Дело Улюкаева: что показал самый громкий процесс 2017 года
15 декабря экс-министра экономического развития Алексея Улюкаева признали виновным в получении взятки и приговорили к восьми годам колонии строгого режима, а также штрафу в размере 130 млн рублей. Слушания по делу продолжались более четырёх месяцев, а под домашним арестом бывшего министра продержали ровно один год один месяц и один день.
Надо сказать, что последние годы и без того изобиловали различными коррупционными скандалами и арестами высокопоставленных лиц. Последние годы уголовные дела были возбуждены в отношении пяти губернаторов: в 2015 году было заведено дело на глав Сахалинской области Александра Хорошавина и Республики Коми Вячеслава Гайзера, а в 2016 году под суд попал Никита Белых из Кировской области. В 2017 году стартовало судебное следствие по отношению к главе Удмуртии Александру Соловьеву и экс-главе Марий Эл Леониду Маркелову.
Несколько десятков уголовных дел было заведено за три года в отношении вице-губернаторов, в том числе в Приморском крае, Ивановской области, а также Сахалинской области и Республики Коми — где под суд попало ближайшее окружение глав регионов заодно с главными фигурантами.
Были и громкие дела с федеральными чиновниками: в 2015 году экс-руководителя имущественного департамента Минобороны Евгению Васильеву, главную фигурантку скандального дела о коррупции в «Оборонсервисе», приговорили к 5 годам лишения свободы в колонии общего режима, хотя позже Судогодский районный суд Владимирской области дал санкцию на условно-досрочное освобождение.
Завершилось недавно и «дело реставраторов», по которому проходили восемь высокопоставленных чиновников из Министерства культуры во главе с бывшим заместителем министра Григорием Пирумовым. Дело закончилось для подсудимых весьма благополучно. Пятеро подсудимых получили ровно те сроки реального заключения, которые провели под арестом во время следствия, а также выплатили государству ущерб в 164 млн рублей.
На этом фоне уголовное дело бывшего министра экономического развития вызвало у публики особый интерес. Открытый суд над главой целого министерства по обвинению в коррупции стал первым в истории современной России. Более того, на этот раз дело оказалось связано не с воровством «вообще» из государственной казны или по государственным контрактам, а с шантажом самого главы «Роснефти» Игоря Сечина, одного из самых влиятельных людей в российском элите.
Читайте также: «Суд-то не настоящий!» — что думают россияне о деле Улюкаева
Кто-то скептически подумал, что «своих» в правительстве всё равно просто так не сдадут и экс-министр отделается наказанием помягче. Другие решили, что раз от действий Улюкаева пострадал аж сам Сечин, открытый процесс над Улюкаевым станет образцовым антикоррупционным делом с суровым наказанием, убедительной демонстрацией готовности государства последовательно бороться с коррупцией на самом высоком уровне.
Многие приготовились к тому, что гособвинение предоставит наглядные доказательства вины экс-главы Министерства экономического развития. Однако результат удивил большинство из тех, кто следил за процессом. Вне зависимости от отношения к самому подсудимому, на открытом процессе люди явно ожидали более убедительного зрелища.
Судя по опросам и реакции в сетях, убедить общественность в том, что «закон един для всех», в этот раз суду не удалось. Большинство увидело в процессе отражение внутриэлитного конфликта, пресловутую «борьбу кремлёвских башен», но никак не торжество правосудия. Что же оказалось не так с приговором экс-министру экономического развития Алексею Улюкаеву?
Читайте также: «Вор должен сидеть в тюрьме!»: как комментируют приговор Улюкаеву
Предыстория
Бывшего министра экономического развития Алексея Улюкаева обвинили в том, что он потребовал незаконное вознаграждение от Игоря Сечина за положительное заключение на сделку по покупке акций «Башнефти».
