Чего не хватает сенатору Линдси Грэму, чтобы стать врагом России

На встрече с президентом Украины Владимиром Зеленским сенатор от Южной Каролины Линдси Грэм сказал, что «русские умирают». А еще он сказал, что финансирование ВСУ — «лучшее вложение средств в истории США». Эта пара фраз могла бы сделать сенатора живым символом нашего американского врага.

Джо Байден для роли такого символа недостаточно живой и не всегда понимает, что говорит, хотя (тут надо отдать ему должное) пока не договорился до того, что лучшая трата американских денег — это убийство русских. На подобную мысль способен только заклятый враг.

Но Линдси Грэм таким врагом нам не станет.

То есть он, конечно же, вражина, но настоящим американским врагом России не может быть дешевка. А сенатор Грэм прежде всего дешевка.

Его реакция на скандал — лишнее тому подтверждение.

Тонкость в том, что эти фразы были произнесены в разных контекстах, без прямой логической связи между ними, их подклеили друг к другу в администрации Зеленского. Зачем — нам не важно (в этой команде КВН в принципе большой спрос на русофобию), но Грэм обвинил в обращенном против него скандале «российскую пропагандистскую машину» и, как бы дезавуируя фашизм своего высказывания, подтвердил его суть: поддержка ВСУ оружием — удачная инвестиция. Тут как с перестановкой слагаемых — суть не меняется, ведь оружие в ВСУ передают, чтоб им убивали русских.

Таким образом, сенатору Грэму недостает интеллектуальной честности и силы характера, чтоб не перепутать украинскую пропаганду с российской и просто признать то, что про него давно всем понятно: да, ненавижу Россию, да, люблю, когда убивают русских в интересах Америки. Вместо этого — непочтенные вихляния тазом. Одно слово — дешевка.

Наши долгие, трудные, опасные отношения с США помнят совсем других врагов.

Таких же злобных, как Грэм, но честных, сильных, последовательных — не чета Грэму. Они не стеснялись и не увиливали, когда говорили, что американские деньги нужно тратить сперва на убийство русских и только потом — на все остальное.

Один из ведущих военачальников Второй мировой — Джордж Паттон-младший. Русских он не считал полноценными людьми даже в биологическом смысле (как Гитлер евреев, например) и надеялся на получение приказа о развороте американских танковых армий против СССР.

Первый глава объединенного Пентагона — Джеймс Форрестол. Ради противостояния русским по всему миру он предлагал примириться с Японией до бомбардировок Хиросимы и капитуляции Токио. Его неистовый антикоммунизм впоследствии породил утку, будто Форрестол выбросился из окна военного госпиталя с криком «Русские идут!», но на самом деле никто не слышал, что он в этот момент кричал.

Многолетний командующий ВВС США — Кертис Лемей. Этот создал план массированных атомных бомбардировок территории СССР, неоднократно продвигал идею превентивного начала третьей мировой войны и был максимально близок к успеху в дни Карибского кризиса.

В то же самое время Паттон руководил высадкой в Нормандии, освобождал Париж и внушал гитлеровским генералам больше страха, чем прочие генералы Запада вместе взятые. Форрестол вошел в историю как один из лучших министров обороны в истории США и автор поныне действующей стратегии с авианосными ударными группами в мировом океане. Кертис выиграл войну с Японией в воздухе, а впоследствии превратил американские ВВС в грозную силу.

Вот это были враги. А Грэм просто дешевка, хотя тоже американец, тоже военный и тоже русофоб. Его масштаб — кто-то вроде знаменитого алкоголика, тоже сенатора Джозефа Маккарти, развязавшего в США антикоммунистическую истерию. Себя он считал грозным врагом СССР, однако по факту терроризировал только собственное американское население, а потом умер от цирроза — не забытый, но проклятый.

Во многом Грэм — идейный наследник Маккарти и русских начал ненавидеть задолго до того, как это стало модным. Теперь даже вспомнить смешно, какие там были претензии у Вашингтона к Москве в середине нулевых, но Грэм уже тогда считал нас тоталитарным Мордором.

Настолько отбитых в Сенате США тогда было всего двое: он и его как бы друг Джон Маккейн, представлявший Аризону (к слову, оба в своих штатах стали преемниками ультраправых маньяков — динозавров первой холодной войны Строма Термонда и Барри Голдуотера).

Однако Грэм не чета и Маккейну.

Маккейн воевал (подполковник Грэм служил юристом при штабе), больше пяти лет провел во вьетнамском плену, а в плане смелости и честности ближе к великим русофобам прошлого. Каким бы он ни был для России, за сочетание заслуг и личных качеств Маккейна очень уважали в Аризоне, не предав память о нем из-за политической целесообразности. Его как бы друг Грэм не такой. Этот предал.

После Джорджа Буша — младшего, Маккейна и Митта Ромни (тоже ястреба) новым фаворитом Республиканской партии стал Дональд Трамп, чьи взгляды на войны США по всему миру, противостояние с Россией и, вообще, на внешнюю политику кардинально отличались. Из-за этого (но не только) все трое стали личными врагами нового президента и внутрипартийной оппозицией «трампизму». В случае Маккейна это был еще и конфликт темпераментов — искры летели такие, что впоследствии Трамп оттоптался на свежей могиле сенатора.

Аризона ему этого не простила. Да, термин такой появился — «проклятие Маккейна»: после его смерти прежде республиканский штат стабильно прокатывает на выборах и Трампа, и всех его ставленников. До сих пор окружение покойного сенатора крайне негативного отзывается о «трампистах». Кроме Грэма. От первоначальной критики он перешел к безоговорочной поддержке Трампа. Что между этими двоими общего — понять сложно, зато понятно, что у Грэма есть карьерные соображения, которые Маккейн все-таки ставил ниже принципов.

Сейчас Грэм все еще сенатор, но уже почти никто. Заметно подряхлевший с момента, когда находился на пике влияния, он стал чужим среди своих: слишком «замазался» о Трампа, чтоб опереться на его противников, но транслирует слишком ястребиные лозунги, чтоб претендовать на что-то в случае трамповского реванша.

Даже если реванш состоится, США и Россия останутся противниками, но останется ли Грэм на значимых позициях в Республиканской партии и Сенате — это большой вопрос. Он уходящая натура. «Старый фанатик», «ярый русофоб», «циничный политикан» — все это про него и будет про него, но «враг России» — вряд ли. Для американца, который ничего не решает и которого не за что уважать, в таком звании слишком много чести.