Карякин: результаты Дворковича — моя дисквалификация и отстранение сборной

Российский гроссмейстер, член Совета Федерации Сергей Карякин рассказал главному редактору ИА Регнум Марине Ахмедовой об угрозах с Запада за поддержку России, о своём отношении к «нейтральным» спортсменам и расколе в шахматном мире.

— Сергей, вы гроссмейстер и сенатор Совета Федерации. При этом Международная шахматная федерация (ФИДЕ) дисквалифицировала вас, а «Википедия» пишет, что вы «украинский шахматист». Кем вы себя сейчас считаете? Вы шахматист или политик?

— Я не пользуюсь «Википедией», не имею доступа к статье о себе. Её правят люди, связанные с недружественными России странами, которые пытаются манипулировать фактами. Если вы хотите что-то узнать обо мне, не пользуйтесь этим ресурсом.

Я по-прежнему считаю себя шахматистом, но сейчас моя карьера на вынужденной паузе. Хотя моя дисквалификация закончилась, я всё равно не могу выступать на международных турнирах (в отношении меня действует теневой бан). Меня туда не зовут из-за моей позиции. А там, где могу выступать на официальных соревнованиях, — только под нейтральным флагом или под флагом ФИДЕ. Я на это не иду.

Могу выступать только на внутрироссийских соревнованиях. Они проводятся, но не так много, как хотелось бы. Поэтому сейчас больше занимаюсь политикой и социальными проектами, представляя в Совете Федерации свой родной Крым.

— Вы страдаете из-за того, что не можете в полной мере заниматься шахматами?

— Поначалу по этому поводу серьёзно загонялся. Всё-таки на тот момент я хорошо выступил на Кубке мира, отобрался на Турнир претендентов (последний этап серии турниров для определения претендента, который должен сыграть с действующим чемпионом мира). А тут начинается СВО. Я её поддерживаю, меня дисквалифицируют — лишаюсь шанса стать чемпионом мира. Хотя у меня был опыт подобных соревнований, я мог бы претендовать на победу.

— Если бы вы знали, что так будет, стали бы поддерживать СВО?

— Конечно. В первый же час после того, как публично поддержал СВО, я выдержал такую информационную атаку, какой бы никому не пожелал. Но я в этом плане принципиален. Более того, спустя два-три дня я написал открытое письмо в поддержку страны, президента и армии. Так что я ни разу не менял свою позицию.

— Вы написали это письмо, потому что столкнулись с травлей?

— Нет. Если плывёшь против течения, тебя всегда будут атаковать. Особенно это проявляется на Западе. Там тебя поливают грязью и оскорбляют. В мой адрес тоже поступало множество угроз. Но если у меня есть мнение, почему я не могу его высказать? Запад сам дискредитирует демократию, о которой так часто говорил.

— Вам писали граждане западных стран? Мне казалось, травлей в основном занимаются украинцы и российские либералы.

— Российские либералы были в подавляющем меньшинстве. Украинцев было много. Но когда я отстаивал свою позицию на западных платформах, мне писало много американцев и почему-то норвежцев.

— Норвегия дала разрешение Украине бить по России дальнобойными ракетами.

— Видимо, они потомки сами знаете кого. Никуда это не делось.

Вернёмся к ответу на ваш вопрос. Я написал открытое письмо Владимиру Владимировичу, потому что посчитал, что президент тоже должен ощущать нашу поддержку. Тем более я сам из Крыма. Крым всегда был русским. Возвращение Крыма было очень важно для меня.

— А до СВО у вас были ситуации в жизни, когда приходилось делать такой выбор?

— Это началось в 2014 году. Тогда каждый человек делал выбор: встать на сторону России, подержать Украину или отмолчаться. Я с первых дней поддержал возвращение Крыма. Тогда против меня ввели санкции, временно перестали приглашать на западные турниры. Правда, потом снова пустили. Тогда был другой масштаб конфликта, всё со временем затихло. Но все о моей позиции знали, я её никогда не скрывал.

— А почему в 2014 году вы выбрали Россию?

— Потому что я сам из Крыма. Как я мог поступить иначе?

— Могли уехать из Крыма на Украину.

— Не дай Бог (смеётся). Понятно, что кто-то уехал. Но подавляющее большинство крымчан выбрали Россию. Тут даже обсуждать нечего.