Читайте также: Улюкаев: Я виноват, но в другом
И ещё: «Простите меня»: Улюкаев выступил с последним словом, процитировав Сократа
Заметим, что поначалу в правительственный план приватизации на 2016 год ПАО «Башнефть» не входило. Однако по мере нарастания проблем с федеральным бюджетом было принято решение: в мае президент России Владимир Путин сначала исключил компанию из числа стратегических предприятий, а затем правительство включило её в свой приватизационный план. После того, как в середине лета интерес к продаже акций компании на публичном аукционе среди прочих проявила и «Роснефть» Игоря Сечина, со стороны ряда федеральных чиновников последовала серия критических комментариев.
Против участия контролируемой государством компании, будь то прямо или косвенно, выступил, в частности, курирующий ТЭК вице-премьер Аркадий Дворкович, а также помощник президента по экономическим вопросам Андрей Белоусов, по словам которого, участие подконтрольной государству компании является «глупостью», подрывающей смысл и идею приватизации.
29 июля очередь комментировать торги дошла и до самого Улюкаева. Министр однозначно занял позицию противников участия «Роснефти», назвав компанию «ненадлежащим покупателем». В августе министр экономического развития даже направил Дмитрию Медведеву письмо, в котором указал, что для отстранения «Роснефти» от приватизации необходим специальный правительственный акт.
В развернувшейся полемике участвовал и сам Игорь Сечин. Глава «Роснефти» аргументировал участие своей компании в приватизации тем, что сделка позволит на следующем этапе приватизировать 19,5% акций самой «Роснефти» с дополнительной выгодой, так называемым «синергетическим эффектом»: речь шла о находящейся тогда в стадии подготовки продаже пакета консорциуму Glencore и суверенному фонду Катара.
В начале сентября в интервью агентству Bloomberg президент России Владимир Путин заявил о допустимости участия «Роснефти», поскольку самое главное — соблюсти интересы бюджета (то есть с максимальной выгодой от продажи). После этого Улюкаев начал уже высказываться менее категорично. Вскоре журналистам он заявил о том, что закон о приватизации допускает возможность сделки: если она реализуется в «интересах развития фондового рынка», то на неё не распространяется требование о недопуске компаний с госпакетом акции в 25% и более.
«Формально, исходя из этого положения, а также из того, что формально, напрямую она не является государственной — а через «прослойку», то есть «Роснефтегаз», — формально она является допущенной», — указывал Улюкаев.
С тех пор и до самого своего ареста экс-министр неоднократно встречался с президентом, однако решение о приватизации, согласно стенограммам официальных встреч и совещаний, он под вопрос не ставил.
Так или иначе, 12 октября 2016 года «Роснефть» приобрела контрольный пакет «Башнефти» и выплатила государству за него 329,7 млрд рублей. А вот при продаже Glencore и суверенному фонду Катара 19,5% акций «Роснефти» «синергетический эффект» неожиданно испарился — ценные бумаги были проданы уже за 692,4 млрд рублей (на 18 млрд рублей меньше изначальной цены).
Это стало возможно благодаря тому, что, по данным Росимущества, незадолго до продажи акций правительство выпустило новое распоряжение по сделке, которое отменило действие прежнего.
Заключение МЭР о нецелесообразности участия «Роснефти» в сделке
По версии следствия, Улюкаев решил потребовать от Сечина взятку в 2 млн долларов за данное Минэкономразвития положительное заключение на приватизацию госпакета акций «Башнефти», шантажируя главу «Роснефти» отрицательными заключениями по сделкам «Роснефти» в дальнейшем.
Речь идёт о заключении, которое было подготовлено в ответ на поступившее в июле 2016 года в Минэкономразвития поручение от вице-премьера РФ Аркадия Дворковича сделать доклад относительно «нецелесообразности» сделки с участием «Роснефти». Произошло это после того, как Игорь Сечин обратился с письмом на имя президента с просьбой включить его компании в число участников приватизации госпакета акций ПАО «Башнефть».
