В России спорят о госконтроле над распределением хлеба

Санкт-Петербург, 4 июня, 2017, 12:00 — ИА Регнум. Согласно постановлению Временного правительства, военный и морской министр Керенский издал приказ № 294 об откомандировании из всех гражданских и земских учреждений всех офицеров, годных к строю, и всех солдат и военнообязанных моложе 40-летнего возраста.

Временное правительство признало положение в Кронштадте угрожающим и совершенно недопустимым, а потому просило членов Временного правительства Церетели и Скобелева посетить Кронштадт, выяснить отношение его к центральной власти, состояние обороны, местного самоуправления, правосудия и содержания заключенных и о всем виденном доложить Временному правительству для принятия соответствующих мер.

По сообщению «Речи», после обсуждения вопроса о приглашении Россией на союзную конференцию французская палата депутатов приняла резолюцию, в которой заявила, что конечную цель этой войны она видит в возвращении Эльзаса-Лотарингии «в материнское лоно» и в справедливом возмещении убытков. Надеясь, что усилиями французской армии совместно с армией союзников после уничтожения прусского милитаризма создастся возможность достигнуть прочной гарантии мира, палата отказывается от дальнейшего обсуждения вопроса о союзной конференции и переходит к порядку дня.

На пленарном заседании Петроградского Совета выступил с речью военный и морской министр Керенский. Он прежде всего коснулся вопроса об опубликованной им декларации прав военнослужащих. В некоторых органах печати (имеется в виду статья Зиновьева «Декларация прав или декларация бесправия» в «Правде») эта декларация названа новым закрепощением солдат. Керенский заявил, что ему в этой декларации не принадлежит ничего. Это работа комиссии генерала Поливанова и Совета. Гучков не хотел опубликовывать эту декларацию, кроме того, многие командующие армиями заявили, что, в случае ее опубликования, они подадут в отставку. Это и вынудило его, Керенского, издать приказ о запрещении выхода в отставку командного состава. Далее Керенский защищал декларацию. По поводу обвинения его в расхождении во взглядах на войну с большинством Совета Керенский заявил, что его взгляд на войну определенный — ускорить мир, но не кустарным, а организованным путем, политически-государственным, дипломатическим, путем организации всей страны и армии.

Керенский выразил уверенность, что дисциплинированная армия исполнит долг не только пассивными, но и активными действиями. Он верит в величие разума русской демократии. Эту веру, по его словам, укрепила в нем поездка по России и по фронту. После своей речи Керенский ответил на поставленные ему вопросы: как министр реагировал на речь верховного главнокомандующего Алексеева на съезде офицеров фронта? Почему министр против братаний на фронте? Каковы его взгляды по финляндскому вопросу?

На первый вопрос Керенский ответил, что генерал Алексеев смещен и на его место назначен Брусилов. На вопрос о братании министр ответил, что армия на собственном опыте убедилась во вреде братания. Отвечая большевику Каменеву, который объяснил уход Алексеева критикой его деятельности со стороны Совета, и Луначарскому, который отрицательно отнесся к параграфу декларации «о применении военной силы в боевой обстановке», Керенский сказал, что генерал Алексеев был уволен еще до критики со стороны Каменева и Совета, и что он согласен заменить слова «в боевой обстановке» словами «во время боя», чтобы не могло быть никаких толкований.

Что касается Финляндии, то, по заявлению Керенского,

«русское Временное правительство не может ни формально, ни фактически признать независимость Финляндии до Учредительного собрания, которое выскажет волю народа в этом вопросе… Мы этого не можем сделать еще и потому, что мы не считаем себя самодержцами, как это хотят некоторые показать, и в этом только, в этом пункте я уступить не могу. Моя «реакционность», я это знаю, разделяется всей русской демократией в Финляндии, и я в этом отношении считаю себя правильно чувствующим пульс русской демократии».

После ухода Керенского собрание приступило к обсуждению вопроса о кронштадтских событиях. В обсуждении вопроса приняла участие и делегация Исполкома Кронштадтского Совета, прибывшая на собрание. Докладчик от Исполкома Петроградского Совета Анисимов заявил, что из посещения Кронштадта он вынес впечатление, что события сильно раздуты буржуазной прессой. По мнению докладчика, дело в Кронштадте обстоит так, как было с первых дней революции, т. е. вся власть в крепости и городе принадлежит местному Совету. Резолюция его о том, что единой властью в Кронштадте является Кронштадтский Совет, только формально закрепила то, что было фактом.