— И никто не пожалел?

— Никто не говорит, что всё легко и гладко. Но когда выбираешь правильный вектор движения, веришь в то, что мы придём к победе.

— Когда вас дисквалифицировали, вы чувствовали, что потеряли мечту?

— Нет. Я, слава Богу, в своей карьере много чего выигрывал, в том числе титулы чемпионов мира по разным версиям.

— Но я чувствую, что вы с грустью говорите о том, что не можете сейчас полностью отдаться шахматам.

— Отчаяния по этому поводу я точно не испытываю. У каждого — свой путь.

Да, в спортивном плане я мог бы ещё выступать на высшем уровне. Но, повторюсь, я был чемпионом мира по быстрым шахматам. Играл матч на первенство мира с Магнусом Карлсеном по классическим шахматам. И если моя жизнь складывается так, что мне нужно заниматься чем-то ещё, кроме шахмат, — пожалуйста. Тем более я всегда могу передавать опыт молодому поколению, что я и делаю.

— А разве шахматные мышцы не сдуваются?

— Нет. Всегда можно вернуться, и всё будет хорошо.

— Вы сказали, что были чемпионом в разных версиях. А у спортсменов, которые не успели поехать на международные соревнования, основная претензия — «мы всю жизнь к этому готовились, вкладывались, а теперь наша мечта не осуществится». Особенно возмущаются их мамы. Эти люди сейчас могут вам сказать: «Вы отказываетесь выступать под нейтральным флагом, потому что всего добились».

— Если мы берём олимпийские виды спорта, то фраза «мы вкладывались» не соответствует действительности, потому что государство берёт на себя 99% расходов на спортсмена. Они живут на сборах за счёт государства. А если ты не можешь представлять свою страну на соревнованиях, что тебе там делать? Тем более во время СВО, когда наши бойцы отстаивают нашу страну.

Я просто не представляю, как спортсмен может выступить на Олимпиаде под нейтральным флагом, а потом поехать к бойцам и сказать, что он их поддерживает.

— А с чего бы этому спортсмену ехать к бойцам? Мне кажется, это звенья одной цепи. Если ты выступаешь под нейтральным флагом или меняешь спортивное гражданство, у тебя не может появиться такой потребности.

— Вы сами подтвердили мою позицию. Если человек выступает под нейтральным флагом, он не патриот нашей страны. Почему же тогда страна должна его поддерживать?

— Была дискуссия о том, что, если человек меняет спортивное гражданство или выступает на Олимпиаде под нейтральным флагом, он остаётся русским, и за него нужно болеть. И многие болели.

— Сама по себе церемония открытия Олимпиады — это вообще ужас.

Всё зависит от того, какие изначальные задачи мы ставим. Если говорим ребенку, что его единственная цель в жизни — стать олимпийским чемпионом и он должен каждый день над этим работать, то потом действительно удивляемся, почему спортсмены выступают под нейтральным флагом.

А если говорим, что спортсмен должен представлять свою страну и выступать за её честь, тогда это уже воспринимается по-другому. Таких вопросов уже не будет.

— Когда вы были маленьким, ваши родители переехали в Краматорск, чтобы дать вам шанс учиться в хорошей шахматной школе. Они разве не ставили цели, чтобы вы стали чемпионом?

— Разумеется, ставили.

Я не зря обозначил, что есть олимпийские виды спорта, где государство сильно поддерживает своих спортсменов, а есть виды неолимпийские, где поддержка существенно меньше. Это касается и шахмат. У нас всегда были с этим огромные сложности.

Когда я жил с родителями в украинском Крыму, нас никто не поддерживал. Мы везде ездили за свой счёт. Помню, как мы трое суток на автобусе добирались на чемпионаты Европы и мира — в Грецию и Испанию. Еще была огромная проблема с тренерами, потому что на весь Крым был только один гроссмейстер, и тот на пенсии. То есть заниматься было не с кем.

А в Краматорске была сильнейшая шахматная школа. Мы туда переехали. Я три года там прозанимался, стал самым молодым гроссмейстером в мире. Потом школа развалилась, мы вернулись в родной Крым. Но даже в 19 лет, когда я стал сороковым шахматистом мира, оставались всё те же проблемы. Тогда Федерация шахмат России пригласила меня переехать в Москву и заниматься здесь с сильными тренерами. Мы согласились, потому что это огромная возможность для роста и совершенствования.

