Джон Эверетт Милле. Христос в родительском доме. 1850

Сегодня читается на литургии отрывок из 17 главы Евангелия от Иоанна. Вся глава представляет из себя записанную апостолом молитву Христа к Отцу о Своих учениках: «Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира. Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое… Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла… И за них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною. Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, да уверует мир, что Ты послал Меня».

Дело Христа было за тот короткий срок, пока мир не понял, что к чему и не окрысился на Него, было открыть людям Бога. Открыть им глаза не на то, что они «верят неправильно», а «правильно», мол, совсем по другому, а на то, что Отец — не тот капризный истукан, который всегда и выходит у религии, едва суждение о Боге определяется как «правильное». Что вот Он, Сын, и есть соответствие Отцу. Но не затем являет соответствие, чтобы Ему начали тотчас кланяться, а прямо наоборот. Чтобы перестали, как истуканы, кланяться Богу как истукану и стали «исполнять волю Отца». Так же точно, как Сын. Заботиться, сопереживать людям, учить добру и разуму, быть терпеливым к слабостям, не потакать лжи и обману. Так же точно, как Отец, такова Его воля. Этого Отца и открыл людям Христос.

Сегодня же читается отрывок из Деяний апостолов, прощальная речь апостола Павла накануне отбытия его в Иерусалим перед пресвитерами города Ефеса, где Павел предупреждает своих братьев: «Ибо я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою. Посему бодрствуйте, памятуя, что я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас» (Деян. гл. 20).

Караваджо. Обращение Савла по дороге в Дамаск. 1601

«Превратно» здесь — это извращенно. Апостолы — и Павел пуще даже прочих — понимали, что открытие Христом людям Отца надо не просто как-то «сохранить» в религиозных формах, а не допустить извращения, превратного понимания, что, мол, на смену «неправильному» Христос принес, наконец-то самое «правильное», выдал некую формулу поклонения, которая Богу особо люба. Один из самых тяжелых человеческих грехов, имеющих каждый раз тяжелейшие последствия, это не только эти все перечисляемые главными «смертные», с разветвлениями, тоже «смертными», а некая поразительная тяга спихивать с себя ответственность на вожаков. На тех, кто создаст правила, укажет как надо.

«Не надо нам объяснять, скажите, как правильно, что нужно делать». Люди даже готовы прикинуться глупыми, лишь бы не рассуждать. Какой-то страх перед рассудочными действиями. «Оценить» чьи-то сторонние действия как «правильные» или «неправильные» — это запросто. При этом «правильность» или «неправильность» оценивается, опять же, не рассудочно, а согласно неким уже устоявшимся убеждениям, каждое из которых обычно вполне религиозного свойства. В основе лежит «доверие», симпатия, возникающая, как правило, на основе нередко случайных, «задетых струн души», то есть возникшего и закрепленного в памяти эмоционального порыва. «Хорошо мужчина сказал», «я верю в этого человека», «очень нравится мне слушать эту женщину», «теплый взгляд», «бархатный голос», «осанка, мимика, жесты» — все это порою в убеждении человека играет первостепенную роль, совершенно отстраняя интеллектуальное содержание слов рассуждающего, хотя на самом деле просто убеждающего, уговаривающего поверить ему. Даже устойчивые словоформы для этого дела существуют и немало используются — «поверьте мне», «уверяю вас».

Можно заметить, что такие качества как добро, честь и разум почти вытравлены из обихода публичной деятельности, люди редко на них даже обращают внимание. И если читают или слушают чьи-то рассуждения на социальные темы, то обращают внимание на призывы, в первую очередь, на указания «надо делать то-то и то-то, чтобы прекратить безобразия». Или вовсе «лайкают» какие-то симпатичные мордашки, которые обычно изрекают всякую пошлятину «за жизнь». «Удалась» она у них или «не удалась», что надо делать, чтобы «все было».

Понятно, что демагогия свойственна не одним только религиям, конечно, но в религиях только она имеет устойчивые формы, «проверенные временем», и не носит того спонтанного характера, который свойствен «преходящему миру». Апостол Павел немало приложил стараний, чтобы объяснить своим слушателям и читателям следующее. По чести, добру и разуму осуществляется человеческое богоподобие. Потому что Бог добр, разумен и честен перед людьми. Но религия же так не может, у нее не тот размах. Как у нее выходит каждый раз «превратно»? Да очень просто. Объявить «главными качествами Божества»: абсолютность, всемогущество, непостижимость, бесстрастность. Вот проповедники каждый раз, особенно последнее десятилетие, и разошлись не на шутку, нахватавшись в духовных «учебках»: Абсолют да Абсолют. Бесстрастный, Непостижимый! Трансцендентный и Всемогущий! Ну и с выводами из всего этого, вкратце сводимыми всегда к одному — «надо». Что-то все время «надо»…

Эль Греко. Апостолы Пётр и Павел. 1587-1592

А как такими качествами «абсолютными» людям обзавестись? Да никак, поскольку не способен на это человек по самой своей природе, разве что природу изнасиловать, местами собезьянничать, изобразив на себе «божественные свойства». И соответствующая практика есть. Воздерживаешься, значит «прикладываешь усилия», чтобы слегка хоть в чем-то смахивать на «абсолют». Такая вот незатейливая богословская мысль, превратившая аскетику из средства «борьбы с духами злобы» в способ показать Богу, как же хочется на Него походить, считать, что Ему это очень нравится. Что людям попроще, кто в богословской болтовне не задействован, перед таким мощным Богом (Непостижимым, Всемогущим, Бесстрастным, Абсолютом) остается делать? Бояться, падать на колени, пытаться плакать о грехах, а после вставать с колен и просить что-нибудь у Николы. Он во всем этом религиозном хрустальном царстве отзывчив на человеческие просьбы. И хоть особо благочестивые батюшки разъясняют, что Никола передает просьбы Абсолюту только после того, как сам поползает на коленках, лишь тогда только выручка приходит, людям обычно все равно, кто там ползает или не ползает. Главное, чтобы отозвалось.

Это все вместе и называется словом «превратно» — перенаправить людскую энергию воли, веры и разума, на то, чтобы ползать. А добро, честь и разум, по мнению такого превратного суждения, это «мирское» или «людское». Все не то, не настоящее. С грешком вперемешку. Но Христос учил, что никакой «перемешки» нет. И покаяние происходит не путем долгого нытья о своих грехах, а сразу, едва ты начинаешь поступать по чести, совести, добру и разуму. Как апостол Павел. Как мытарь Закхей. Именно так исполняющий волю Отца сразу оправдан.