Свидетели в ходе судебных слушаний заявили, что, согласно поручению, от МЭР требовалось подготовить разъяснение о том, существуют ли какие-либо законодательные ограничения для участия «Роснефти» в указанной сделке. В ходе слушаний выяснилось, что в подготовленном сотрудниками МЭР ответе на поручение Улюкаев сделал несколько правки лично.
Читайте также: Жириновский: Улюкаев может попасть под амнистию
В частности, глава департамента корпоративного управления Минэкономразвития Оксана Тарасенко и её подчинённая Юлия Москвитина рассказали о том, что Улюкаев лично вычеркнул из ответа на поручение Дворковича слова о том, что участие «Роснефти» создаёт дополнительные конкурентные преимущества для сделки, повышая стоимость пакета акций «Башнефти», а также что её участие позволит повысить капитализацию самой «Роснефти».
Тем не менее свидетели указали, что общий смысл доклада в правительство сводился к тому, что законодательных ограничений на приобретений «Роснефтью» акций «Башнефти» нет.
Сам Улюкаев постоянно подчёркивал, что его круг полномочий не предполагал никаких инструментов, которые позволили бы единолично принимать решения по ходу процесса приватизации, не говоря уже о заключении по поручению Дворковича. Прокурор Борис Непорожный настаивал на том, что министр всё-таки мог официально обратиться в правительство, чтобы поставить под вопрос то или иное решение, однако точку зрения защиты и самого подсудимого это не поколебало.
Как позже отмечал сам Улюкаев, о нецелесообразности участия Роснефти также заявляло Минэнерго и Росимущество. Последнее ведомство указывало на то, что участие государственной компании возможно при разрешающем акте правительства.
«Изучив эти позиции, мы согласились с заключением Росимущества», — рассказал в суде Улюкаев.
Место
Большие разногласия в ходе судебного процесса вызвало и определение места, где Улюкаев потребовал взятку от главы «Роснефти» Игоря Сечина.
Как стало известно позже из опубликованных BBC протоколов (которые, однако, судом рассмотрены не были), на первом допросе Сечин заявлял, что Улюкаев вымогал у него деньги примерно «в октябре-ноябре 2016 года». Позже, уже в январе 2017 года, глава «Роснефти» высказался более определённо: что требование было озвучено 15 октября на саммите БРИКС в индийском Гоа.
Так сказано и в обвинительном заключении: взятку у главы «Роснефти» министр потребовал именно на Гоа на саммите БРИКС 15 октября 2016 года, где оба лица были в служебной командировке.
Следует отметить, что в этом время сделка по «Башнефти» уже была закрыта. Официальных сообщений о встрече Улюкаева и Сечина в ходе саммита не было.
Адвокаты Улюкаева сразу же обратили внимание на противоречие в материалах. Выяснилось, что согласно первичным документам об оперативно-разыскных мероприятиях, Улюкаев требовал взятку в Москве, а в некоторых местах вовсе говорится о «неустановленном месте» требования взятки. Кроме того, защитники недоумевали, откуда оперативникам стали известны детали и запланированная дата передачи взятки.
Читайте также: Защита Улюкаева будет добиваться отмены приговора
Путаница возникла также и в отношении самих этих дат и сроков. В постановлении о проведении оперативного эксперимента от 31 октября 2016 года за подписью руководителя управления «К» СЭБ ФСБ Ивана Ткачёва говорится, что Улюкаев потребовал взятку 28 октября и её передача была запланирована на срок с 31 октября по 2 ноября. В другом месте говорится, что вымогательство состоялось в неустановленное время в ноябре.
Указанная информация приводилась со ссылкой на отчёт лейтенанта ФСБ Александра Калиниченко, который рапортовал начальству об обнаружении признаков преступления в действиях Улюкаева и составлял протоколы после задержания бывшего министра.
«В рапорте уверенно писал, что это произошло в городе Москва. Неужели можно так ошибиться, Москву перепутать со штатом Гоа в Индии?» — возмущался адвокат Гриднев.
