим детям нужно дать возможность чувствовать себя такими же, как их здоровые ровесники. Но как этого достичь, если они стесняются своих недугов? Она верила в творчество, которое и в приюте не раз помогало.

Постоянные концерты, представления, ежегодная церемония «Путь к успеху», где будет отмечено даже самое крошечное достижение. Дети, имевшие проблемы с речью, учатся петь и декламировать стихи, дети с нарушенной координацией танцуют и делают это всё лучше и лучше. Они счастливы от своих успехов, аплодисментов, восторгов зрительного зала. А счастье — лучшее лекарство.

И ещё одна трудная задача: не дать родителям утратить веру. Без веры точно ничего не получится. Людмила Владимировна готова привести отчаявшимся десятки примеров, когда детей приговорили врачи, а здесь, в центре, и не подумали сдаваться.

Вот Дианка: ей предрекали растительное существование. Через некоторое время папа заметил, что девочка, кажется, фокусирует взгляд на Людмиле Владимировне… Потом было очень много труда и терпения, и Дианка пошла в обычную школу. Ну ладно, не пошла — поехала на коляске. А в остальном она такая же, как её сверстники.

Вот Дима: в раннем детстве он мог только на четвереньках ползать. Снова годы труда, терпения и фирменной малышевской настырности, и… Дима с ДЦП учился в музыкальной школе, хотя чего стоило упросить принять мальчика с неразгибающимися пальцами! Теперь он играет на пианино. С удовольствием гоняет в футбол, и пусть ноги в коленях до конца не выпрямляются, он этого не боится. В Диме победила жизнь.

Вот Олеся, которой тоже не обещали ничего хорошего, она мучительно стеснялась себя. А теперь — молодой преподаватель музыкальной школы, звезда концертов…

И таких примеров уже сотни за 14 лет работы Людмилы Малышевой в Алчевском филиале Республиканского центра социальной реабилитации детей-инвалидов «Возрождение». Ради каждого из своих воспитанников она готова буквально на всё. Наверное, именно поэтому у неё немало добровольных помощников — устоять невозможно.

Очень точно охарактеризовал ее один австрийский благотворитель. Посмотрел, послушал, понимая примерно каждое двадцатое слово (всё-таки женат на русской). А потом изрёк с забавным акцентом: «Людмила — лёкомотив!»

Год 2014-й

Так и есть, да. Подлинным локомотивом ей пришлось стать в 2014 году, когда началась война. Поначалу всё было не так страшно. Да, канонада круглосуточно, непонятно, что будет завтра, но жизнь ещё держалась. Детей отправили на море, а заведующая пошла в законный отпуск.

А вот потом… Чего стоило вернуть их домой! Чего стоило не дать родителям удариться в панику, когда аптеки опустели, а зарплаты и пособия перестали платить! Лекарств нет, а это детская жизнь…

«Родители приходят, плачут: что делать? Городская администрация писала письма, они оставались без ответа. Я поняла: если кто-то умрёт, это будет на моей совести», — вспоминает Людмила Владимировна.

У людей тогда еще были деньги, они могли купить что нужно, но не знали где.

«Пепел» (один из первых ополченцев. — Прим. ред.) пришёл мне на помощь, сейчас он командир артиллерийского батальона, про него даже фильм сняли. Он как-то зашёл, спрашивает: какие у вас проблемы? Я рассказала. Он тут же: собирайся, бери деньги, список, рецепты, поедем в Донецк.

Начали ездить под обстрелами, я с сумками-холодильниками… Первые были диабетики. Помню, приехали, я не могу выйти из машины, подо мной сумки с лекарствами, куда мы их только не пихали, везли большие партии. Десять ручек инсулина собирали по всему Донецку…

Потом эпилептики. С собой — мешок бумаг: медицинские карты детей и рецепты. Плакала, рассказывала в аптеках, кто я, для кого это… Ездили регулярно под обстрелами.

Потом стала понимать, что этим мы всех не спасем. Связалась с Тюменью, там мой ученик работает. Около года они нас снабжали, «Тюменьнефтегаз» привозил именные пакеты с лекарствами… «Сухой душ» присылали из других городов, спасли всех лежачих детей», — рассказывает Людмила Малышева.

Спасли всех. Стало нечего есть — на помощь пришли военные, привозили крупу, муку, сахар. Всё делили на всех, а в центре — 300 семей… Пережили самое трудное, не отказавшись ни от чего из обычной жизни центра. Дети проходили лечение, занимались с педагогами, готовились к праздникам — несмотря ни на что.

«У нашей бабушки много внуков»

Всё преодолели. Продолжается жизнь, в которой никогда не заканчивается работа. Людмила Владимировна с усмешкой рассказывает об одном домашнем вечере: один звонок — семья на грани развода, мама-инвалид и двое детей-инвалидов. Следующий звонок — снова плачущая мама, не может получить направление на лечение ребенка (забегая вперед — помогли обеим). Ещё звонок: один из воспитанников поранил пальчик, срочно нужно, чтобы пожалела именно Людмила Владимировна. Снова звонит телефон: недавний выпускник с неудачной любовью…

Мама Люда необходима им. Она сама недавно ощутила это с полной ясностью, когда позвонила поздравить с 25-летием того самого Диму, который научился играть на пианино с ДЦП. И услышала, как он кричит счастливо: «Мама, она позвонила, она не забыла! Теперь всё исполнится, я же загадал, чтобы быть здоровым!»

«Я счастливый человек, правильно поняла свое предназначение, — задумчиво говорит Людмила Малышева. — Я, наверное, для этого пришла в этот мир, я на своём месте. Я этим живу, у меня это получается. И это не моя заслуга, как-то свыше приходит. Я всегда прошу: Господи, дай мне ума разрешить ту или иную ситуацию. Где должна пожалеть, где прикрикнуть, где отругать мамашу, где поцеловать…

Вот очередная отчаявшаяся приходит: врачи сказали, ребёнок будет овощ… Я отругала её: как ты вообще такое можешь думать? Ты почему так позволила себе расслабиться и такие мысли пускаешь в свою голову? Как реабилитация поможет, если ты уже поставила на всём крест? Потом пришла она: вы меня правильно отругали… Первый провал — когда мать не верит в своего ребенка. Хоть мы все будем верить изо всех сил, результата будет ноль. Я уже сколько им рассказываю притчу о двух лягушках: надо лапками колотить, тогда выскочишь».

Людмила Владимировна очень гордится тем, что среди помогающих центру — немало её школьных выпускников и приютских воспитанников. Значит, добрыми вырастают. Значит, всё не зря.

И каждый год приносит радости. Вот к этой осени 8 выпускников центра стали студентами, 8 идут в первый класс, 20 — в детский сад. Идут полностью социализированными, всесторонне подготовленными. Студентов собрали в общежитие, приготовили всё необходимое для самостоятельной жизни. А как иначе — это же свои дети…

Да, формально у Людмилы одна дочь и двое внуков. Фактически же нет счёта людям, которые искренне зовут её мамой и бабушкой. И даже пятилетняя Маришка, младшая внучка, знает: у бабушки Люды — много внуков. Вот так сложилась жизнь. Точнее, так она сама её сложила: жизнь, в которой она — мама Люда. И другой жизни не нужно.

При поддержке Института развития интернета (АНО «ИРИ»)