К тому же и Москва, и Крым казались мне единым целым. Я тогда не раз заявлял об этом в интервью. Поэтому переезд был не сложным, а очень естественным.

Кстати, когда был чемпионом Европы в возрасте до 10 лет, меня пригласили в Америку, предлагали там учиться, выступать за местный университет, обещали стипендию. Но мы отказались. Зачем туда переезжать, если мы хотим выступать здесь?

— Это вы хотите жить здесь. А ведь очень многие родители, отдающие своих детей в спорт, ждут шанса переехать в Европу или в Америку.

— Хвалёная американская мечта сильно раздута. Не нужно думать, что, если ты туда переедешь, будешь счастливым. Родители со мной советовались, когда принимали такое решение. Мы как раз обсуждали, что нам там делать нечего. Во-первых, там не так много гроссмейстеров. Во-вторых, на постсоветском пространстве шахматная школа на тот момент была сильнее.

— Вы можете представить, что в 10 лет уехали бы в Америку и стали американцем?

— Не дай Бог. Я не чувствую себя американцем. У меня русский менталитет. Я хочу быть со своей страной. Какой я американец?

— А как вы в 10 лет могли хотеть быть со своей страной?

— В 10 лет я ориентировался на мнение родителей. Они сказали, что эта страна нам не близка, я с ними согласился.

— Почему они так думали об Америке?

— Во-первых, потому что там нужно было учиться, из-за этого я не мог бы сконцентрироваться на шахматах. Во-вторых, там не было столько гроссмейстеров, сколько в советской шахматной школе. В-третьих, эта страна нам не близка. Зачем уезжать куда-то, где говорят на другом языке, если всего можно добиться здесь?

Да, это были тяжёлые 2000-е годы. Да, многие мечтали туда уехать. Но я рад, что мы приняли решение переехать куда нужно — в Краматорск, а потом в Москву.

— Вы можете представить, что, когда началась СВО, вы бы отказались от публичной поддержки России (только в душе) и могли бы сейчас участвовать во всех турнирах?

— Я бы себя ужасно чувствовал. Я не могу идти против своей совести. Всегда говорю то, что думаю. Наверное, это плохо для политика, который пытается маневрировать. Но я не могу отстаивать чуждые мне принципы. И молчать не могу.

— А у вас были товарищи по шахматам, которые выступили против СВО или промолчали?

— Конечно, были. Из России уехали много гроссмейстеров и шахматистов разного уровня. Это очень плохо для среднесрочной перспективы и для международного авторитета России. Но эти люди сделали свой выбор, а нам нужно растить новое поколение.

— А это получится? Мне кажется, вы были суперодарённым ребёнком, если вас в 5 лет и 9 месяцев отдали в шахматную школу. Я представляю детей в этом возрасте, вряд ли их можно отдавать в шахматные школы.

— Почему же? Мы вместе со штабами общественной поддержки «Единой России» открыли по стране почти 70 шахматных клубов. Таланты есть везде. Просто их нужно поддерживать, а это непросто, потому что конкуренция выросла.

В Индии, например, шахматы поддерживаются на государственном уровне, ими занимаются многие дети. Нам есть с кем соперничать. И нам нужно проделать большую работу, чтобы молодое поколение шахматистов достойно представляло Россию.

— Получается, каждый ребёнок может играть в шахматы?

— Научиться играть может каждый. А дальше всё зависит от интересов. Например, у меня двое детей — 7 и 9 лет. Они умеют и любят играть, но каждый день заниматься шахматами они не готовы.

— Чтобы стать чемпионом, нужно быть одержимым шахматами?

— Конечно. Нужно, чтобы шахматы были на первом месте. Может быть, не с самого начала, но в какой-то момент — да. Я с 7 лет занимался шахматами по 7-8 часов в день. За счёт этого смог стать первым среди юношей и пойти дальше. А сейчас конкуренция ещё выше. Если меньше заниматься, тебе будет тяжело.

— Объясните мне как человеку, который ни разу в жизни не играл в шахматы, что вас так тянуло к ним? Чтобы с 7 лет заниматься по 7-8 часов в день.