По версии следствия, Улюкаев двумя пальцами показал Сечину размер взятки в 2 млн долларов. Хотя допрошенные в суде сотрудник «Роснефти» Вадим Деревягин и журналист Life Александр Юнашев подтвердили, что игра Сечина и Улюкаева на бильярде на Гоа имела место быть, версию обвинения они всё-таки не подтвердили. Свидетели лишь констатировали, что Сечин и Улюкаев удалились для разговора «тет-а-тет» на пять минут.
В ходе допросов свидетели говорили о том, как готовилась приватизация «Башнефти» и «Роснефти», а также о том, какой позиции придерживался подсудимый Улюкаев и как её менял. Однако никто из 15 свидетелей не смог подтвердить, что Улюкаев требовал от Сечина деньги.
Даже бывший начальник службы безопасности «Роснефти», генерал ФСБ Олег Феоктистов, который подал заявление о вымогательстве, узнал об угрозах со слов самого Сечина.
«В своих показаниях Сечин действительно заявляет, что Улюкаев показал ему во время игры в бильярд два пальца, имея таким образом в виду сумму два миллиона. Но, кроме него, этого никто не видел и не слышал. И после этого саммита Улюкаев с Сечиным не встречались», — комментировала ранее адвокат экс-министра Дариджан Квеидзе.
Согласно показаниям генерала Феоктистова, которые были даны в суде в закрытом режиме, но позже оказались в распоряжении СМИ, после возвращения из командировки на Гоа глава «Роснефти» рассказал ему о «нелицеприятном разговоре с министром экономического развития».
В частности, Сечин заявил Феоктистову: «Улюкаев сказал, что всё прошло нормально, сделка закрыта, что в этом его заслуга, и, приложив к лацкану два пальца, сказал, что нужно забрать определенный объём». Улюкаев показал двумя пальцами причитающуюся сумму после уточняющего вопроса. Выслушав Сечина, Феоктистов, по его собственным словам, порекомендовал главе «Роснефти» «проявить свою гражданскую позицию и помочь поймать коррупционера».
Адвокат подсудимого Тимофей Гриднев в связи с этим позже настаивал, чтобы с учётом этих показаний суд обратил внимание на видеозапись Life с саммита БРИКС, где видно, как пиджак всё время висит на плече Улюкаева. Однако в конечном счёте суд полностью доверился показаниям Феоктистова, не усмотрев оснований подозревать свидетеля в неточности переданных показаний и тем более сознательном искажении фактов.
Что же касается самого Сечина, то глава «Роснефти» не явился в суд, его показания так и не были исследованы, и прокуроры на них в последствии не ссылались. Повестку Сечину отсылали четыре раза. Получив в ответ лишь письмо о плотном графике под конец года, суд не стал добиваться его явки, хотя защита постоянно требовала его присутствия на слушаниях. Надо отметить, что вызова Сечина требовали и прокуроры (и даже пообещали судье содействовать в обеспечении его явки), но только лишь один раз — после того, как окончили представлять свои доказательства.
Отсутствие Сечина на заседаниях вызвало немало негодования, однако почему-то реже обращали внимание на отсутствие другого важного потенциального свидетеля — главы «ВТБ» Андрея Костина, который, по словам Сечина, играл с руководителем «Роснефти» в бильярд и уж точно мог рассказать немало интересного про судьбоносную встречу с Улюкаевым. Однако по каким-то причинам его вообще не вызывали в суд, да и сам Костин о деле Улюкаева нигде не распространялся.
Сам же Улюкаев утверждал, что в Гоа глава «Роснефти» просто ему пообещал вино, которое тот «никогда не пробовал», за хорошо выполненную работу по приватизации «Башнефти». При этом в ходе разговора собеседники, по его словам, решили позже встретиться для обсуждения приватизации пакета акций самой «Роснефти» — Улюкаев был встревожен тем, что подготовка к сделке затягивается.
