Москва, 25 ноября, 2023, 18:57 — ИА Регнум. Тот факт, что ESG-фонды решили инвестировать в оборонную промышленность, стал ещё одним подтверждением провала форсированного энергоперехода. Об этом корреспонденту ИА Регнум 25 ноября заявил Вадим Понкратов, директор Института исследований социально-экономических трансформаций и финансовой политики финансового университета при правительстве РФ.

Иван Шилов ИА Регнум

Ранее стало известно, что ESG-фонды (инвестирующие в предприятия, соответствующие стандартам в сфере охраны окружающей среды, социальной политики и качества корпоративного управления) вложили почти 5 трлн долларов в оборонные компании по классификационному коду Aerospace & Defense.

«Результаты опроса Bloomberg и доминирующая тональность ответов большинства глав крупнейших фондов и национальных объединений, продвигающих ESG-повестку, наглядно показала, то, что ранее было принято называть «звериным оскалом капитализма»: бизнес делается ради прибыли, а ESG-повестка стала очередной ширмой для геополитических манипуляций», — констатировал Понкратов.

Он обратил внимание, что лишь отдельные голоса патриархов ESG-движения, помнящих его зарождение и глубокие изначальные принципы, звучат против финансирования производства вооружений за счёт инвестиций ESG-фондов. Это, как полагает экономист, доказывает, что благое начинание стало инструментом политической борьбы и сохранения внешнеполитического влияния.

«Провал затеянного в десятые годы развитыми странами форсированного энергоперехода при отсутствии технологической готовности к его реализации вынудил инвесторов и управляющих ESG-фондов расширять инвестиции в иные сферы экономики, — объяснил Понкратов. — И закономерно, что в поле их зрения попали высокотехнологичные компании, имеющие большой объём инвестиций в исследования и разработки — а это исторически оборонные компании либо концерны, имеющие в составе оборонные блоки».

В то же время он подчеркнул, что большинство компаний, относящихся к отраслевому классификационному коду Aerospace & Defense, производят большую долю гражданской продукции и товаров двойного назначения. Поэтому отнюдь не всегда инвестиции в акции таких компаний означают финансирование производства вооружений и военной техники.

«Например, в сфере авиа — и вертолётостроения, такие концерны, как Boeing и Airbus, имеют в доле выручки от военных заказов от 1/3 до 1/8 годовой выручки в разные периоды, а у Lockheed Martin выручка на 80% зависит от военных заказчиков и только 20% приходится на космические программы преимущественно для NASA», — рассказал экономист.

Кроме того, он объяснил, что есть заблуждения в отношении ESG-инвестиций. Например, следовать практике инвестирования на основе соблюдения ESG-принципов вовсе не означает запрета на инвестиции в определённые компании, отрасли или страны или необходимости жертвовать доходностью портфеля. Таким образом, инвестирование в оборонные компании вполне укладывается во внутреннюю логику выбора направлений фондирования ESG-фондами, так как эти компании чаще всего имеют высококлассную ESG-отчётность, отличные показатели доходности и устойчивости, работают на высокомаржинальном и быстрорастущем рынке.

Понкратов призвал понимать, что ESG-повестка при всей неоспоримости её принципов и постулатов при более детальном рассмотрении оказывается завуалированной формой установления нового неоколониального миропорядка.

«Если на предыдущих этапах постколониальной эпохи взаимоотношений развитых и развивающихся стран использовались прямые бартерные схемы обмена: на первом этапе — признание цивилизованными и равными себе в обмен на преимущественный доступ к природным ресурсов, на втором — предоставление доступа к передовым технологиям опять-таки в обмен на ресурсы, то теперь задействуются более сложные и завуалированные формы влияния, в том числе ESG-принципы, экологический аудит и классы, нормативы и квоты выбросов парниковых газов и прочие», — подытожил Понкратов.

Ранее ИА Регнум сообщало, что, по словам экономиста Константина Ордова, одна из причин того, что экологические фонды инвестируют всё больше средств в оборонную промышленность, заключается в том, что она имеет доступ к дополнительным инвестициям и хорошие перспективы для роста и развития производства, а бизнес, как известно, во главу угла ставит доходность вложений.

В свою очередь, профессор Финансового университета при правительстве РФ Александр Сафонов заявил, что оборонная промышленность — одна из наиболее стабильных и в последнее время она расширяется в результате огромных государственных заказов, постольку способна приносить высокие прибыли.

По данным агентства Bloomberg, свыше 1,2 тыс. ESG-фондов владеют акциями на сумму порядка 5 трлн долларов, относящимися к отраслевому классификационному коду Aerospace & Defense (аэрокосмическая промышленность и оборона). С марта 2022 года после начала СВО количество таких компаний выросло на 25%. А председатель парламентской группы Великобритании по вопросам ESG Александр Стаффорд заявил, что последствия СВО «укрепили аргументы ESG в пользу инвестиций, связанных с обороной».

Директор по инвестиционной стратегии SDG Impact Japan Саджа Беслик считает, что любые инвестиции ESG-фондов в оружейные компании недопустимы, поскольку они производят продукцию, которая убивает людей.

До этого стало известно, что многие государства и бизнес вынуждены пересматривать ранее принятые меры ESG, ориентируясь на актуальную повестку. Если в начале 2022 года российские компании продолжали учитывать требования западных инвесторов, то в марте значимость этих драйверов повестки начала меняться.