— В моём детстве не было смартфонов и интересных компьютерных игр. У детей вообще было меньше соблазнов. Я мог поиграть в футбол или в шахматы, других занятий не было. Когда встал выбор между футболом и шахматами, я понимал, что играть в футбол — веселее, но успехи в шахматах у меня были серьёзнее. С самого начала, когда начал заниматься, я обыгрывал сверстников. А через год, в день своего семилетия, сам себе сделал подарок — выполнил первый разряд. Это уже очень хороший результат. Было понятно, что шахматы — это моё. И потом, как ты их бросишь?

— И всё-таки, что там за магическая сила? Чем они интересны?

— Это очень интересная игра. Ты начинаешь погружаться, понимать, какое невероятное количество комбинаций и возможностей есть внутри этой игры. Даже компьютер до сих пор не может их просчитать.

— Получается, это познание возможностей своего мозга?

— Да. Это бесконечная игра для человеческого ума. Ты можешь углубляться в них всё дальше и дальше. Я играю уже почти 30 лет и далеко ещё не всё знаю в шахматах. Это очень интересное чувство.

— Они вам снятся?

— Когда готовишься к турниру, каждый день занимаешься и только об этом и думаешь, могут сниться. В обычной жизни — нет.

— Был ли у вас момент во время игры, когда вам показалось, что открылась бездна истины? Или общение с космосом?

— Когда выходишь на пик формы и выигрываешь крупные турниры, понимаешь, что ты на самом верху и что ты неуязвим для людей. Можешь выиграть у любого. Да, компьютеру всё равно проиграешь, но по человеческим масштабам тебе нет равных.

— Надолго хватает такого вдохновения?

— Нет. Можешь лишь пару раз в жизни этого достичь. Но твоя задача — добиваться такого состояния как можно чаще.

— Я задала вам этот вопрос, поскольку недавно была в военном госпитале и смотрела, как оперировал хирург. Я в этом ничего не понимала. Мне казалось, что там только кровь и открытая плоть. Но хирург получил это вдохновение и потом мне рассказывал, в каком сосуде он встретил Бога. У вас бывало нечто подобное?

— Шахматы — очень интересная игра. С одной стороны, в них роль везения сведена к минимуму. Если гроссмейстер будет играть с начинающим, он выиграет миллион партий. Но когда играют между собой шахматисты одного уровня, там любая мелочь важна. Ты можешь угадать с дебютным вариантом, к которому соперник будет не готов, и за счёт этого получить преимущество. Тут уже ты понимаешь, что не всё зависит от тебя. Здесь действительно должно быть вдохновение. Ты должен поймать свою волну, чувствовать состояние соперника и переиграть его за счёт таких нюансов. А бывает наоборот. Понимаешь, что не твой день, лучше сделать ничью, не проиграть.

— Потому что это чувство не приходит?

— Да. Поэтому очень важно слушать свой организм, понимать в какой ты форме.

— То есть когда вы достигаете пика, становитесь свидетелем того, какие ресурсы заложены в человеческом интеллекте?

— Да. Но, повторюсь, этого можно достичь лишь пару раз за карьеру.

— Огромное количество людей ни разу в жизни не испытывало таких чувств.

— На то он и спорт высших достижений.

Один мой знакомый бежал 100 километров — это даже не марафон. И он в какой-то момент почувствовал, будто бы из его тела вышла душа, чтобы со стороны посмотреть, как он бежит. Но только на пике своих возможностей ты можешь достичь такого результата.

— А вы могли бы мне объяснить, почему шахматы — это вид спорта? Может, это глупо, но я правда не понимаю.

— И не вы одна (смеётся). У нас статическая нагрузка с серьёзной мыслительной работой. Приходится долго сидеть. Бывает, что шахматист, отыграв пятичасовую партию, покрывается потом и теряет два килограмма. Поэтому шахматисты должны заниматься другими видами спорта, чтобы лучше выдерживать нагрузки.

Лично я летом люблю бегать, особенно в Крыму. Плавать не люблю, но иногда себя заставляю. Ещё хожу в тренажёрный зал.

— А какая у вас любимая фигура в шахматах?