Заявление и оперативный эксперимент
В сентябре стало известно, что под заявлением на имя директора ФСБ Александра Бортникова о противоправных действиях должностных лиц Минэкономразвития с согласием на следственный эксперимент свои подписи поставили Феоктистов и Сечин.
Адвокаты настаивали, что фактически заявление в ФСБ подавал за своей подписью именно Феоктистов, а не Сечин, в то время как глава «Роснефти» подписался лишь под словами о «готовности участвовать в оперативных мероприятиях». Однако прокуроры подчеркнули, что заявление подписано и Феоктистовым, и главой «Роснефти» — последний указал, что подтверждает изложенную в заявлении информацию.
Как только защита Улюкаева попросила суд вызвать на допрос в суд двух сотрудников ФСБ, участвовавших в оперативном эксперименте в отношении министра, выяснилось, что оба из них не могут явиться на заседание по той же причине, что и Сечин.
Особый интерес представляли показания уже упомянутого оперативного сотрудника ФСБ Александра Калиниченко. После первого вызова судья была вынуждена констатировать, что он не смог явиться «из-за командировки». Когда же судья вызвала Калиниченко повторно, то в ФСБ уточнили, что Калиниченко находится в «длительной командировке» и в обозримом будущем в суде быть не сможет.
Позже стало известно, что при подготовке оперативного эксперимента именно Феоктистов нашёл требуемые 2 млн долларов. Суд так и не огласил источник этих денег, сам же генерал при даче показаний лишь отметил, что деньги взял у «своего хорошего знакомого, частного инвестора».
Переговоры
Министр находился под наблюдением силовиков из ФСБ больше года. Однако никаких записей телефонных звонков, где Улюкаевым упоминалась бы сделка по приватизации «Башнефти», в деле не фигурировало.
На рассмотрение суда была предоставлена лишь запись одного телефонного разговора по поводу предстоящей встречи Улюкаева с топ-менеджером нефтяной компании в офисе «Роснефти».
Надо сказать, что определённая путаница возникла и здесь. В своих показаниях на следствии Сечин указывал, что 14 ноября 2016 года Улюкаев позвонил ему сам, что противоречило материалам дела, согласно которым первым всё-таки звонил сам Сечин.
Секретарь Улюкаева Ирина Дютина подтвердила, что секретарь Сечина сам позвонил ей и попросил связать министра с главой «Роснефти». Аналогичные показания дал и Улюкаев — по его словам, секретарь Сечина позвонила секретарю Улюкаева, но соединить его с Сечиным сразу не смогла, так как он отсутствовал в министерстве.
Глава МЭР перезвонил уже позже, когда вернулся на рабочее место. В телефонном разговоре глава «Роснефти» довольно настойчиво приглашал Улюкаева в свой офис, чтобы министр «посмотрел компанию». Сначала Улюкаев ссылался на заседание коллегии в министерстве, но в итоге согласился приехать к пяти часам вечера.
Встреча
Ключевым доказательством, которое прокуроры Павел Филипчук и Борис Непорожный представили в ходе процесса, стала запись разговора между главой «Роснефти» и Улюкаевым в офисе компании и на улице, когда экс-министру была передана сумка. Также к делу прилагалась психолого-лингвистическая экспертиза этих материалов.
По записям видно, что передачу сумки Сечин сопроводил словами «поручение выполнено» и «объём собран». Улюкаев, не задавая вопросов, забрал у Сечина сумку и при помощи своего водителя поместил её в багажник служебного автомобиля.
В то же время в записях и расшифровках, представленных обвинением, ни разу не упоминается ни «Башнефть», ни какие-либо денежные обязательства между сторонами. В офисе «Роснефти» речь заходила лишь о привлечении инвесторов в связи с приватизацией этой компании. Во время чтения расшифровки гособвинитель подчёркивал слова «забирай» и «клади», которые, по мнению прокуроров, и являлись ключевыми отсылками к предполагаемому сговору сторон.