Докладчик предложил собранию принять две резолюции. Одна резолюция говорит о том, что захват власти Кронштадтским Советом идет вразрез с политикой, проводимой всей революционной демократией России, стремящейся к созданию сильной центральной революционной власти и пославшей своих представителей во Временное правительство, и что необходимо немедленное образование демократических органов местного самоуправления на основе всеобщего избирательного права с привлечением к участию в выборах всего кронштадтского населения. Вторая резолюция говорит о необходимости, через посредство советских представителей, настаивать перед Временным правительством на срочности общей реформы местного самоуправления.

После доклада Анисимова с объяснениями выступили кронштадтские делегаты. Раскольников заявил, что «на остров Котлин смотрели как на Сахалин, вследствие неимоверно сурового беспощадного режима». Старая власть подобрала особый состав офицеров в соответственном духе, и поэтому вековое раздражение и проявилось в формах резких эксцессов. Часть высшей администрации была убита, часть была заключена в тюрьму, и Совет выражал собой всю полноту власти.

«Правительственного комиссара Пепеляева никто не знал, никто им не интересовался. Он был совершенно лишним в нашей жизни и действовал, всецело подчиняясь нашей воле и нашему строгому контролю… Вынося нашу резолюцию, мы хотели сказать, что мы не желаем чиновников Временного правительства, назначаемых сверху».

Любович (солдат) заявил, что кронштадтцы только в том случае пойдут вместе с Временным правительством, если оно будет равняться налево, а не направо.

После Любовича выступали с речами министры: Церетели, Скобелев и Чернов. Церетели обратился к делегатам с просьбой передать в руки правосудия тех офицеров, которых кронштадтцы без суда держат в крепостных казематах. Скобелев спросил делегатов: признают ли они представителей Временного правительства в Кронштадте по ведомствам: финансовому, которое дает им деньги, и продовольственному, которое снабжает их хлебом и другими продуктами. Чернов заявил, что путь, на который стали кронштадтцы, это путь анархии и гражданской войны.

После речи Чернова выступил с речью кронштадтский делегат Рошаль, который подчеркнул ту мысль, что кронштадтцы, захватившие власть в свои руки, идут по пути, указанному самим Петроградским Советом, захватившим власть не только над всем Петербургом без участия населения, но и над всей Россией. На заявление Филоненко о необходимости перевести арестованных офицеров из Кронштадта в Петербург Рошаль ответил, что офицеров они выдадут только тогда, когда Петербургский Совет возьмет к себе всех арестованных реакционеров со всей России.

Прения прекратились, и председатель собрания представил резолюции, оглашенные Анисимовым. В порядке голосования выступил Каменев, который предложил собранию отвергнуть резолюции как оскорбительные для революционных кронштадтцев. Один из ораторов предложил, ввиду того, что не было прений, отложить принятие резолюций до следуюшего заседания. Это предложение было принято подавляющим большинством, и собрание закрылось.

Тома, Гендерсон и Вандервольде обратились в Исполком Петроградского Совета с письменным протестом против созыва международной социалистической конференции на том основании, что переговоры об этой конференции между Исполкомом, с одной стороны, и английской, французской и бельгийской делегацией — с другой, еще не окончились и потому соглашения относительно условий созыва этой конференции еще не произошло.

«Во время этих переговоров мы подчеркнули наше согласие вместе с вами пойти на формулу мира, провозглашенную Сов. Р. и С. Д., при условии, однако, что эта формула мира будет точно определена и разъяснена таким образом, чтобы под понятие аннексии не могло быть подведено освобождение территории, если это освобождение согласно с волею населения, а под контрибуцией не подразумевалось возмещение убытков, причиненных в захваченных странах самим фактом нашествия.

С другой стороны, мы формально заявили, что для нас невозможно присоединиться к общей конференции социалистов всех воюющих стран, прежде чем мы совместно не выработаем по общему соглашению условия мира, достаточно ясные и определенные, чтобы стало невозможным никакое двусмысленное толкование этих условий, чтобы, с другой стороны, мы могли отклонить всякие дипломатические маневры наших противников, а вместе с тем и устранить из конференции все те социалистические фракции, которые не согласились бы участвовать в общей работе, направленной против империализма, к которой вы и призываете Интернационал».