— Конь, потому что он ходит буквой Г. Удары по вертикали и по диагонали прочитываются, а когда конь прыгает, это может стать неожиданностью для соперника.

— СВО идёт уже два с половиной года, Россию выбросили из всех международных организаций. Могут ли у молодого, но перспективного спортсмена быть подобные пики в карьере, если мы будем развивать только внутренний спорт?

— Во-первых, история с запретами не вечна. Во-вторых, было бы неправильно опустить руки и сказать, что теперь нам закрыт путь на международную арену. Спортсмен всё равно будет выступать в дружественных странах. Например, в формате БРИКС. А когда откроется возможность выйти на всемирные соревнования, он покажет высокий результат. Нужно просто делать свое дело.

— Вы сказали, что стали гроссмейстером в том числе потому, что в вашем детстве не было смартфонов. Как вы думаете, человечество теряет из-за них в интеллектуальных способностях?

— Думаю, да. Сейчас даже шахматы стали более поверхностными. Сейчас же у людей клиповое мышление из-за коротких роликов. Не все готовы читать длинные тексты и смотреть длинные видео. Нужно всё быстро получить за 10 секунд и перейти к чему-то новому. Я считаю, что в детях нужно развивать правильные навыки. На одном «Тик-Токе» ребёнка не вырастить.

— Вернёмся к вашим маме и папе. Когда мы говорили о нейтральном флаге, вы хотели сказать, что родители таких спортсменов вырастили из них потребителей — «ты обязательно должен принять участие в Олимпиаде»?

— Нет. «Потребители» — это другое. «Потребители» — это как известный слоган из рекламы «Бери от жизни всё». Это не имеет ничего общего с профессиональным спортом, где люди действительно жертвуют личной жизнью ради высоких достижений. Тут, повторюсь, вопрос в установках. Если молодому человеку поставили задачу стать олимпийским чемпионом, и неважно, за какую страну — это одно. А если вы ему говорите, что он на Олимпиаде должен защищать честь России, тут нужно смотреть по ситуации.

Сейчас в стране сложная ситуация. Почему наши солдаты должны за всех страдать, а спортсмены не могут пропустить одну Олимпиаду? Не нужно возводить спортсменов до уровня божества. Это обычные люди. А больше всего сейчас мы должны уважать наших военнослужащих.

— А почему для спортсмена должно быть важно, что он представляет именно Россию?

— Это важно, если не хочешь быть потребителем, если хочешь принести своей стране пользу. В конце концов, у тебя должно быть чувство благодарности за то, что твоя страна в тебя вложила.

— А если бы на моём месте сидел какой-нибудь украинец, он бы вам сказал: «Украина в вас вкладывала, а вы Украину не поддерживаете»?

— Это же вопрос «чей Крым?». (смеётся). Крым — российский. Я за 19 лет там по-украински ни разу не говорил. Один раз ко мне обратились на украинском, а я ответил по-русски. Поэтому я не согласен.

— Какие еще установки в детстве вам давали родители?

— У меня еще были дедушки и прадедушки, которые воевали. Например, Иван Герасимович (дед по папиной линии) участвовал в обороне Сталинграда и в боях за Киев. У него огромное количество медалей и орденов. 9 мая мы всегда отмечали День Победы. Это наш большой семейный праздник, поэтому с детства у меня была любовь к своей стране. Родители её привили, за это им большое спасибо.

— А если бы вы родились не в Крыму, а в Киеве или Харькове, вы бы думали так же? Я подумала, что на подконтрольной Украине территории осталось много наших людей, которые вынуждены молчать.

— На Украине живут мирные люди. Просто их настолько запугали и промыли мозги, что они верят в то, что Россия — враг. Те, кто реально за нас, они нас дождутся. Те, кто против нас, свой выбор сделали.

— Как вы относитесь к людям на той стороне? Ненавидите их?

— Не дай Бог. Мне жалко мирных людей, которые не смогли уехать, а сейчас боятся выразить свою позицию и попасть в лапы ТЦК. Это не жизнь, а ад. Надеюсь, это временно. Мы обязательно придём туда и освободим этих людей.

— А Иван Герасимович вам рассказывал про войну?