В пользу версии обвинения прокуроры приводили заключение экспертов из некоммерческой волгоградской организации «Южный экспертный центр». В результате анализа записей эксперты пришли к выводу, что «в беседе двух мужчин» были выявлены признаки того, что они «беседуют о каком-то предмете, который понимают только они» и о котором они заведомо договорились.
Улюкаев, по мнению экспертов, продемонстрировал понимание высказываний Сечина, в свою очередь, у последнего никаких признаков провокационных действий не выявлено, реакции обоих фигурантов были «естественными». При этом, согласно экспертизе, в высказываниях Сечина зафиксированы элементы недосказанности, когда он говорил про «выполнение поручения» и передаче неназываемого предмета.
Со стороны адвокатов анализ уже этой экспертизы отдельно провела профессор кафедры судебных экспертиз МГЮА Елена Галяшина, которая пришла к выводу, что разговоры исследовали с шумовыми помехами, а сами эксперты почему-то не стали использовать программное обеспечение и аппаратуру, чтобы очистить от них запись. В результате она заключила, что расшифровка грешит неточностями, результаты экспертизы были субъективны и выводы в целом не учитывают контекст разговора.
Кроме того, она раскритиковала экспертов за то, что они не задались вопросом соответствия предоставленных копий первоисточников. Адвокаты усмотрели основания полагать, что предоставленные в суде записи подверглись редактированию и не вполне соответствовали оригиналам.
Кроме «Южного экспертного центра», прослушку разговоров Сечина и Улюкаева в офисе «Роснефти» изучал эксперт из Института криминалистики ФСБ. Его выводы в суде не оглашали, однако адвокаты активно ссылались на его ходатайство о предоставлении оригинальных аудиофайлов и самого записывающего устройства. Однако записи предоставлены не были на том основании, что они содержит государственную тайну.
В то же время прокуроры парировали аргументы защитников тем, что «каких-либо конкретных доводов, позволяющих сделать вывод о монтаже… со стороны защиты не приведено».
В свою очередь, анализ экспертизы независимым специалистом они объявили не имеющим никакой силы по той причине, что составлен он был с нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса.
А приглашённые в качестве свидетелей специалисты «Южного экспертного центра» обосновали неиспользование специальной аппаратуры и программного обеспечения при анализе записей тем, что в законе нет жёсткого прописанного для этого требования, а большинство экспертных методик в этом отношении носит рекомендательный характер (за исключением вопросов, связанных с анализом на содержание экстремизма).
Сам Улюкаев в ходе прений говорил, что в ходе разговора под «объёмом», о котором говорил Сечин, экс-министр понимал выполнение поручения президента по приватизации 19,5% самой «Роснефти».
Задержание
Улюкаева задержали на территории главного офиса «Роснефти» на Софийской набережной вечером 14 ноября. В материалах оперативно-розыскных мероприятий по делу сказано, что ключ с брелоком от сумки с деньгами позже был изъят у Улюкаева при задержании и что на нем было специальное красящее вещество, которым также были помечены и деньги, найденные в портфеле в багажнике его машины. Поскольку сумка была закрыта, на деньгах отпечатков пальцев Улюкаева в любом случае не было — они были только на самой сумке и ключе.
О встрече главы «Роснефти» и главы Минэкономразвития свидетели ничего толком рассказать не могли. Только лишь водитель Улюкаева Илья Макаров отметил, что портфель, в котором были 2 млн долларов, был довольно тяжёлым и весил не менее 14 кг. Он подтвердил, что портфель был закрыт на ключ, который был в кармане министра. Позже этот ключ был изъят сотрудниками ФСБ у самого экс-главы Минэкономразвития.
