Без пути и без судьбы: о том, как Пермский оперный театр лишили имени

В 1965 году Пермскому театру оперы и балета было присвоено имя великого русского композитора Петра Ильича Чайковского. Неудивительно, что творческим принципом театра с того момента стало освоение всего наследия гениального композитора.

В пермском театре были поставлены все 10 опер Чайковского, все три его балета, здесь можно было регулярно знакомиться с симфоническими сочинениями композитора. Такого не было ни в одном театре России.

В 2020 году Чайковский отмечает свое 180-летие, мало кому удается прожить столь долго, но ему удалось. Жив он в первую очередь благодаря своему гениальному таланту, но и благодаря памяти признательных потомков, проявлением которой стало в том числе создание настоящего «Дома Чайковского» в Пермском театре оперы и балета.

Но что-то пошло не так. За последние годы усилиями реформаторов в лице маэстро Теодора Курентзиса и пришедшими вслед за ним эпигонами репертуар театра усилено зачищался от наследия Чайковского. В настоящее время здесь можно наблюдать лишь одну-единственную (!) оперу композитора — «Евгений Онегин» и два балета, крайне редко демонстрируемых в театре: это «Щелкунчик» и «Лебединое озеро». Вот и все.

Ситуация печальная, но если ее рассмотреть в сравнении с другими театрами, то она выглядит просто чудовищной. Я выбрал наугад три оперных театра, расположенных в относительной близости от Перми, — театры из Екатеринбурга, Уфы и Казани. Эти театры не носят имя великого русского композитора, но в каждом из них имя Чайковского почитается несравненно выше, чем в Перми.

Екатеринбургский театр оперы и балета: здесь показывают две оперы Чайковского — «Пиковую даму» и «Евгения Онегина». Башкирский театр оперы и балета — «Иоланта», «Орлеанская дева». Татарский театр оперы и балета — «Пиковая дама», «Евгений Онегин».

Что касается балетов, то в каждом театре показывают минимум два балета Чайковского, в Казани — все три балета. Таким образом, театры, совсем не ориентированные на творчество великого русского композитора (тут важно подчеркнуть, что Татарский и Башкирский театры в немалой степени ориентированы на национальную культуру, но русскую любят не меньше), почитают великого русского композитора больше, чем театр, носящий его имя.

Но и на этом не заканчиваются удивительные вещи в «Доме Чайковского». Имя композитора пропало с официального сайта театра, с программок и афиш, которые предлагаются зрителям. Из театра вынесли скульптуру Чайковского. Даже сувенирная лавка оказалась практически свободной от него — в ней предлагается теперь покупать диски маэстро Курентзиса. Я уж не говорю о том, что музей театра давно канул в Лету — руководство учреждения культуры, видимо, никак не заботится об истории театра. А зачем? Театр же должен передавать огонь, а не пепел, как то часто любит повторять директор Андрей Борисов, думающий, похоже, что ссылается на высказывание Густава Малера.

Разумеется, эта ситуация должна вызывать вопросы у значительной части публики, не принявшей нововведений Курентзиса и его адептов.

Все это, как мне кажется, вынудило руководство театра всячески подчеркивать, что Чайковский — не чужой театру человек, в качестве доказательства — постановка «Иоланты», которая будет создана главным режиссером театра Маратом Гацаловым в следующем сезоне.

Что касается юбилея композитора, пока не ясно будут ли какие-то особенные чествования, но новый сезон будет открыт большой программой, ему посвященной.

А еще нам пообещали «Пиковую даму», ее премьерой будет открыта новая сцена оперного театра. Как многие понимают, никакой новой оперной сцены не будет, или будет она через много-много лет. Поэтому театр имени Чайковского будет довольствоваться в ближайшее время лишь премьерой «Иоланты», «Евгением Онегиным» и крайне редкими балетами.

Читайте также: О глупости в проекте нового оперного театра в Перми — интервью

Тем не менее, я бы не стал выдвигать конспирологические теории о том, что театр захватили ненавистники Чайковского, которые всеми правдами и неправдами стремятся выхолостить, изгнать его дух из учреждения. Нет, для них Чайковский просто не так важен, но о неприятии, конечно же, никакой речи не идет.

Директор театра Борисов несколько раз подчеркивал, что для него важны три имени — Чайковский, Дягилев и Моцарт. Чиновник, сам того не заметив, в очередной раз проговорился и фактически признался в том, что театр под его руководством не будет театром имени Чайковского, ему важны и другие имена тоже.

Разумеется, при делении на три у Чайковского остается меньше позиций и в без того пустой афише. Плохо это? Кто-то скажет, что да. Кто-то скажет, что при всей гениальности Чайковского есть и другие великие композиторы.

Много — это хорошо, если конечно мы сделаем вид, что поверили Гацалову. Но большое внимание отнюдь не означает влияния определяющего. Стоит констатировать, что театр фактически сменил свою концепцию, он перестал быть «домом Чайковского», а стал общежитием, в котором русскому композитору отвели одну лишь комнату (кто знает, может, завтра и из нее его попросят?). А значит, театр лишился имени, а новое ему так и не удалось обрести.

Театр без имени — все равно что театр без судьбы и без цели. Это и видно по действию его руководства: оно, похоже, совершенно не понимает, куда движется. Скорее всего, в никуда. Для этих людей нет истории, а есть лишь «здесь и сейчас», сиюминутный информационный шум, который они ошибочно воспринимают как успех. Проблема отчасти в том, что они, видимо, не связывают свою судьбу с судьбой театра, отсюда бесконечные приглашенные артисты, режиссеры, менеджеры. Все подчинено одноразовому бизнес-эффекту, но не многолетнему непрерывному служению, сделавшему Пермский академический театр оперы и балета имени Чайковского одним из лучших театров страны. Все это закончится катастрофой, это не могут не понимать руководители театра.