— Рассказывал, но не так много. Это были его личные воспоминания, которыми он не хотел кичиться. Говорил, что как-то раз ходил в разведку, вызывал огонь на себя, чтобы мы знали позиции противника и могли ударить по нему основными силами. Тогда я был маленьким и не понимал величия этого подвига. А сейчас понимаю.

— Хотела еще спросить вас о шахматах. Что вы думаете о главе ФИДЕ Аркадии Дворковиче, который в прошлом был вице-премьером России? Он же русский. Как он мог допустить вашу дисквалификацию?

— Это у него спросите. У меня нет с ним личной вражды. Я ему даже благодарен за то, что, когда я в 2009 году поменял федерацию и переезжал в Россию, он дал мне возможность заниматься с сильными тренерами. Но сейчас Дворкович решил усидеть на двух стульях: и сохранить пост президента ФИДЕ, и вроде как отстаивать интересы российских спортсменов. В своём кресле он усидел. Но помог ли он российским шахматистам? Большой вопрос.

— То есть его главный результат, что удержал кресло под собой?

— Меня дисквалифицировали, а нашу сборную второй раз не допускают до всемирной шахматной Олимпиады. Самый важный турнир проходит без России. Это неправильно. То есть человек отстаивает личные интересы. Может быть, он бы и хотел что-то сделать, но ему не дают.

— Вы можете отнестись к нему снисходительно и понять, что он заложник обстоятельств?

— Частично он заложник, а частично сам принял такое решение, чтобы сидеть на двух стульях. В жизни так не работает. Когда идёт война, ты должен определиться, на чьей ты стороне. Даже шахматисты, которые поначалу отмалчивались, уехали. И тогда стало понятно, за кого они.

— Они были против России?

— Они выступили против СВО, значит, против России.

Ещё было позорное письмо от шахматистов и некоторых представителей Федерации шахмат России, которые выступили против нашей страны. А я написал письмо в её поддержку. Если в случае с шахматистами ещё можно было сказать, что у спортсменов может быть своё мнение, то как чиновник может не поддерживать СВО? Как ты будешь отстаивать интересы спортсменов России, если не желаешь ей победы?

— Может быть, они не понимают, что конкретно вы вкладываете в поддержку СВО? Когда они в 2022 году аргументировали свою позицию, они говорили, что выступают против убийства мирных людей.

— А в отношении других стран они тоже будут сохранять такую принципиальность?

Я не разбираюсь в конфликте Израиля со своими соседями. Но он же есть. Почему они не выразили протест против гибели мирных жителей в Газе? Они почему-то только против «агрессии России». Откуда эти двойные стандарты?

— Они могут сказать: «Я живу в России, а не в Израиле».

— Только почему-то многие из них уехали в Израиль, но об Израиле они молчат.

— Вы раньше ещё говорили, что прекратили общение с коллегой Яном Непомнящим, который тоже занял «антивоенную позицию».

— Непомнящий — тоже против СВО. К его чести, он никуда не уехал из России и продолжает играть. Но он выступает на турнирах, которые проводятся под эгидой Каспарова (внесён Минюстом РФ в список иноагентов; физическое лицо, внесённое в РФ в перечень террористов и экстремистов). А Каспаров прямо сказал, что участвовать в его Grand Chess Tour могут только те российские шахматисты, кто подписал письмо против СВО.

— Что теряют шахматы от этой сегментации, когда на одном турнире играют те, кто за СВО, а на другом — те, кто против?

— Это то, о чём мы говорим всю нашу беседу. Спорт должен объединять. А выступления под нейтральным флагом только приводят к полному разладу. Тут должна быть внятная позиция Федерации шахмат и Министерства спорта. Я это говорю не как чиновник, а как спортсмен.

Официальная Москва должна чётко сказать: «Спортсменам не рекомендуется выступать под нейтральным флагом. В таком случае государство не будет финансировать затраты на их подготовку». И каждый спортсмен должен сам решать: или он выступает под нейтральным флагом самостоятельно, или остаётся со своей страной в созданных ею условиях. Иначе у нас так и будет вражда со взаимными обвинениями.

Повторюсь, я не хочу осуждать кого-то из спортсменов. Но тут должна быть единая позиция нашего государства.

— Вы сказали, что многие наши шахматисты и чиновники от шахмат сбежали в Израиль, где тоже началась война. Я вдруг подумала, что это какой-то небесный гроссмейстер решил поиграть и поменять всё местами.