В ходе процесса защита Улюкаева настаивала на том, что экс-министр не знал о содержимом портфеля и думал, что там подарочное вино. По версии самого Улюкаева, именно вино обещал ему Сечин в Гоа за хорошую работу по приватизации. Тем более что помимо портфеля Сечин вручил экс-главе Минэкономразвития в качестве подарка корзинку с колбасой.
Защита Улюкаева настаивала на том, что задержание экс-министра произошло с большим числом нарушений. Так, адвокаты указывали на то, что статус Улюкаева в протоколе не был определён, формально он не был признан задержанным, однако, несмотря на это, был ограничен в передвижениях, содержался в течение ночи, давал показания и выполнял требования сотрудников ФСБ без какого-либо разъяснения прав и возможности позвонить.
В связи с указанными нарушениями адвокат Лариса Каштанова настаивала на том, что материалы оперативно-разыскной деятельности не могут использоваться в суде, поскольку являются недопустимыми доказательствами — точно так же недопустимыми доказательствами защитники посчитали и результаты прослушки.
Приговор
Экс-министр на первом же заседании обвинил ФСБ и лично Сечина в провокации. Улюкаев указывал, что обвинение строится «исключительно на показаниях Сечина», в то время как политический вес главы «Роснефти» и его влияние гораздо больше, чем у министра экономического развития, и требование взятки в таких обстоятельствах просто нелепо.
Значительная часть аргументации обвинения свелась к опровержению версии подсудимого и его защитников. Прокурор Павел Филипчук под конец процесса заявил, что Улюкаев первый выдвинул предложение о взятке в Гоа, и это «достоверно известно», поэтому ни о какой провокации речи идти не может. А прокурор Борис Непорожный неоднократно указывал, что поведение Улюкаева, если опираться на его трактовку событий, выглядит достаточно странным и нелогичным. Сечин говорил, что приносит извинения — если бы имелись в виду поручения президента, то за что просить прощения у Улюкаева?
Читайте также: Приговор экс-министру Алексею Улюкаеву обжалован защитой
С другой стороны, как говорил сам экс-глава Минэкономразвития, он был уверен, что обсуждать в Москве ему предстоит скорую приватизацию акций «Роснефти», принадлежащих «Роснефтегазу». Однако на встрече Улюкаев и Сечин говорят о чём угодно — и о создании «Роснефти», и про налоговую нагрузку, но никакой конкретики по приватизации акций «Роснефти» так и не прозвучало.
«Не нашлось времени и для обсуждения кандидатур совета директоров. Таким образом, за исключением иностранных инвесторов, ничего, ровным счётом ничего не обсуждалось», — настаивал Непорожный.
Сам подсудимый в ответ на это возражал, что встреча с Сечиным завершилась достаточно скомканно — глава «Роснефти» поторопил министра пройти обратно. Но обвинение также в свою пользу использовало и аргумент про туманность формулировок Сечина: Улюкаев в ходе оперативного эксперимента ни разу не попытался уточнить подробности о сумке, несмотря на то, что Сечин выражался весьма неконкретно и странно.
В ходе процесса прокуроры также обращали внимание на то, что Улюкаев давал путаные показания о предполагаемом содержании сумки: то министр указывал, что он сразу подумал о вине, то говорил, что о содержимом ничего не знал, а вспомнил про вино он лишь поднявшись в сопровождении сотрудников спецслужбы в офис «Роснефти».
"Получается, что подсудимый знал, что там именно вино. Запомнили. Тогда возникает вопрос — почему спустя 20 минут после получения подарка на вопрос сотрудника ФСБ он отвечает, что ничего не знает, что в сумке? И лишь когда перешли в помещение офиса, восстановив якобы в памяти последовательности действий, понял, что это были «скорее всего» коробки с вином, о которых говорили в Гоа… Это просто абсурд», — говорил Непорожный.
Обвинение указывало защите на частные ошибки и необоснованные претензии и даже удивлялось, почему адвокаты изобличают противоречия в материалах дела, если, по их мнению, сами эти материалы, в конце концов, были составлены с нарушением процедуры и потому заведомо не могут играть роли доказательств.
