Почему иногда за ХАМАС «болеют» те, кого казнили бы в первую очередь

В эти дни на фоне страшных и трагических сообщений мелькают и некоторые замечательные образцы документального черного юмора, например:

«Playboy разорвал отношения с порноактрисой Мией Халифой из-за ее постов в поддержку ХАМАС и Палестины. Ее канал и весь контент удалили с платформы».

Горячая любовь Мии к ХАМАС интересна на фоне того, что шариат (исламский закон) предусматривает за прелюбодеяние смертную казнь через побиение камнями.

Правда, правила судопроизводства таковы, что мера эта применяется редко — факт прелюбодеяния должны засвидетельствовать по крайней мере четыре достойных доверия свидетеля-мусульманина, и кворума обычно не набирается.

Последний широко известный случай побиения камнями по приговору суда произошел в Иране в 2001 году — казнили 35-летнюю порноактрису. Увы, но порноактрисы в силу самого своего занятия предоставляют на себя достаточно улик.

Так что, окажись порнозвезда перед судом тех, кого она столь горячо поддерживает, судьба ее была бы предрешена.

Другой пример того же явления — уже годы мелькающий на различных манифестациях лозунг Queers for Palestine (люди с сексуальными особенностями за Палестину). Судьба означенных queers, попади они в руки борцов за свободу Палестины, тоже была бы печальна.

Странность происходящего (одно из значений слова queer — как раз «странный») не может не поражать. Люди выражают самую горячую поддержку не просто тем, чьи идеологические предпочтения противоположны их собственным — а тем, кто предал бы их лютой смерти.

Мы уже могли видеть что-то отдаленно похожее — людей, настроенных решительно либерально, но при этом горячо сочувствующих некоторым центрально — и восточноевропейским движениям времен Второй мировой войны, которые не только были куда как далеки от либерализма, но и немедленно уложили бы своих обожателей в расстрельные рвы, случись им как-нибудь пересечься в реальном мире.

Но тут обожателей и обожаемых разделяют, по крайней мере, десятилетия, которые дают возможность сочинить совсем другую историю и уж точно не опасаться реальной встречи.

ХАМАС, напротив, жив и здоров, при определенном невезении его леворадикальные поклонники вполне могут с ним пересечься, а отлакировать историю едва ли возможно, учитывая, что она происходит прямо сейчас и выносит в интернет огромное количество фото — и видеосвидетельств, в том числе заснятых самими же боевиками.

Нет нужды подробно описывать их тошнотворное содержание, оно уже хорошо известно.

Возможно, если и усматривать в таком поведении какой-то рационал, это было нужно, чтобы побудить Израиль к ответной жестокости в отношении жителей Газы (что, увы, вполне удалось) и спровоцировать вмешательство других стран. Не исключено, впрочем, что никакого хитрого плана за этим не стояло и ХАМАС просто по-другому не умеет.

Так или иначе, абсолютно всё, что можно было сделать, чтобы вызвать самое острое омерзение во всём мире, ХАМАС сделал. Но и это не преодолело, как видим, влюбленности левых радикалов — так бедная дурочка бегает за опасным психопатом, причем именно его опасность кажется ей особенно привлекательной.

Можно понять политиков, которые преследуют интересы своих держав, — а для этого надо пожимать руки в том числе и самые кровавые. Международная политика не предполагает нравственной брезгливости.

Но у леворадикалов это не охлажденный Realpolitik, а сердечная привязанность. Как такое возможно?

Если бы я был психоаналитиком, я бы рассуждал о танатосе, воле к смерти, растлению, распаду, которая остро чувствуется за всей леволиберальной повесткой, с ее ненавистью к семье, чадородию и вообще всякой нормальности и здоровью. Тут как-то естественно призывать на свою голову убийц.

Или о том, что борьба с «токсичной маскулинностью», под которой понимается нормальная, здоровая и естественная мужественность, оборачивается тягой к «гипертоксичной» маскулинности насильников и громил.

Но я не психоаналитик и поэтому обращу внимание на другое.

Любое идеологическое движение выбирает себе архиврага: для нацистов это евреи, для большевиков — капиталисты, для экстремистов типа ХАМАС — «сионисты и крестоносцы». Для леворадикалов этот враг — христианская цивилизация.

Мрачные христианские фундаменталисты, которые не признают однополых браков и беременных мужчин и этим причиняют угнетенным меньшинствам тяжкие душевные страдания.

Носители консервативной ненависти, которая доводит бедных представителей меньшинств до самоубийств.

Конечно, мы можем задаться вопросом — каким образом несогласие с леворадикальной идеологией становится намного хуже реальных убийств?

Но так работает идеология — враг первичен, а претензии к нему подбираются уже потом. И против этого врага рады любым союзникам — в том числе таким, на взгляды и поступки которых приходится старательно закрывать глаза.

Впрочем, любовь к врагу моего врага — это общечеловеческое, и у нас есть люди, готовые на фоне острого конфликта с Западом возлюбить ХАМАС.

Беда в том, что ХАМАС этого не оценит — когда боевики атаковали музыкальный фестиваль, посвященный арабо-израильской дружбе, там наверняка было полно людей самых левых убеждений, гневно осуждающих сионистскую военщину.

Но боевики совершенно не интересовались ни гражданством, ни национальностью, ни тем более политическими симпатиями своих жертв.

Они даже не допытывались, кто из захваченных девушек — порнозвезда, а кто — идейная девственница. Их участь была одинаково страшной.

Поэтому смотреть на экстремистов влюбленными глазами — это в любом случае большая странность.