Тегеран, 29 января, 2018, 13:16 — ИА Регнум. Лидеры Израиля и арабских стран на протяжении многих лет предупреждали об угрозе появления шиитской империи, возглавляемой Ираном и охватывающей большую часть Ближнего Востока. Теперь, когда исламская республика получила выход к Средиземному морю по сухопутному коридору, который идет через Ирак, Сирию и Ливан, многие требуют возмездия. Тем не менее опасения вокруг Ирана как регионального гегемона по большей части раздуты, пишет бывший министр иностранных дел Израиля Шломо Бен-Ами в статье для австралийского издания The Strategist.

Иван Шилов ИА REGNUM
Иран

Нельзя отрицать тот факт, что Ближний Восток полон местных конфликтов, часто подогреваемых противоречиями между местными главарями группировок, однако крупномасштабное обострение не в интересах ни одной из сторон. Это утверждение в особенно большой степени верно для исламской республики, которая неспособна проецировать классическую военную мощь за пределами своих границ.

В действительности, ядерная программа Тегерана была направлена на то, чтобы скомпенсировать эту слабость в военном потенциале в регионе, где у него больше врагов, нежели друзей. Тем не менее Иран, вызвав против себя санкции международного сообщества, своей ядерной программой лишь подорвал прогресс в стране, ограничив доступ к технологиям и инвестициям. В то же самое время основные противники Тегерана, прежде всего Израиль и Саудовская Аравия с их крупными оборонными бюджетами, приобретали наиболее продвинутые западные технологии.

С учетом этих слабых сторон сухопутный коридор, которые внушает такой страх среди соседей исламской республики, зависит от ненадежных местных подконтрольных сил, благодаря чему поддерживать этот коридор становится невозможно. Также эти страхи не учитывают, что такой коридор открыт для ударов американской авиации.

Ирак — критически важное звено в этом коридоре — должен был стать безусловной шиитской вотчиной. Однако лишение шиитских Сил народной мобилизации ключевой роли в управлении освобожденных от ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) регионов является первоочередной задачей для премьер-министра Ирака Хайдера Абади, который получил поддержку аятоллы Али Систани.

Ситуация в Сирии носит еще более сложный и ненамного более благоприятный характер для Ирана, который после нескольких лет поддержки президента Сирии Башара Асада понял, что истинным гегемоном в арабской республике является Россия. Президент Владимир Путин понимает, что убедить суннитские оппозиционные группировки сложить оружие в рамках мирного соглашения будет намного сложнее, если Иран сохранит обширное присутствие в стране. Схожим образом Асад понимает, что он не может и надеяться навести мосты с сирийским суннитским большинством, если его «режим» будет не чем иным, как иранским протекторатом.

И все же основные проблемы Тегерана в Сирии связаны с США и Израилем. Так, Вашингтон сохраняет свое военное присутствие в стране, даже после поражения ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) с целью недопущения консолидации контроля Ирана в этой стране. Со своей стороны, Израиль с его мощными ВВС никогда бы позволил Ирану развернуть какую-либо серьезную военную силу в Сирии. Лидеры Ирана понимают, что война там может привести к уничтожению его ядерной инфраструктуры.

Влияние Ирана ослабевает и в Ливане. После многих лет «на службе» династии Асадов, шиитская группировка «Хезболла» теперь прилагает усилия для восстановления собственной внутриполитической легитимности, в том числе призывая к возвращению суннитского лидера антииранской «Коалиции 14 марта» Саада Харири на пост премьер-министра страны. Это отражает сильное желание поддержать некоторое подобие институционального порядка в Ливане, а также указывает на то, что война с Израилем не в интересах «Хезболлы» так же, как и Ирана.

Без сомнения, уверен автор, Иран во многом схож с Советским Союзом, который на протяжении долгого времени считал экспансию за рубеж самым лучшим способом защитить результаты своей Революции внутри страны. Но как показывает опыт СССР и ИРИ, неспособность решать внутренние проблемы является большой угрозой для легитимности «режима». Хотя будущее сухопутного коридора Ирана зависит от иностранных подконтрольных сил, будущее самой исламской республики будет определяться способностью ее лидеров решать внутриполитические проблемы.

И все же, кажется, Тегеран решил поставить интересы союзных группировок выше интересов своих граждан. Так, несмотря на то, что ядерная сделка 2015 года не смогла обеспечить достижение самых больших ожиданий своих граждан, власти страны по-прежнему тратят миллиарды долларов на поддержку «Хезболлы», ХАМАС, хуситов и других. На поддержку одного Асада Тегеран уже потратил около $10 млрд. В результате из-за фискальной нагрузки Иран оказался вынужденным сократить часть субсидий, которые на протяжении долгого времени способствовали народной поддержке «режима». Протесты, начатые по большей части представителями рабочего класса против сокращения субсидий на продовольствие и топливо, быстро переросли в выступления против иранской теократии, сопровождаемые призывами «смерть Али Хаменеи» — верховному лидеру страны.

Три поколения — долгое время для любой революционной утопии, подчеркивает автор, будь то иранская или советская, поскольку жители начинают все больше отдаляться — и даже относиться со скепсисом — к изначальной идее. Это верно в еще большей степени сегодня, когда цифровые технологии обострили разрыв между поколениями.

В 1980 годах перед лицом нападения иракского диктатора Саддама Хуссейна граждане Ирана объединились вокруг «режима» для обеспечения собственного выживания. Сегодня они уже не пойдут на те же тяготы во имя поддержания позиций Тегерана в Йемене и Сирии или сухопутного коридора к Средиземному морю. Если учесть, что около половины населения Ирана — это люди, не достигшие еще 30 лет, а также безработицу на уровне 25%, не должно стать сюрпризом, что в ходе прошедших демонстраций звучали призывы «оставить Сирию» и «подумать о нас» — гражданах республики.

Заинтересованность Ирана в том, чтобы избегать крупномасштабной войны должна стать хорошей новостью для его врагов, которые на данный момент находятся не в очень надежном положении, чтобы идти на дальнейшие иностранные военные вмешательства. В частности, Саудовская Аравия стоит перед сложными внутриполитическими реформами, в том числе по диверсификации экономики, при этом будучи погрязшей в военных вмешательствах в Сирии и Йемене.

Таким образом, Иран хоть и может стать своеобразным enfant terrible Ближнего Востока, но никак не гегемоном. Говорить об обратном, как это делают по привычке официальные лица Израили и арабских стран — значит попросту повышать вероятность ужасного и кровопролитного конфликта, в предотвращении которого заинтересованы все стороны.