Защитники со своей стороны призывали рассматривать ситуацию в целом и подчёркивали, что критикуют следствие и обвинение по всем направлениям сразу.
Как защитники, так и Улюкаев заявляли, что видят в противоречивости материалов следствия признаки спешно и не очень умело составленной провокации. В последнем слове бывший министр заявил, что главе «Роснефти» понадобилось «убрать» министра для того, чтобы без лишних проблем провести продажу акций «Роснефти» по заниженной стоимости.
Читайте также: Суд оглашает приговор Улюкаеву: трансляция ИА REGNUM
Он отметил, что после его задержания «синергетический эффект» действительно испарился — государственный пакет «Роснефти» был приватизирован по заметно более низкой цене, чем предполагалось изначально.
Как говорил сам экс-министр:
«Инвесторы должны были заплатить за акции до 710 млрд рублей. Это взято не с потолка — это та цифра, при которой она сама апеллировала при обсуждении синергетического эффекта. <…> Однако после моего ареста было принято иное решение, видимо, введением в заблуждение правительства, и за пакет акций будет заплачено 692 млрд рублей. Это огромная сумма для бюджета страны с дефицитом — четверть всех расходов на культуру РФ!».
В конечном счёте суд принял позицию прокуроров, сведя дело к фразе «собрали объем, задание выполнено» и показаниям генерала ФСБ Олега Феоктистова, сомневаться в словах которого суд не увидел никаких оснований, несмотря на требования адвокатов признать его заинтересованным лицом.
Исходя из того, что сотрудники правоохранительных органов заслуживают доверия, не увидел суд и повода подозревать участвовавших в задержании сотрудников ФСБ в инсценировке взятки. Суд принял позицию обвинения, которая строилась на указаниях о «неестественности» поведения самого Улюкаева при встрече с главой «Роснефти», его скрытности и непоследовательности версии обвиняемого. А также на двух пальцах на лацкане, которые никто в ходе судебного следствия подтвердить не смог.
Заключение
Приговор суда оставил у наблюдателей множество вопросов. Прокуратура не предоставила прямых доказательств вины Улюкаева, обвинение было построено на косвенных свидетельствах, которые, по убеждению многих, выглядят достаточно спорно. Если они и свидетельствуют об определённой недосказанности в позиции самого экс-министра, то, с учётом презумпции невиновности, достаточно ли их для того, чтобы делать выводы о намерениях Улюкаева? Этот вопрос для многих остался открытым.
Как бы то ни было, прокуроры ходатайствовали об избрании весьма суровой меры пресечения — признать бывшего министра экономического развития виновным по части 6 статьи 290 (получение взятки в особо крупном размере) и назначить 10 лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима с пятикратным штрафом от суммы взятки, а также лишением государственных наград и права занимать государственные должности в дальнейшем.
Суд несколько смягчил приговор: 8 лет лишения свободы и штраф в размере взятки.
Читайте также: Адвокаты Улюкаева подали апелляцию на решение Замоскворецкого суда
В течение судебного разбирательства Улюкаев пытался демонстрировать стойкость духа и держаться в хорошем настроении. Однако уголовное дело Улюкаев всё-таки переживал тяжело: за год домашнего ареста его здоровье сильно ухудшилось, экс-министр критически потерял вес, страдая от атеросклероза, гипертонии и других болезней. Во время домашнего ареста проведённое офтальмологом обследование выявило у экс-министра подозрение на разрыв сетчатки.
В день оглашения приговора экс-министр заявил журналистам, что ожидает справедливого суда и готовится «к долгой и счастливой жизни», а после окончания заседания выразил надежду на то, что приговор всё-таки изменится. Несколько же часов после приговора из внутреннего двора Замоскворецкого суда Москвы выехал автозак, микроавтобус и легковой автомобиль белого цвета. Уже на дороге колонну замкнул автомобиль скорой помощи.