— Это называется цугцванг, когда каждый твой ход только ухудшает положение.

Человек уехал из своей стороны с обвинениями, а потом понял, что везде всё то же самое. Но если он скажет, что «не только Россия плохая», его оттуда выгонят. А если он отмалчивается, это выглядит совсем некрасиво.

— Опытный шахматист может попасть в цугцванг?

— Может. Всё зависит от уровня соперника. Но если ты в принципе действуешь неправильно, ты в него попадёшь и проиграешь партию.

— Если бы вы стали главой ФИДЕ, что бы там поменяли в первую очередь?

— Не хочу об этом думать, потому что это нереально. Главой ФИДЕ должна быть объединяющая фигура, способная объединить спорт в России и на Западе, а я — слишком пророссийский. Я не могу коммуницировать с европейцами и американцами. А если бы была создана шахматная организация с дружественными странами, я бы мог там поработать.

— Вы сказали, что пророссийский человек не может возглавлять международную организацию. Зато у патриота Америки не могло бы возникнуть мысли, что он не может занимать подобный пост из-за своей позиции.

— Наши позиции на международной арене сейчас не так сильны, как хотелось бы. Нам есть над чем работать. Но это тема для отдельного разговора.

Кстати, скоро будут выборы главы Международного Олимпийского комитета. Сейчас этот пост занимает Бах, который ненавидит Россию и своей позиции не скрывает. Было бы наивно думать, что МОК возглавит какая-то приемлемая фигура. Но, может быть, всё же что-то поменяется.

— Я обязана спросить вас о Крыме. Чем вы сейчас там занимаетесь? Какие проблемы решаете?

— Я представляю Крым в Москве, в Совете Федерации. У нас всегда очень много вопросов. Недавно у меня была первая региональная неделя, я приехал почти на неделю в Крым. Было очень много встреч, запланировано много интересных проектов. Я провёл приём граждан, старался решить все проблемы, с которыми ко мне приходили крымчане. Мне важно, чтобы люди понимали, что могут прийти ко мне за помощью и я смогу им помочь.

— Что сейчас в основном беспокоит людей?

— Была очень грустная ситуация, когда супружеская пара просила найти их сына, который без вести пропал на СВО. Есть социальные вопросы. В каждом регионе — свои трудности, их нужно решать.

Я много общаюсь с Сергеем Валерьевичем Аксёновым. Он мне сказал, что каждый день лично принимает 250 обращений от крымчан. Показывал огромные стопки бумаг. Он лично держит на контроле все эти вопросы. Звонит мэрам городов, говорит: «Вот, есть проблема. Рассказывайте, как вы будете её решать». Это даёт поразительные результаты. Многие граждане действительно получают помощь.

— А к вам можно обратиться через электронную приёмную?

— Когда я буду в Крыму, люди могут лично записаться на приём. В остальных случаях вы можете найти мою страницу на сайте Совета Федерации и написать электронное обращение. Мой помощник тут же его распечатает и положит мне на стол — вы уже со мной связались. Не нужно думать, что чиновники где-то далеко, что до них невозможно достучаться. Обращайтесь смело. Мы посмотрим, как вашу проблему можно решить.

— Вы не боитесь ездить в Крым? Туда прилетают дроны, пытаются атаковать Керченский мост.

— Нет, не боюсь. Это в Донбассе бывают опасные моменты, в Крыму я такого не чувствую. Конечно, прилёты есть, но это будет до конца СВО.

— Крымчане не жалеют, что стали частью России и поэтому Украина их бомбит?

— Никогда такого не слышал. Наоборот, люди прекрасно понимают, что если бы Россия не вернула Крым еще в 2014 году, там было бы то же самое, что и в Донбассе.

— А что вас заставляет ездить в зону СВО?

— Сейчас я из-за своего статуса не могу ездить туда так же активно, как раньше. У нас было около 50 выездов. Как правило, это была адресная помощь подразделениям. Меня туда ездить ничего не заставляло, я просто хотел поддержать бойцов.

— Как вы думаете, Иван Герасимович вами бы сейчас гордился?

— За какие-то поступки — да, хочется в это верить. По крайней мере, он всегда желал победы своей стране. Точно так же, как и я желаю победы России.