В заключение авторы письма заявляют, что они были бы очень счастливы, если бы Исполком пригласил их братски объясниться.

День рабочей печати в Москве, организованный Советом рабочих депутатов, социалистическими партиями и рабочими организациями, ознаменовался в разных районах митингами, на которых выступали партийные ораторы, говорившие о происхождении и значении печати вообще и рабочей в частности.

На заседании съезда Всероссийского совета крестьянских депутатов с большой речью по аграрному вопросу выступил Ленин. Он указал, что одним из спорных, вызывающих недоразумения пунктов является вопрос о немедленном захвате помещичьих земель крестьянством.

«Мы предполагаем, что земля должна быть взята только под один посев местным крестьянством по решению, принятому большинством местных крестьянских делегатов. Мы никоим образом не защищаем, чтобы эта земля перешла в собственность тех крестьян, которые сейчас ее берут на один посев».

Процитировав телеграмму Шингарева о недопустимости самостоятельного решения земельного вопроса на местах и указав, что Шингарев предлагает только, чтобы крестьяне пришли к добровольному соглашению с помещиками, Ленин спрашивает:

«Что же значит это добровольное соглашение? Это значит, что помещик, может быть, уступит землю за арендную плату, но никому землю бесплатно не отдаст. Это несправедливо и невыгодно для крестьянского населения».

Каким образом окончательно будет установлена земельная собственность, это дело будущей центральной власти, но сейчас помещичья земля должна перейти в руки крестьянства. Ленин отрицательно относится к мнению народнических групп, что земельный вопрос может быть разрешен по норме трудовой и продовольственной, так как этот план неосуществим при капиталистическом строе. Пока господствует власть капитала, неизбежно будет существовать и наемный труд. Для защиты интересов беднейшей части крестьян и наемных рабочих существенным средством борьбы является немедленная организация этой части трудящихся на местах для контроля за переходом земли в руки крестьян, причем в их руки должны перейти также орудия, скот, инвентарь, а обработка земли должна происходить под наблюдением ученых агрономов.

Согласно газетным отчетам, отдельные места речи вызывали сочувственные возгласы и аплодисменты. Председателю с трудом удалось восстановить порядок в зале заседания после речи Ленина. Представитель Сибирской группы эсер Дербер в своей речи старался доказать, что Ленин постепенно приближается к программе эсеров, и что поэтому-то он и призывает к организации «беднейшего крестьянства и сельскохозяйственных рабочих». Быховский в своей речи подчеркнул ту мысль, что история знает много революций, но не знает такой революции, как происходящая в России, когда народ потребовал перехода всей земли в руки трудящихся и распределения ее на уравнительных началах.

В конце заседания на съезд явилась итальянская делегация социалистов. Делегаты произнесли на итальянском языке приветственные речи. Коснувшись вопроса о войне, они призывали съезд вспомнить о разоренной Бельгии, Сербии, Черногории и прийти к ним на помощь своим участием.

На Всероссийском продовольственном съезде происходили прения по заслушанным накануне докладам. Одни участники съезда настаивали на том, что регулирование не только производства и потребления хлеба, а также и всех других предметов первой необходимости, должно быть проведено крайне медленно, по возможности, щадя торгово-промышленные аппараты страны. Другие отстаивали тот взгляд, что вмешательство государства в производство и распределение, а также в установление норм потребления хлеба должно быть проведено немедленно и притом по выработанному общегосударственному плану. Было внесено несколько резолюций, которые, по предложению президиума съезда, были переданы в качестве материала для выработки резолюции в специально избранную для этого комиссию.

Открылась третья петербургская конференция эсеров. Присутствовали 135 делегатов, представлявшие 25 тысяч членов. Русанов сделал доклад о международной политике и Интернационале. Докладчик указал на империалистические планы союзных держав и на положительную роль России в восстановлении мира. Постников, указав на возможность наступления со стороны России, заявил, что считает необходимым «теперь же сильно и определенно проявить волю к миру. Это должно сделать наше Временное правительство».

Центральный комитет социал-демократии Латышского края, в целях большей согласованности в действиях с РСДРП (б), решил, не дожидаясь созыва съезда, делегировать своего представителя в ЦК и Петроградский Комитет партии большевиков. Представителем избран Стучка.